— Нет. Я хочу, чтобы в галерее она была покрыта тобой.
Я категорически не хочу этого допустить и решаю завтра почистить её самостоятельно. А пока я с радостью позволяю ему взять на себя ответственность, пока он осторожно помещает меня в воду, и начинает мыть.
Глава 30
Синди
Последние несколько недель прошли в тумане деятельности. Планирование свадьбы, даже приватной, не требующей особого внимания — тяжёлый труд, когда всё делается в спешке, в последнюю минуту. Джеймс помог мне с многим. Он спокойный, что меня удивило, но этот человек — дзен, когда он не наводит ужас.
Нико никогда не постигнет дзен. В нём слишком много потрескивающей энергии, бурлящей наружу. Даже когда он неподвижен, можно почувствовать, как молекулы внутри него стреляют и лопаются. Этот мужчина водоворот харизмы, в то время как Джеймс — тихая, смертельная сила энергии.
Наконец, этот день настал. Я отказалась от многих вещей, которые мне не нужны. Это день без лишних хлопот, и я пренебрегла многими традициями, например, иметь подружек невесты. Мои друзья не были рядом, когда я в них больше всего нуждалась, так что я не хочу, чтобы они держали меня за руки и хихикали со мной, как будто мы всё время были лучшими подругами. Когда умерла моя мама, а папа снова женился, они быстро устали от моего горя. В конце концов, никому в их двадцать не хочется вспоминать о смертности и смерти. Они хотят веселиться и верить, что они бессмертны. Со временем они все отдалились.
И вот я здесь. Бедная маленькая Синдерс, жалеющая себя и думающая, что имя, которое дал ей её любовник, босс мафии, подходит для сегодняшнего дня.
Синдерс.
Опустившаяся.
Измождённая.
Я чувствую это, когда должна чувствовать себя королевой. У меня нет отца, чтобы вести меня к алтарю. Нет подружек невесты.
На самом деле никого.
Кроме Кэрол. Спасибо Господу за Кэрол.
Она улыбается мне с другого конца комнаты.
— Пойдём, Синди. Давай подготовим тебя. Почему ты хмуришься?
Я пожимаю плечами.
— Я не знаю. Думаю, мне немного одиноко сегодня. Мои родители мертвы. Со мной сегодня нет друзей, а мой будущий муж меня не любит.
Она морщит лоб, глядя на меня.
— Я должна возразить против последней части. Я верю, что он любит.
— Он не сказал этого. Или показал, — добавляю я.
— Нет. Полагаю, нет. Кроме того, случая, когда он купил тебе лошадь.
Я пожимаю плечами.
— Да, я думаю, это было мило.
Она смеётся.
— А то, как он смотрит на тебя?
В этот момент раздаётся стук в дверь.
— Ты в своём платье? — это Нико.
Последнюю ночь я провела в своей старой комнате. Может, это и не обычная свадьба, но мне точно не нужны годы невезения.
— Не входи, ты не можешь видеть меня, — визжу я.
— Не буду, — он смеётся.
— Сиенна здесь.
Моё сердце поднимается.
— С ней старые друзья, которые хотят тебя видеть.
Моя улыбка немного увядает. Старые друзья? Откуда Сиенна знает моих друзей? При мысли о том, что школьные сучки, которые раньше считались моими подругами, сидят здесь и осуждают меня, я становлюсь ещё более мрачной, чем раньше.
Сиенна открывает дверь и просовывает голову внутрь.
— Могу я войти?
Другая её рука позади, и это выглядит так, будто у неё что-то в руке. Любопытствуя, я пытаюсь посмотреть. Она ухмыляется мне, когда заходит в комнату, и двое животных выбегают из-за неё, взорвавшись в пространстве спальни с энергией ядерного синтеза.
Радостный лай наполняет воздух, и я смотрю в неверии, пока слёзы наполняют мои глаза.
— Манго! Боже мой. Минни. Как? — я смотрю на Сиенну, не веря своим глазам, когда приседаю, и мои давно потерянные щенки бросаются в мои объятия и оба плачут.
— Это не я, — она смеётся. — Нико вернул их для тебя. Он попросил привести их к тебе.
Нико? Нико нашёл моих любимых щеночков. Как он вообще узнал? Затем я вспоминаю разговор, несколько недель назад, когда он смотрел на мою с ними фотографию, и случайно спросил о них.
— Да, я вижу это сейчас, — говорит Кэрол, ухмыляясь. — Он абсолютно тебя не любит.
Мой день превратился из мрачного в такой радостный, что не думаю, что смогу это сдержать. Мои малыши дома. Сиенна здесь. Кэрол со мной.
Я понимаю, что мне нужно перестать быть такой негативной. Со мной люди, которые важны. Нико, может, и не обычный — добрый и заботливый, но ему не всё равно. Это делает это очевидным. Должна ли я сказать ему? Должна ли я положить свои страхи к его ногам и признаться, что люблю его? Но что, если это напугает его и разрушит наш брак до его начала?
Боже, хотела бы я знать, что делать.
— Давай оденем тебя, — Кэрол подходит, гладит собак, и тянет меня к туалетному столику.
Через час я смотрю на себя в зеркало. Я хорошо выгляжу. Очень хорошо. На этот раз мне нравится то, что я вижу.
— Это платье совершенно великолепное, — выдыхает Сиенна. — Оно такое простое, но и замысловатое. Сексуальное, но необычным образом скромное.
— Оно волшебное, вот что это, — отвечает Кэрол. — Совершенно волшебное. Платья могут быть такими. Одежда может быть. Люди думают, что если ты любишь одежду, как я всегда любила, то ты просто дурочка. Я могу понять, если человек просто носит ярлыки ради ярлыков. Никто не хочет быть ходячим рекламным щитом, но нужно творчески подходить к выбору одежды. Любить ткани, цвета и хорошо скроенные модели. Я рассматриваю это как форму искусства. На мой взгляд, это не менее творческий подход, чем садоводство или украшение дома. Моя подруга занимается декупажем всего, что у неё есть, и всё выглядит замечательно. Моя одежда — это мой декупаж для моего тела. Ты, моя дорогая Синди, так прекрасна, что должна начать относиться к себе как к произведению искусства, которым ты являешься. Когда-нибудь я приведу тебя на Бонд-стрит, даже если это будет последнее, что я сделаю.
Я закатываю глаза, но должна признать, что это платье заставляет меня чувствовать себя на миллион долларов.
Когда всё готово, нанесены все последние штрихи, включая брошь, подаренную миссис Андретти, и бабушкину заколку с драгоценными камнями, подчёркивающую мой изысканный образ, я сажусь и потягиваю шампанское, пытаясь унять нервное напряжение в животе.
Я нанесла парфюм моей матери, а на моей шее простой золотой крест, который принадлежал моему отцу, а когда-то — его бабушке.
Они могут не быть со мной физически, но моя семья со мной в моём сердце и в душе.
В дверь стучат, и Сиенна подходит, чтобы ответить. Она с улыбкой открывает, и входит Джеймс.
Он выглядит удивительно привлекательным в своём костюме, и я улыбаюсь ему.
— Ты здесь, чтобы сказать мне, что уже пора? — спрашиваю я у него.
Он прочищает горло.
— Не стесняйся отказаться. Но я здесь, чтобы спросить, хочешь ли ты, чтобы я проводил тебя к алтарю? Я знаю тебя совсем недолго, но я искренне рад, что ты выходишь замуж за Нико, и я знаю, что вы двое справитесь, — его взгляд задерживается на мне, когда до меня доходит смысл его слов.
— Мне бы правда этого хотелось, — мягко говорю я. — Как ты думаешь, это не будет слишком противоречить традициям, если и ты, и Кэрол пойдёте со мной?
— Вовсе нет. Как тебе будет угодно.
— Мне бы очень этого хотелось, — говорю я.
Кэрол подходит и обнимает меня.
Потом всё как в тумане. На территории дома есть крошечная часовня. В настоящее время она уже не используется как место для богослужений, но семья Нико — католики, и я расспрашивала всех, пока не нашла католического священника, готового провести церемонию в часовне. Когда мы подъезжаем на внедорожнике по труднопроходимой дороге, свет начинает понемногу угасать, и факелы освещают путь к часовне на вершине обдуваемого ветрами холма. Она готична и великолепна в своей простой, неподвластной времени красоте.
Когда мы добираемся до церкви, машина останавливается, и Джеймс помогает мне выйти. Он берёт мою руку, а Кэрол берёт вторую и сжимает её.