господин Лорие,
Я с благодарностью принимаю щедрое предложение г-на Черткова, который разрешил мне первую публикацию трех новых сказок здесь и в Америке; или, если он этого захочет, я буду в равной степени благодарен за право одновременной публикации. Но я должен попросить вас или его (как только вам будет известно) сообщить мне дату, когда сказки могут появиться, раз я уже написал Рабиновичу, что я не занимаюсь этим делом, я могу и не получить от него информацию о том, когда публикация должна состояться. Если я правильно понимаю, будет одновременный перевод на русском, немецком, английском и других языках.
Конечно, условие, касающееся вполне определенного заявления о том, что Толстой не оставляет за собой никаких прав на это произведение и что любые права, принадлежащие переводчикам, лежат на их ответственности и должны строго соблюдаться. Я буду очень осторожен, дабы выразить это таким образом, чтобы это полностью соответствовало желаниям Толстого и не вызывало в сознании читателей никакой двусмысленности или сомнений[789].
28 октября н. с. Моод отправил Лорие еще одно письмо, но только с тем, чтобы договориться о технических деталях: о формате книги и о цене[790]. На следующий день он уведомил Толстого о том, как именно продвигались дела, упомянув и о новых условиях, поставленных Чертковым:
Мой дорогой друг,
К моему великому удивлению, я получил вчера вечером от Лорие письма, адресованные ему Чертковым, которые он должен был переслать мне, в которых (впервые с начала 1899 года) Чертков выражает желание, чтобы хорошие или, по крайней мере, нормальные отношения могли установиться между ним и мной, и предлагает мне возможность опубликовать ваши 3 сказки как здесь, так и в Америке за день до того, как он опубликует другой перевод, который у него на руках.
Конечно, я сразу ответил, добавляя, что мне очень приятно, что он уделяет мне столько внимания, и должен быть в равной степени благодарен ему за то, что он позволяет мне издать свой перевод одновременно с его. Я также охотно согласился с условием, которое он поставил, что мой перевод должен сопровождаться четким заявлением, объясняющим, что вы отказываетесь раз и навсегда от всех прав на свои произведения с момента их первой публикации и разрешаете всякому их переиздавать и переводить или переводить снова; и что вы предоставляете своим переводчикам самим договариваться и заниматься своими переводами так, по их усмотрению.
Я уверен, что этот чрезвычайно неожиданный поворот в поведении Черткова по отношению ко мне является результатом того, что вы написали ему; и я благодарю вас за те хлопоты, которые вы предприняли.
Серьезно, я был бы очень счастлив, если бы можно было избежать непрерывных фантасмагорических ситуаций и недоразумений последних четырех лет и если бы восстановились хорошие отношения между В. Г. Ч[ертковым] и мною[791].
На этот раз Толстой ему ответил: он был рад известию, в котором видел добрый знак сближения[792]. На самом же деле между двумя соперниками не произошло никакого примирения, и даже обсуждение способов и сроков публикации (с разницей в один день или одновременно) стало поводом для споров и недоразумений. Запутался даже Лорие, который 29 октября н. с. обратился к Черткову с просьбой о разъяснениях: «“Три сказки”. Я не понимаю из вашего письма Мооду – что вы дали ему разрешение на первую публикацию и здесь, и в Америке»[793].
Затем произошел еще один неожиданный поворот: 31 октября н. с. Моод сообщил Лорие, что вынужден – исключительно из издательских соображений– отклонить лестное предложение Черткова опубликовать сказки на один день раньше:
Дорогой Господин Лорие,
Спасибо за то, что вы отправили г. Черткову мое письмо от 30-го. Его предложение о том, что сначала появится мой перевод в Америке и затем его в Англии, весьма справедливо; в самом деле, я и сам хотел это предложить, и если бы я еще не взял на себя обязательство по этому поводу, то я должен бы был принять его предложение сразу и с радостью.
Но, к сожалению, эта новость пришла с опозданием. <…> Сразу после того, как я получил разрешение г-на Черткова, я отписал издателю, и теперь было бы невозможно для меня пойти вспять, не имея неприятностей с ним.
Если бы я был единственным человеком, имеющим к этому отношение, то я бы сразу уступил, учитывая хорошее отношение господина Черткова ко мне в этом деле; но я уже с лихвой доставил издателю столько хлопот в связи с этими сказками, что я не могу снова нарушить его планы[794].
Но все же 3 ноября н. с. Чертков подтвердил свое решение:
Дорогой господин Лорие,
В ответ на ваш вопрос об Ассархадоне и т. п. В. Чертков считает, что единственное, что сейчас нужно сделать, – это продолжать действовать так, как планировалось ранее, и опубликовать на следующий день после появления перевода г-на Моода. Вы, конечно, уведомите продавца обычным способом.
Раз прибыли от обоих выпусков – «Е А. Р.» и «Грант Ричардс» – имеют одну и туже цель, не должно быть никакого соперничества, а речь должна идти, скорее, о сотрудничестве.
Пожалуйста, сообщите господину Мооду*, что В[ладимир] Ч[ертков] примет этот путь, т. е. опубликовать издание «Е А. Р.» на следующий день после появления его издания. Искренне Ваш
По поручению В. Черткова
* Не отправьте г-н М[ооду] это письмо[795].
В то время как Чертков настаивал, чтобы перевод Моода вышел (в Англии и Америке) на один день раньше издания Е А. Р., Моод не изменил своего намерения. Сохранилось его письмо с целым рядом вопросов, обращенных к Черткову: о сроках выхода (одновременно или с разницей в день), об американском рынке, о цене и о возможной публикации сказок в газетах[796]. Из ответов Лорие, записанных на полях того же письма, мы узнаем, что Чертков уступал Мооду и американский рынок, и право продавать переводы газетам: цена была назначена 6 пенсов за книгу, а что касается сроков, то подтверждалось первое предложение: «Мы опубликуем на один день позже вашего издания»[797].
10 ноября н. с. Чертков все же решил удовлетворить просьбу Моода:
Я думаю, что мы можем принять предложение г-на Моода начать нашу публикацию] в тот же день, что и его, тем более что, в конце концов, я не считаю, что его изд[ание] в