Читать интересную книгу Игра втемную - Александр Золотько

– Вы это только что придумали, или знали заранее?

– Только что.

– Отлично, просто великолепно. Это при минимуме информации; теперь я понимаю, почему вас решили убрать.

– Спасибо за комплимент… – я соображал в тот вечер действительно туго. – Что со мной решили сделать?

– Убрать, – и на лице у Петрова не осталось улыбки. – Вас решили убрать, как бы печально это ни звучало.

– Убить? – какое это шершавое слово, когда произносишь его относительно себя, – еле прошло сквозь горло.

– Вы обедать будете? – спросила моя жена, заглядывая в комнату, – у меня уже все готово.

– Может быть, позже? – вяло спросил я.

– Все остынет, вам здесь накрыть, или на кухне? У меня там все разбросано. Я вам накрою прямо здесь.

И она стала накрывать на стол. Петров не возражал, всем своим видом демонстрируя, что ему очень у нас нравится, а я – просто идеальный собеседник. Естественно, он это не репетировал заранее, но получилось просто шикарно. Вначале сообщают, что жить тебе недолго, а потом целые десять минут ты ничего не можешь спросить.

– Ваша жена очень вкусно готовит, – похвалил Петров после первой ложки.

– Я сейчас не настроен на гастрономические разговоры. Меня хотят убить?

– Я разве сказал убить? По-моему, я сказал убрать.

– Вы видите в этом какую-то разницу?

– Естественно. Убить – это слишком однозначно. А вот убрать или устранить – это несколько расширяет выбор вариантов. Запугать, искалечить, посадить в тюрьму, выкрасть, подкупить. Ну и так далее.

– Мне почему-то кажется, что подкупать меня будут в последнюю очередь.

– Напрасно вы так думаете. Сегодня в десять часов вас собирались именно покупать, пардон, подкупать. За самую минимальную услугу подсудимому вы бы получили достаточно большие деньги. Все остальное сложилось бы по обстоятельствам. Вас взяли бы на месте или потом предъявили бы вам видеозапись всей операции.

Нет, борщом я не поперхнулся и в обморок не упал. Трудно в это поверить, но только в ту минуту я прочувствовал, что подразумевается под фразой «мешком из-за угла». Я положил ложку на стол и принялся переваривать полученную информацию. Петров не мешал. Петров был полностью поглощен обедом. Петров наслаждался отдыхом. Петров весь отдался вкусовым ощущениям. Сволочь, мент поганый. Особист хренов. Шпион недорезанный. И почему именно со мной должна была произойти эта история? Стоп, этот вопрос я себе уже неоднократно задавал и ответа не нашел. Попробуем с другой стороны.

– Я надеюсь, вы мне сообщите, почему именно я стал центром этих странных событий.

– Разве я сказал о том, что вы центр?

– Вы же только что сказали…

– Я вам только что сказал, что вас хотят убрать и что вас собирались шантажировать. Но почему вы решили, что именно вы в самом центре?

– Хорошо, перефразируем мой вопрос – почему меня решили убрать и на кой ляд им меня шантажировать? – я достиг верхней точки кипения и постарался тоном дать это понять Петрову. В дверях появилась Татьяна и принесла второе. Я громко втянул воздух через зубы. «Плохо себя чувствуешь?» – спросила Татьяна. Я выдохнул. Татьяна вышла.

– Я слушаю.

– Это я слушаю. И очень внимательно. Мне очень интересно, как вы прожили два последних месяца. Вы же сами играете в секреты и детективы, а потом жалуетесь, что ничего не можете понять. И никогда не сможете. У вас ведь нет полной информации. И не будет, пока вы не соизволите сообщить все о двух ваших последних месяцах жизни. Вы гляньте в зеркало и поймете, до чего вас ваши игры довели.

– Мои игры? А может быть, ваши? Я просто занимался своим делом, просто писал и зарабатывал себе на жизнь. А потом вдруг запахло уголовно-политическим дерьмом и кто-то меня стал настойчиво в него макать. Нет у меня никаких секретных информации. Нет и быть не может. Я не вращаюсь в этих сферах, и я не понимаю, чем я привлек внимание. Не понимаю! Объясните мне это и тогда я смогу, может быть, понять сам и объяснить вам то, что вам интересно. Вы все время добивались того, чтобы мне было по барабану, какую службу вы представляете. Так вот, вы добились этого. Мне уже все равно, кто мне все объяснит. Я хочу знать. И вы мне это можете рассказать. Вас сюда для этого прислали. Не знаю почему, но вы именно это собирались мне объяснить. А потом что-то у меня за это потребовать. Давайте, я готов, я созрел. Но я должен узнать правду.

Петров не торопился с ответом. Он почти спокойно продолжал обед, однако это уже было не просто спокойствие отстраненного созерцателя. Петров производил перегруппировку сил и готовился к финальному броску. Меня просто судорогой сводило в это время и колотил озноб. Как перед прыжком. У меня это состояние бывает редко. Обычно я заботливо обставляю свою жизнь так, что даже проигрыш не означает катастрофу. Я за всю свою жизнь дрался всего несколько раз. Может быть, это чувство азарта, может быть, страха. Ты вступаешь в действие, результат которого не просчитывается, а проигрыш очень болезнен.

– Я жду, – напомнил я после того, как Татьяна вынесла грязную посуду и внесла приготовленный чай, нам больше жена мешать не будет. Я жду.

– А что вы хотите от меня услышать? Вы действительно полагаете, что я сам знаю все на свете? Я знаю очень и очень мало и только в пределах своей компетенции. И даже из того, что я знаю, большая часть – секретная информация. Попытаюсь изложить вам, что смогу. Если вы сделаете какие-нибудь выводы – это ваше дело. Ни опровергать, ни подтверждать ничего я не буду. С чего начинаем?

– Давайте по порядку – с Зимнего.

15 марта 1995 года, среда, 15-15 по местному времени, Босния.

– Днем дальше соваться нет смысла. Тут такая система охраны, что запросто можно шею свернуть, – закончил доклад Лану.

– Сербский отряд тут уже действительно шею свернул, – согласился Иван Драгунов. – Какие будут варианты?

Лану промолчал. Промолчали и «апостолы». Получив задание, старший сержант знал, что оно будет непростым, но даже не предполагал, что придется столкнуться с такой подготовкой у противника. От командира русских добровольцев он услышал о судьбе сербского отряда. Конечно, с точки зрений старшего сержанта Лану, все эти полугражданские формирования годны лишь для мелких акций или для бестолковой перестрелки, но рассказ произвел должное впечатление.

– Что скажете, мистер Блок? – Иван обернулся к американцу, который в разговоре участия не принимал и демонстративно сидел в стороне. После того, как Центр разрешил более откровенно поговорить с Блоком, оказалось, что американец действительно искал Второго близнеца. Он только не знал его истинного предназначения. Или делал вид, что не знал. Американцу разрешили связаться со своим руководством через рацию парашютистов, и Блок получил разрешение работать в составе группы. «Наблюдателем», – подчеркнул американец. И теперь он всячески старался выдержать свой независимый статус.

– Я думаю, что совсем нет смысла двигаться туда всей группой. Если вашей основной задачей действительно является разведка, – американец подчеркнул голосом «действительно», – тут есть смысл подумать о захвате пленных, мгновенном броске двух-трех человек на охраняемую территорию и быстром отходе вообще из этого района. Можно еще вызвать сюда войска и покончить со всем этим раз и навсегда.

Лану выслушал американца и вопросительно посмотрел на Драгунова. Тот развернул карту:

– Франсуа, покажи, где ты видел посты. Старший сержант взял из его руки карандаш и поставил несколько крестиков:

– Посты там постоянные, неплохо оборудованные. На каждом по три-четыре человека. В течение дня смен не было. Возможно, смена происходит раз в сутки.

– Как насчет идеи снять один из них без шума? Твои парашютисты справятся?

Лану ответил не сразу, что оценил Драгунов:

– Пойду я вместе с ними, наверное. Как я понимаю, вовнутрь пойдешь ты и твои ребята? Я обеспечиваю прикрытие и отход.

Драгунов посмотрел на американца:

– Мистер Блок, вы с какой позиции хотите наблюдать за нашими действиями?

– Наверное, я значительно больше сумею увидеть, если пойду внутрь вместе с вами, господин Драгунов, – по-русски ответил Блок, – если вы не возражаете.

– Полагаю, вашей квалификации будет достаточно для участия в этой прогулке, – подвел черту Драгунов.

Лану отошел к своим солдатам, Блок расстелил спальный мешок в стороне и лег. Драгунов склонился над картой. Оба «апостола» подсели к нему поближе.

– Может быть, нам стоит еще погулять вокруг, – сказал Петр, – может, у них где-нибудь еще есть уязвимые места?

– Давайте, я схожу посмотрю, – предложил Павел, – время у нас есть?

Времени у них уже почти не оставалось, но они об этом пока еще не знали.

15 марта 1995 года, среда, 17-25 по Киеву, Город.

Если бы мне представилась возможность услышать все это о ком-нибудь другом, я бы, может, и оценил тонкие ходы и неожиданные повороты. Но когда каждую фразу примеряешь к себе, когда вдруг осознаешь, что блестящие действия, изящно спланированные и аккуратно проведенные, явились причинами твоих собственных неприятностей, удовольствия это доставляет мало и как-то смазывает общее восхищение. Дело было симпатичным и неординарным, как на мой не слишком искушенный вкус.