исторгнуть то немногое, что было у меня в желудке.
Боже.
Я долго стояла на коленях перед унитазом с потным лбом и дрожащими ногами. Когда мне больше нечего было исторгать из себя, я почувствовала себя в состоянии пойти в душ и попытаться оправиться от того, что было моей первой утренней тошнотой.
Разве на таком сроке это еще должно повторяться?
Все в моем ребенке оказалось не таким, как я всегда хотела или предполагала. Да, каждая женщина – это целый мир, но, черт возьми… Я думала, что подобное позади.
В тот день мне нужно было идти на занятия, нельзя было их пропускать, и мне также нужно было вернуться на работу. Экзамены закончились, и теперь мне как никогда нужны были деньги. Когда я ушла из «ЛРБ», Саймон предложил мне работу в своей старой компании, и я сказала, что подумаю. Теперь, когда я снова могла работать, я позвонила ему и сказала, что смогу начать в понедельник, то есть сегодня же. Было страшно признаваться, что я беременна, но больше невозможно было этого скрывать.
Я оделась в пышную юбку и черный свитер, так как не хотела залазить в джинсы. Вышла на улицу очень голодная, тошнота прошла, и единственное, чего мне хотелось, это съесть все, что похоже на еду: чай, оладьи, тофу, пирожное, тирамису, такос, лапшу… Я была настолько сосредоточена на этих мыслях, что почти не заметила, кто ждал меня, прислонившись к черному «Мерседесу».
– Доброе утро, Веснушка, – поприветствовал он, выходя из машины и подходя ко мне. Прежде чем я успела свыкнуться с его присутствием, он уже поцеловал меня в губы. – Позавтракаешь со мной? – спросил он секунду спустя.
Я по инерции кивнула, и через десять минут мы уже сидели в модной кофейне в центре города.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, пока я доедала тарелку блинчиков с кленовым сиропом и свежевыжатым апельсиновым соком.
– После того, как почти убила свою печень? Довольно неплохо.
Ник недоуменно уставился на меня.
– Тебя вырвало? Почему ты не позвонила мне, Ноа? – упрекнул он одновременно с гневом и беспокойством.
Я закатила глаза.
– Поверь… ты бы не хотел это видеть. Уверена, что такое повторится еще множество раз, и я не буду звонить тебе каждый раз, когда случается что-то обыденное, вроде утренней тошноты, Ник. Расслабься.
Мое объяснение его не очень убедило, но он с улыбкой наблюдал за тем, как я набросилась на еду, как голодный тюлень.
– Будешь работать после занятий?
Я кивнула, доедая свою тарелку и рассматривая Ника. Боже, какой же он красивый! Как я могла не замечать этого? Думаю, из-за голода у меня поменялся список приоритетов. Променяла Ника на оладьи… Ужас!
– Нет ничего, что бы убедило тебя вернуться в мою компанию, верно?
Я положила вилку на стол и очень серьезно посмотрела на него.
– Я поклялась себе, что больше никогда не буду смешивать тебя и работу, Николас.
Он глубоко задумался и кивнул, и я удивилась, видя, что он не рассердился, а скорее принял то, что я сказала.
– Не возражаешь, если я буду отвозить и забирать тебя?
Я колебалась несколько мгновений.
– Тебе не обязательно быть моей нянькой, Ник, я могу взять машину.
Он проигнорировал мои слова.
– Я так хочу, – серьезно заявил он.
Я не собиралась спорить, поэтому попросила его забрать меня в семь. Он высадил меня в кампусе и собирался поцеловать в губы, но я рефлекторно отвернулась, и его губы мягко коснулись моей щеки. Я вышла, прежде чем он успел мне что-либо сказать. Мне все еще было трудно притворяться, что ничего не произошло. Что я точно знаю о поцелуях Николаса Лейстера, так это то, что они могут вызывать привыкание… а я не желала этого.
Было странно возвращаться к рутине. Казалось, никто ничего не замечал, и вскоре я смогла притвориться, что все стало по-прежнему. Это было похоже на жизнь во лжи. Я болтала с одноклассниками, объясняла учителям, что болела, а когда пришла на работу, почти и не вспомнила, что беременна. Компания была небольшой, и я обнаружила, что моя роль там почти идентична той, что была в «ЛРБ». А коллеги оказались просто чудесными.
Мне нравилось снова чувствовать себя собой, просто Ноа, а не киндер-яйцом с сюрпризом.
К концу дня я устала, это было ощущением, от которого я отвыкла, проводя целые дни в постели. Силы, казалось, иссякли, поэтому, когда я увидела, что Ник ждет меня, я была благодарна, что мне не нужно самой вести машину.
– Как прошел день? – спросил он уже в машине.
– Очень хорошо. Никто ничего не заметил, – я казалась слишком довольной этим фактом, но проигнорировала хмурый взгляд Ника.
Наступила тишина, и через несколько минут Ник нарушил ее, чтобы сказать мне кое-что, от чего я сразу же напряглась.
– Я уеду из Нью-Йорка. Продам квартиру и перееду к тебе.
– Что? – сказала я, недоверчиво глядя на него. У Николаса в Нью-Йорке была вся его жизнь, работа, будущее, все…
– Ты не рада? – спросил он растерянно, взяв меня за подбородок, чтобы посмотреть в глаза.
Я повернулась, чтобы он меня отпустил.
– Не стоит принимать подобные решения поспешно. Думаешь, что все решено, что мы можем снова сойтись, как будто ничего и не было, но реальность такова, что в прошлый раз мы уничтожили друг друга. С чего ты взял, что мы теперь готовы начать с нуля?
– У нас будет ребенок, Ноа, – ответил он, подражая моему тону.
– Это недостаточно веская причина, чтобы расставаться с жизнью, к которой привык. Ты форсируешь события, а я не хочу, чтобы ты потом жалел.
Николас покачал головой и выругался.
– Я хочу попробовать еще раз, уверен, теперь все получится… Чего ты от меня хочешь? Я делаю, что должен… Думал, ты будешь рада.
– Точно: ты делаешь, что должен, а не что хочешь.
– Я хочу быть с тобой, – яростно ответил он.
Я покачала головой. Мы уже подъехали к моему дому.
– Ну, думаю, это не так. Ты делаешь это, потому что это правильно.
Я вышла из машины, собираясь зайти в квартиру, но Николас остановил меня.
– Зачем ты все усложняешь? У нас будет ребенок, у нас наконец-то есть причина начать сначала, а ты вместо того, чтобы принять…
– Я умоляла тебя вернуться ко мне, и ты сказал «нет», – оборвала я. – Я рада, что у нашего ребенка будут оба родителя, и уверена, что ты будешь лучшим в мире отцом, но сейчас это все, Николас.
– Ты прекрасно знаешь, что я отказываюсь принимать то, что ты говоришь.
Я посмотрела ему в глаза и поняла, что его слова были правдой. Но я сделала это для него, он никогда не был полностью счастлив рядом со мной, и мы причинили друг другу очень много боли. Я не хотела снова начинать токсичные отношения только потому, что у нас будет ребенок.
– Я попросила у тебя время, сказала, что не хочу торопиться, хочу сосредоточиться на ребенке… Наши отношения могут подождать, я не хочу, чтобы ты торопился принимать решения, о которых будешь жалеть всю жизнь.
– Черт, Ноа! Почему ты не веришь мне, когда я говорю, что хочу вернуться к тебе?
– Потому что ты еще не сказал: «Я тебя люблю»! – крикнула я.
Повисла тишина. Ник встретился со мной взглядом, и я увидела в его глазах ярость и боль. Он еще не простил меня. И я это знала.
– В последний раз, когда я сказал, что люблю тебя, ты разбила мне сердце. Я поклялся себе никогда больше не говорить эти слова, но это не значит, что я не хочу провести остаток своей жизни с тобой и нашим ребенком.
Я сдерживала слезы как могла и снова заговорила.
– Так не пойдет, Ник, – сказала я. – Ты возвращаешься к работе, возвращаешься в Нью-Йорк, потому что пузырь, в котором мы жили последние несколько дней, лопнул.
Я не стала ждать, пока он ответит. Зашла в свою квартиру, а он не пошел за мной.
Как бы ни было больно отталкивать Ника, я знала, что поступаю правильно. Он должен сначала разобраться, что чувствует ко мне, а я должна спросить себя, будет ли возвращение к нему лучше для нас обоих.
Я не хотела ссоры, правда, не хотела, не хотела создавать ему проблемы, но для Николаса это было недостаточно. Я не могла начать все с чистого листа, пока не почувствую себя в безопасности и пока не пойму, что он готов снова полюбить меня. Влечение – совсем другая вещь, секс – самая легкая часть, у нас никогда не было с ним проблем. Трудность заключалась в том, что мы не знали, как любить друг друга, не знали, как уважать