а затем отпускаю и позволяю ей раскатать резинку до конца. Меня мучительно возбуждает ее нетерпеливость и неопытность, и я ловлю себя на том, что глубоко и прерывисто дышу, стараясь держать себя в руках, хотя мне очень хочется наброситься на нее и трахнуть без дополнительной защиты. Я всегда пользовался презервативами, когда трахался с другими женщинами, и раньше никогда особо не задумывался об этом, но, боже, образ моего голого члена, входящего в эту сладкую, тугую киску…
Черт! Я хочу этого. Хочу, но никогда не смогу получить.
– Вот, – говорит Зенни, откидываясь назад и любуясь моим великолепным пенисом в презервативе. Она выглядит гордой своей работой, и это на самом деле очаровательно. В волнах легкого шифона, растрепанная и довольная, она смотрит на мою эрекцию, как на курсовую работу, за которую только что получила хорошую оценку.
– Какая хорошая ученица, – хвалю я ее. – Такая хорошая девочка. – Она выглядит довольной.
– Пора, милая. Ляг на спину.
И она делает это, раздвигая ноги без моего приказа. Я хвалю ее и за это тоже, а еще за то, что она такая умная, такая совершенная. Я наклоняюсь и подкладываю подушку ей под голову, а затем быстро целую ее в губы.
– Смотри, – велю ей, и она наблюдает, как я становлюсь на колени между ее ног, как нависаю над ней, концы развязанного галстука-бабочки болтаются между нами. Мне следовало бы снять его, но мои руки заняты, и, честно говоря, мне просто все равно.
Я собираюсь трахнуть женщину, которую люблю, и это все, что меня заботит.
Обхватываю член рукой и ласкаю им ее вход. Моя толстая широкая головка гораздо больше ее крошечной щелочки, о которую она сейчас трется. Зенни напрягается, когда я слегка надавливаю на ее вход, когда она сама чувствует, насколько огромен мой член, которому не терпится оказаться внутри ее киски.
Я наклоняюсь и нашептываю ей на ушко о том, какая она смелая, что принимает меня, какая сексуальная, какое удовольствие я доставлю ее маленькой киске, если она мне позволит. И ободряя ее словами, я продолжаю ласкать и нежно надавливать, пока наконец не проталкиваюсь самым кончиком внутрь.
Она шипит, выгибаясь подо мной, и я издаю тот же звук, потому что у нее такая тугая, (Боже, помоги мне), такая узкая киска. Я еще не успел войти в нее, а уже чувствую, как в паху разгорается пламя и жгучее желание достигнуть освобождения.
– Будь со мной, – шепчу я, прижимаясь к ее лбу своим. – Оставайся со мной.
Она кивает, поднимая руки, чтобы обхватить меня за шею, и это доказывает ее чистое, непорочное доверие. Доверие, которое я не заслуживаю, но сделаю все, чтобы его оправдать.
– Будет немного неприятно, – предупреждаю я. – Но не больно, потому что ты влажная и хорошо подготовлена для меня. Но если почувствуешь боль, скажи мне, и я избавлю тебя от нее.
Она снова кивает.
– Хорошо. Я… – Она неуверенно двигает бедрами, и я едва сдерживаюсь, чтобы не кончить. – Теперь я чувствую себя лучше. Войди глубже.
Я поднимаю голову, чтобы она могла продолжать наблюдать, как я продвигаюсь еще на дюйм. То, как она обхватывает мой член, – это самое потрясающее, что я когда-либо видел, а также самое обалденное, что я когда-либо испытывал, и затем я продвигаюсь еще на дюйм.
– Ты такая узкая, – бормочу я и чувствую, как по вздутым от напряжения мышцам спины и живота стекают капельки пота. Рука, которой опираюсь на кровать, дрожит, на самом деле, все мое тело дрожит, потому что я едва себя сдерживаю.
– Ты опять дрожишь, – говорит она.
– Это из-за тебя.
Зенни снова целует меня.
– Еще, – приказывает она, подобно маленькой королеве.
– Милая, мне придется нажать сильнее, – говорю я таким же дрожащим голосом, как и мое тело. – Твоя киска очень тугая, я не могу…
– Еще, – нетерпеливо требует она, и я подаюсь бедрами вперед и проникаю глубже, сожалея, что приходится сдерживаться.
Она наблюдает за мной, пока я ввожу член в ее лоно, но на последнем толчке Зенни, зажмурившись, откидывается назад.
– Зенни? – Я замираю на месте.
– Мне не больно… Не совсем, – уверяет она меня, все еще с закрытыми глазами. Вот только ее слова не очень обнадеживают. Я начинаю отстраняться, и она хватает меня за бедра.
– Нет, – умоляет она. – Не останавливайся. Продолжай. Сейчас все пройдет… Ах… – Она ахает, когда я слегка раскачиваюсь, давая ей почувствовать, каково это будет, когда я начну ее трахать по-настоящему.
– Мне не больно, – повторяет Зенни, но на этот раз в ее словах слышится легкое удивление. – Это приятно.
– Да?
– Да.
– Полпути пройдено, детка, – успокаиваю я ее. – Осталось совсем немного.
Я сам смотрю вниз, туда, где соединяются наши тела, и стону. Черт, но какая же она узкая, и я едва не кончаю, наблюдая, как мой толстый член пронзает ее девственную киску. Мой контроль висит буквально на волоске, удерживая меня от того, чтобы не погрузиться в нее до конца одним резким толчком. Вместо этого я двигаюсь мучительно медленно, пока мой член не входит в нее до самого основания. Приподнявшись на локтях, я обхватываю лицо Зенни ладонями.
– Ты как? – спрашиваю я, вглядываясь в ее лицо. – Все хорошо?
– Да, – отвечает она и ласково проводит руками по моему животу и груди. – Очень даже хорошо.
– Я начну двигаться прямо сейчас, сначала в медленном темпе, и одновременно буду ласкать тебя пальцами.
И вот тогда начинается настоящее удовольствие: медленное, чувственное скольжение. Она поглаживает пальцами мой пресс, а я опираюсь одной рукой на кровать возле ее головы и большим пальцем другой руки нежно обвожу ее клитор. Я нашептываю ей слова ободрения о том, какая она хорошая, умная и удивительная, прошу ее двигать бедрами мне навстречу или обхватить меня ногами за талию. Чтобы быть для нее учителем, я собираю всю свою волю в кулак, потому что она облегает меня, как плотная, горячая перчатка. Ее киска невероятно влажная, а сама Зенни очень красива и душой, и телом, она само совершенство, и, я знаю, на свете есть лишь одна такая девушка. Даже шифоновое платье, сбившееся на ее бедрах, олицетворяет именно ее, как и то, насколько неумело она цепляется каблуками за кровать. Я люблю ее, и трахаю ее, и теперь понимаю, почему раньше она использовала слова «заняться любовью»: потому что именно это мы и делаем. Происходящее по-прежнему порочно, необузданно, я все еще внутренне ликую от тех незабываемых ощущений, какие дарит мне ее девственное влагалище, все еще покусываю ее грудь, словно дикий