получившие даже прозвище "столбистов".
Эти вот впечатления и легли первоначально в основу повести.
Но пришедшая уже литературная известность его не прельщала, он
служил науке.
В 1929 году Обручев был избран академиком, переехал в Ленинград,
где тогда работал Президиум академии. Литературная деятельность сразу
отошла на далекий задний план. Владимир Афанасьевич возглавил только
что созданный Геологический институт, в 1930 году стал председателем
Комиссии по изучению вечной мерзлоты, с 1931 года - членом ученого
совета Географического общества.
Обручевы поселились в Гатчине, купили дачу с садом. Жена
хлопотала по хозяйству, завели даже кур, корову.
В семейном кругу отметили сорок пятую годовщину свадьбы. Много
прожито, много пережито вместе.
30 января 1933 года Владимира Афанасьевича неожиданно вызвали с
совещания:
- Ваша жена...
Елизавета Исаакиевна скоропостижно скончалась.
СТРАНИЦЫ ПИСЕМ
В архиве семьи Обручевых сохранились самые первые письма
Владимира Афанасьевича к невесте. Он уехал тогда работать в Среднюю
Азию - первая разлука! - и писал почти каждый день.
21 и ю л я 1886 г. с т. А й д и н
Сегодня утром в канцелярии дороги я получил совершенно нежданно твое первое письмо и там же стал читать его, покуда Богд. (К. И. Богданович, сокурсник и товарищ Обручева. - А. Ш.) рылся в шкафу, вытаскивая для нас карты. Что это ты, моя бедная девочка, тоскуешь и плачешь? Полно, быстро минет год разлуки, день за днем, неделя за неделей, глядишь, настала опять весна, а тут уж так близко, что лишний месяц в счет нейдет; право - нечего плакать и отчаиваться, ты только расстроишь себе опять нервы, вместо того, чтобы поправить их во время отсутствия твоего Вовочки, который работает теперь для нашего общего счастья; оно, видно, не бывает без шипов, и приходится добывать его ценой разлуки и лишений (...).
Умеешь ли ты находить на звездном небе созвездие Большой Медведицы? Если нет, то попроси Стреш. (С. И. Стрешевский, товарищ Обручева. В его семье, на даче, жила в то лето Елизавета Исаакиевна. - А. Ш.) показать тебе ее; она видна всегда на севере, и, отыскивая ее в час ночной в безлюдной степи, я буду думать про далекий север, где живет моя милая суженая; буду чувствовать, что и ты, смотря на нее, вспоминаешь путника, который тебе дороже всего. Видишь, как я, жесткий человек, расчувствовался, видно, тоже разлука гнетет. Да, гнетет, хотя я в лучшем положении, чем ты; у меня столько дел и забот, столько новых впечатлений постоянно сменяют друг друга, что тосковать некогда. По ночам только, когда я без сна валяюсь на постели, мокрый до нитки от духоты тропической ночи, тогда я брежу тобой, мне кажется, что твоя теплая, мягкая рука обнимает мою шею, что твоя коса скользит по моему лицу и горячие губы прижимаются к моим, и я засыпаю наконец в этих сладких грезах, а утром вдвое больнее от мысли, что ты далеко, далеко, что все это чудные сны и исполнение их не близко, не скоро.
А как хорошо будет нам через год - квартира, нанятая совместными поисками, обстановка, в которой каждая вещь куплена сообща, выбрана друг для друга; а жизнь вместе - эти чудные ночи, веселые дни, работа и наслаждение молодой любви... Нет, Лизочка, нет, мы должны жить хорошо, не ссориться, не обманывать друг друга; мы ли не знаем хорошо своего суженого, все его недостатки и качества...
Только что зашумели ивы над арыком, протекающим мимо окон, они шепнули мне слова, которыми кончается чудная пьеса Рубинштейна "Летняя ночь"... "Я твоя, я твоя", - шепчут они, и я слышу голос моей ненаглядной, прижавшей головку к моей груди. Прощай, рожица моя. Твой Вовка.
26 и ю л я 1886 г. К ы з ы л - а р в а т
...Ты находишь, что между любящими должна быть полная откровенность, чтобы они могли жить душа в душу; я также начинаю разделять это мнение; теперь, далеко от тебя, я бы хотел, чтобы ты знала все, что у меня на душе, мои мысли, чувства, желания; чтобы глаз моей милой проникал во все уголки души, оберегая ее от всего нехорошего (...). Поверь, что я благословляю тот день, когда я в первый раз звонил у ваших дверей и на пороге показалась твоя дорогая рожица, сразу смутившая меня своими ласковыми глазами. Теперь эта рожица передо мною - на карточке, но глазки смотрят грустно куда-то вдаль - они думают о милом, которого долго ждать еще; а как бы он хотел поцеловать эти глазки...
Пора кончать - крепко, крепко целую мою девочку... Пиши обо всем и подробнее. Помнящий тебя везде и всегда, не немножко, а очень-очень много. Твой Вовка.
30 а в г у с т а 1886 г. К ы з ы л - а р в а т
...Ты соглашаешься со мной, что мы будем очень счастливы и будем жить душа в душу; но не говорят ли все влюбленные женихи и невесты то же самое, а все же многие живут потом, как, напр., та госпожа Доминская, которая лежала у нас весной. Разве и у нас уже не бывало размолвки - помнишь, ты несколько раз плакала из-за меня, а я дулся. Кстати, дам тебе полезный совет для будущего - если я почему-либо начну дуться на тебя - никогда не затягивай дело, а сейчас же пристыди и заставь извиниться, если я виноват; если затягивать и дуться еще самой, то размолвка будет дольше и потом труднее будет помириться, не говоря уже о том, что сделаем себе несколько лишних скверных дней. Точно также, если я обойдусь с тобой грубо, то тоже сейчас пристыди и не обижайся - такие вспышки бывают у меня только если я очень сердит и надо отучить меня от них; несколькими ласковыми словами ты сразу можешь усмирить медведя и не дать ему повода дуться (...).
Лизочка, ты одна у меня "царица", и соперницы нет - нечего ревновать; скорее мне следует бояться - ты в Москве и Воронеже встретишь столько молодых людей, что можешь забыть Вовочку и решить свою участь скорее и проще. А мне здесь в кого влюбиться?..
12 с е н т я б р я 1886 г. К о л о д ц ы М а м у р
...Как часто я рисую себе, как я буду лететь назад к тебе, с каким восторгом высунусь из вагона на вокзале, оглядывая собравшуюся публику, отыскивая твою рожицу, тоже веселую, смеющуюся; как я расцелую ее, как буду ехать, обнявши тебя, не замечая ни улиц, ни прохожих. Как мы будем устраиваться, хлопотать вместе в заботах о райском уголке... как хорошо будем жить вдвоем, т. к. с такой хорошей девочкой, как ты, нельзя не жить хорошо (если ты возьмешь меня немного в руки и не позволишь проявлять мои главные недостатки - грубость и эгоизм; слышишь, Лизочка, непременно отучи меня от них - ласковым упреком ты со мной много сделаешь)...
22 о к т я б р я 1886 г. М е р в
...Дай свою ручку, мы пойдем неразлучно по жизненному пути, и судьба не откажет сделать нас счастливыми, т. к. большая часть счастья в нас самих, в нашей любви и верности...
В феврале 1887 года священник маленькой церквушки на Черной
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});