Читать интересную книгу За тайнами Плутона - Владимир Обручев

Мой труд издавна организован по трем принципам: планомерность, аккуратность и любовь к творчеству.

Планомерность состоит в том, что, получив какое-либо задание по службе или выбрав какую-либо научную тему по своему желанию, я знакомлюсь сначала с имеющейся литературой при помощи своей обширной картотеки, которую составляю уже много лет по интересным вопросам геологии, и затем составляю общий план работы, который, конечно, в порядке выполнения изменяется в том или другом отношении по мере надобности.

Аккуратность состоит в организации рабочего места. Вся литература, используемая в течение дня для работы, не оставляется на столе, а ставится на свое место в моей библиотеке, а книги, взятые из других библиотек, складываются в определенном месте. Таким образом стол не загромождается кучами книг, частью уже ненужных, в которых нужно рыться, чтобы найти требуемое в данный момент. По окончании работы стол чистый, книги на местах, рукопись лежит в соответствующем ящике стола или шкафа, в котором имеется ряд ящиков с этикетками, обозначающими районы, по которым я веду работы или отдельные темы. Благодаря картотеке и распределению рукописей по содержанию всякие справки требуют минимум времени для поисков.

Любовь к творчеству стимулирует работу, делает ее успешной. Я не беру задач, которые меня не интересуют или не соответствуют моей научной подготовке и кругу вопросов, которыми я занимаюсь. Но взятую на себя работу я стараюсь выполнить наилучшим образом, а не кое-как, лишь бы отделаться от нее. Это научное творчество увлекает.

Я полагаю, что успешности научной работы помогает также перемена тем. Утром я обыкновенно занимаюсь разработкой задачи, требующей наибольшего внимания и напряжения, а вечером другой, более легкой. По вечерам большею частью выполняются научно-популярные статьи и книги, рецензии о научных книгах, отзывы о диссертациях, корректуры и т. п., а еще позже, в течение часа до отхода ко сну, я по временам создавал свои научно-фантастические романы и уже в кровати часто обдумывал их продолжение на следующий день. Эти романы также писались по заранее составленному плану, который в ходе работы подвергался более или менее существенным изменениям.

Рабочий день нормально, если не нарушают его порядок какие-нибудь заседания, продолжается от 10 ч. утра до 12 ч. ночи с перерывами, в общем часов 10 - 11. Дней отдыха не соблюдаю, в кино и театрах бываю очень редко. Читаю газеты, научную и художественную литературу во время перерывов в работе и вечером в кровати. Мои успехи, как ученого, в основном обусловлены вышеуказанными тремя условиями - планомерностью работы, ее аккуратностью и любовью к научному творчеству. Облегчали их, кроме того, счастливые семейные обстоятельства и материальная обеспеченность при скромных требованиях к жизненной обстановке.

Так я начал работать уже в 1889 г. в Иркутске. Педагогические обязанности в Томске в 1901 - 1912 гг., в Симферополе в 1919 - 1920 гг. и в Москве в 1923 - 1929 гг., конечно, в значительной степени нарушали порядок рабочего дня, и только со времени избрания в АН в 1929 г. я мог проводить этот порядок с небольшими изменениями, как указано выше, и достиг почти наибольшей продуктивности (...). В отношении педагогической работы могу сказать, что я готовился к лекции накануне вечером или утром, если лекция была после полудня, и всегда составлял памятку, в которой был намечен порядок изложения (...).

В отношении воспитания молодыми учеными склада ума, характера и навыков ничего не могу прибавить к вышесказанному. Многое зависит от индивидуальных особенностей, семейной и жизненной обстановки ученого. (Примечание Обручева: семейные дела могут очень тяжело отражаться на состоянии духа и правильности и успешности работы, а жизненная обстановка способствовать или препятствовать ей.) Один наиболее плодотворно работает утром, другой - вечером, третий - ночью. Но планомерность и аккуратность работы при любви к научному творчеству и увлечении им являются, по моему мнению, основными условиями для успеха.

Каждый вечер, уже перед сном, Владимир Афанасьевич, как правило,

отвечал на письма. И корреспондентов и адресатов всегда было

множество. В государственных и ведомственных архивах, в семье

хранятся тысячи писем Обручева. Даже в экспедициях, обработав полевой

дневник, Владимир Афанасьевич обычно заканчивал день письмом.

К сожалению, все это огромное эпистолярное наследство до сих пор

не опубликовано, даже и не выявлено полностью, хотя, думается, оно

представляет немалый интерес.

В книгах Владимир Афанасьевич редко рассказывал о трудностях

путешествий, о своих переживаниях. В письмах, даже официальных, он

более откровенен.

Вот, например, одно из таких экспедиционных писем, адресованное

российскому посланнику в Пекине. Датировано письмо 30 марта 1894

года:

"Неделю тому назад я прибыл в Лан-чжоу, закончив этим зимнее путешествие в Сы-чуань; недостаток времени заставил меня ограничиться исследованием системы Восточного Куэнь-Луня, так что собственно в пределах Сы-чуани я провел всего десять дней. Самым южным пунктом, достигнутым мною, был г. Гуань- Юань, куда я прибыл 18-го февраля и откуда повернул на север через Пи-коу, Кче-чжоу и Минь-чжоу.

Несмотря на то, что я выбрал для путешествия по этим южным странам самое лучшее время года - конец зимы и начало весны, когда редки дожди, сильно затрудняющие движение летом и осенью, два месяца, проведенные в Куэнь-Луне, я должен считать самыми неприятными из всего срока экспедиции; вечно хмурое небо, отвратительные дороги, ужасающе грязные, переполненные насекомыми постоялые дворы, приспособленные только для носильщиков; население более назойливое, более любопытное, чем на севере; требования относительно помещения для ночлега, пониженные уже в Северном Китае до минимума, возможного для культурного человека, оказываются еще слишком высокими для грязной Сы-чуани, где в большинстве постоялых дворов нет отдельной комнаты для путешественника и приходится удовольствоваться полуразвалившимся сараем, конюшней или конурой хозяина, уступающего путнику свой кан; к этим лишениям присоединяется еще недостаток хорошего хлеба и однообразие мяса - полтора месяца я питался одной свининой. Ни живописные дикие горы, красивые скалы и ущелья, ни роскошная южная растительность с ее веерными пальмами, бамбуком и другими подтропическими растениями, густо зеленеющими уже в половине февраля полями и цветущими фруктовыми деревьями, - все это не может вознаградить путешественника за неудобства дороги и ночлега, и я с легким сердцем простился навсегда с югом, когда близ города Минь-чжоу началась северная природа, более тусклая и пыльная, более холодная, но более благоприятная для путешествия.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});