Однако наше сближение не укрылось от цепкого взгляда Кусаларикс. Как-то вечером, оставшись со мной наедине, гоблинша хитро прищурилась и промолвила:
— Смотрю я на вас, голубки, и диву даюсь, какой же ты, Скиф, чурбан бесчувственный! Девка сохнет по тебе, разве не видишь? Дай ей, чего ей хочется! Не убудет с тебя! Ты же и сам к ней тянешься!
Слова Кусаларикс неприятно царапнули — она попала в яблочко. Весь мой мир сузился до одной Макс, я проводил с ней почти все время, кроме сна, да и спал я больше по привычке, желая дать передышку реальному мозгу. Высокая, фигуристая, рыжеволосая и зеленоглазая красавица, она очень напоминала Ириту, но ввязаться в отношения с Макс значило одно: что я потерял надежду вернуться. Какие бы чувства ни испытывала ко мне охотница, я не мог ответить ей взаимностью. Ответил — считай, что сдался.
Следующие недели превратились в неловкий танец намеков и недомолвок. Я замечал, как Макс то и дело бросает на меня долгие многозначительные взгляды, как ненароком касается моей руки. Ее близость будоражила, искушала плюнуть на все и отдаться страсти, как это случилось тогда, с Девяткой, но я крепился. Помогал образ Ириты, пожираемой защитником Меаза, — накатывавшее отчаяние и надежда вернуться помогали убрать другие мысли.
Наконец, не выдержав, Макс решилась на открытый разговор. Однажды ночью, когда я уже готовился отойти ко сну, она явилась в мою комнату — растрепанная, взволнованная, в одной полупрозрачной сорочке. Сглотнув, я отвел взгляд, пытаясь унять разбушевавшуюся кровь.
— Скиф, я… больше не могу делать вид, что между нами ничего нет, — с мольбой в голосе произнесла она. — Эти дни, проведенные рядом с тобой, — лучшее, что случалось со мной за последнюю вечность. Ты напомнил, каково это — чувствовать, жить полной жизнью. Я...
Не дав ей закончить, я покачал головой и мягко взял ее за плечи, глядя прямо в глаза:
— Послушай, Макс… Ты мне нравишься. Правда. И, не буду врать, ты мне небезразлична. Но там, в большом Дисе и в реальном мире, меня ждет любимая. Я не могу предать ее, понимаешь?
В ее глазах промелькнули обида, смятение и боль. На миг мне показалось, что она вот-вот расплачется. Но охотница взяла себя в руки и лишь печально улыбнулась:
— Что ж, я понимаю. Спасибо за честность. Прости. Я... Пожалуй, мне лучше уйти.
Она стремительно развернулась, намереваясь покинуть комнату, но я удержал ее:
— Постой. Я не хотел обидеть тебя. Ты удивительная. И будь все иначе...
— Забей, — покачала головой Пять-четыре. — Я все понимаю. Давай просто сделаем вид, что этого разговора не было.
Высвободившись из моих рук, она гордо выпрямилась и вышла прочь.
С того дня наши отношения несколько охладели. Мы по-прежнему вместе рыскали по бета-миру, убивая всех встреченных монстров, но та искра, что раньше заставляла наши взгляды искать друг друга, погасла. Макс держалась со мной подчеркнуто вежливо, но отстраненно, будто выстроив незримую стену.
Я корил себя за невольную жестокость, но понимал: так будет лучше для нас обоих. Сердечные раны затянутся, а цель, ради которой я здесь, останется незыблемой. По крайней мере, я на это надеялся.
Время шло, но ничего не менялось. Мы с Макс оставались в тупике, не видя выхода из сложившейся ситуации. Изнурительные путешествия, бесконечная резня мутантов, бессонные ночи в попытках отыскать решение — все это начинало понемногу сводить с ума.
И вот однажды, примерно через полгода после попадания в бета-мир, меня озарило — сработала ассоциация со встреченными сегодня мобами, чем-то походившими на бесов Преисподней.
Мы с Макс только вернулись с очередной вылазки — грязные, окровавленные, смертельно уставшие.
Она пошла в свою комнату, а я, без сил рухнув на ближайший диван, невидяще уставился в потолок, проклиная все на свете. И вдруг память, дремавшая до сего момента, услужливо подбросила картинку из прошлого. Из того прошлого, которое я даже не анализировал, когда понял, что Торфу не со мной.
Стылое ущелье. Дефайлер, чернокнижник из «Детей Кратоса», отправивший своего беса в погоню за мной и Большим По. Албанские оницо, зажавшие нас в угол. Бес Гнеме’Ииц, научивший меня Пентаграмме изгнания…
Гнеме’Ииц говорил, что Стылое ущелье закапсулировано в карманном измерении, но все равно смог его покинуть, отправившись после ритуала изгнания в Преисподнюю! Правда, мне пришлось принести в жертву Большого По, но это уже детали.
Взяв в руки нож, я выскочил во двор замка. Выбрав место, начертил пентаграмму, в точности повторив то, что уже рисовал в Стылом ущелье. Сердце пропустило удар, когда ее края вспыхнули. Сработало!
Вскочив на ноги, я рванул в спальню к Макс. Открыв незапертую дверь, ворвался и, не обращая внимания на то, что она была обнаженной, бросился к ней. Обняв, я поднял и закружил девушку. Не сказать, что ей это не понравилось, но в какой-то момент она опомнилась и вырвалась.
— Скиф, что это значит? Ты же говорил, что не можешь со мной…
— Я, кажется, нашел способ выбраться отсюда! — перебил я. Схватил Макс за плечи, с жаром глядя ей в глаза: — Помнишь, я рассказывал тебе о своем времени в зоне изоляции? В Стылом ущелье? И как нам встретился бес, который подарил мне навык мимикрии?
Охотница нахмурилась, припоминая:
— Ну, допустим. И что?
— А что, если с помощью этой Пентаграммы изгнания мы сумеем выбраться отсюда? — горячо заговорил я, расхаживая по комнате. — Если она вышвырнула Гнеме’Иица в Преисподнюю из закрытой локации, то почему бы ей не сработать и здесь? Понимаешь, о чем я? Вы должны изгнать меня! Причем нужен еще человек — один в качестве жертвы, второй проведет ритуал.
Пять-четыре задумалась, постукивая пальцем по подбородку:
— Звучит рискованно. Мы понятия не имеем, куда тебя может забросить. То, что сработало там, может не сработать здесь. А если сработает, то куда ты попадешь? Но... Черт возьми, а вдруг ты прав? Если это сработает, мы наконец-то сможем выбраться из этого проклятого места! Хотя постой… Допустим, все правильно и ты окажешься в Преисподней. Дальше что?
— Если это та Преисподняя, в которой мне доводилось побывать, я найду способ выбраться в большой Дис.
— А потом нам снова ждать тебя сто лет, пока ты вернешься? Да и вернешься ли ты вообще?
— У меня здесь теперь не только Утес и Кусаларикс, но и ты. Я вернусь. К тому же… у тебя есть другие предложения?
Макс покачала головой:
— Нет. Но, учитывая, что у Кусаларикс нет респауна, жертвовать собой придется мне.
— Ну уж нет. В том, чтобы у меня получилось, заинтересованы все. Собирай остальных. Нужно больше людей, чтобы было кому и тебя отправить вслед за мной!
Уже через час замок Макс наполнился шумом голосов и звоном оружия. Бета-тестеры, хмурые и настороженные, заполнили гостиную. Их скепсис никуда не делся, но моя решимость оказалась заразительна. Даже Кусаларикс повеселела.
— Ну и что за срочность? — недовольно буркнул Гарет, скрестив руки на груди. — Надеюсь, у тебя веские причины вытаскивать нас из уютных берлог.
Я обвел собравшихся горящим взглядом:
— Поверьте, причина более чем веская. Кажется, я нашел способ выбраться отсюда.
По комнате прокатился недоверчивый ропот, но я жестом призвал всех к тишине, после чего поделился идеей. Чтобы убедить, нацарапал прямо на мраморном полу гостиной Пентаграмму изгнания, и она снова вспыхнула, готовясь принять жертву.
— Допустим… — проворчал Денис. — Допустим, пентаграмма сработала и ты оказался в Преисподней. Что дальше?
— Это докажет, что Преисподняя тоже связана с бета-миром, — ответил я. — А раз так, это будет значить, что и вас можно вытащить туда. Как мы выберемся оттуда — другой вопрос, но сделать это из Преисподней будет проще. Во-первых, великие князья могут нам помочь. Если откажутся, заставим силой. Во-вторых, если этот вариант по каким-то причинам не сработает, сработает другой.
— Какой же? — поинтересовалась Тереза.