Мерри поежилась. Она и не знала, что он был свидетелем ее вздорного поведения. Ну и во что это может вылиться? Додумать она не успела, потому что он снова сжал ладонями ее голову и повернул к себе, так, чтобы она не могла отвести глаза.
— Дорогая моя, ты все делаешь прямо и открыто. Ты никогда не прятала виски от отца и братьев, а только запирала его в кладовой и оставляла у себя ключи. И все знали, что они у тебя. Нет, если бы ты хотела меня убить, то не стала бы использовать странные снадобья и нападения из-за угла. Ты бы выбрала более прямой и честный способ.
— Спасибо тебе, дорогой. — Мерри была очень тронута столь высоким мнением о себе.
Алекс крепко прижал жену к себе и воскликнул:
— Я почти рад сегодняшнему пожару. Он позволил нам окончательно урегулировать наши отношения и открыто заявить, что ты вне подозрений. И еще…
— Что еще? — вскинулась Мерри. Алекс поморщился, но объяснил:
— Он позволил мне для разнообразия спасти тебе жизнь.
— Но как же так? — Мерри ничего не могла понять. Очевидно, она все же наглоталась дыму. Теперь Алекс уже улыбался во весь рот.
— Моя гордость была смертельно ранена! Маленькая женушка дважды спасала мне жизнь, в то время как я должен быть ее защитником.
— Вот как? — Мерри нежно похлопала мужа по плечу. — Успокойся, ты и есть мой настоящий защитник. Я в этом никогда не сомневалась. Просто раньше не было случая это доказать.
Алекс расхохотался. Он смеялся долго, весело и даже свалился с камня вместе с ней на траву. Мерри взвизгнула и вцепилась в его плечи. Лежа на траве, Алекс поцеловал жену и сквозь смех проговорил:
— Ты мое бесценное сокровище.
Мерри не поняла, что его так развеселило, но не стала уточнять и только призналась:
— Я рада, что ты это сказал. Да, кстати, я очень довольна, что Герхард перестал меня подозревать. И я подумала…
— Что? — нежно спросил Алекс, гладя жену по спине.
— Ты прав. Мне как-то не приходило в голову, что твой недоброжелатель действительно все время действует тайно, исподтишка. Полагаю, это не Герхард. Он слишком прямолинеен для этого.
— Да, — спокойно сказал Алекс. — Это не его методы. Мне нередко хотелось, чтобы он был не таким прямолинейным.
Мерри повернула голову и с любопытством заглянула в глаза мужу. Он объяснил:
— У этого человека острый ум, и он прекрасно умеет обращаться с мечом, но дипломатия, как ты уже наверняка заметила, не его конек. Если бы у него было хоть немного гибкости, он никогда не стал бы оскорблять тебя подозрениями.
Мерри немного помолчала, но потом спросила:
— Ты знаешь людей из д'Омсбери намного лучше меня. Как ты считаешь, кто из них настолько хитрый и подлый, что способен задумать такое?
Теперь замолчал Алекс. Через несколько минут он сел, устроив Мерри на коленях. Она тут же начала поправлять шкуры и ткани, чтобы прикрыть себя со всех сторон. Только когда Мерри угомонилась и вопросительно уставилась на мужа, он ответил:
— Тебе это не понравится.
Мерри поморщилась:
— Значит, ты имеешь в виду Эдду?
Алекс медленно кивнул:
— Я знаю, она тебе нравится, и была к тебе добра. Но в прошлом она показала себя коварной, злобной и изворотливой. Когда мой отец был жив и находился дома, она вела себя выше всяких похвал, как сейчас с нами. Если же он уезжал, она совершенно менялась. Она была холодной и жестокой ко всем, включая меня и Эвелинду. А когда он въезжал в ворота, она снова как по волшебству превращалась в добрую и понимающую мать семейства. Создавалось впечатление, что есть две Эдды: плохая и хорошая.
Мерри огорчилась, — Эдда могла оказаться совсем не такой, как она себе представляла. Потом она вспомнила слова Эвелинды и сказала:
— Эвелинда взяла с меня слово, что я попрошу тебя отправить Эдду на некоторое время к сестре, когда мы вернемся.
— К сестре? — переспросил Алекс и кивнул: — Ах да, я и забыл, что у нее есть сестра.
— А я даже не знала, пока Эвелинда не просветила меня, — призналась Мерри. — Удивительно, правда? Мы так часто подолгу болтали, а она ни разу не упомянула о родственнице.
— Действительно странно, — согласился Алекс. — А ты не будешь возражать, если мы ее отошлем?
— Нет, — спокойно ответила Мерри. — Я буду скучать, но ведь это не навсегда. Нам просто нужно время, чтобы спокойно во всем разобраться и доказать, что не она виновница всей этой чепухи.
— Прекрасно, — улыбнулся Алекс и снова обнял жену.
— Миледи!
Мерри чуть отстранилась от мужа и увидела приближающуюся Уну. Служанка была растрепана, платье зашнуровано кое-как. Было очевидно, что она одевалась в большой спешке.
— Меня разбудил Годфри и рассказал о пожаре. Слава Богу, вы в порядке, — воскликнула женщина и упала на колени рядом с хозяйкой. — Вы не обожглись? Годфри сказал, что нет.
— Со мной все хорошо, — заверила взволнованную женщину Мерри и подозрительно покосилась на мужа. Его грудь снова задрожала от едва сдерживаемого смеха.
— Все же очень странно, — отсмеявшись, сказал он, — что женщины из вашей части Шотландии могут проспать все на свете. Здесь был такой шум, а вы ничего не слышали.
Уна залилась краской.
— Я очень крепко сплю. Это свойственно всем, кто долго жил в Стюарте. Мы годами привыкали к постоянному шуму, исходящему от Эхана и его сыновей. А они могли, напившись, буянить ночи напролет.
— Понятно, — не стал спорить Алекс. — Это действительно все объясняет. — Он, наконец, отпустил Мерри и встал. — Ладно, хватит прохлаждаться. Честно говоря, я все время думал, что нам теперь делать с одеждой. Ведь все сгорело. Но так ничего и не придумал. Я вижу, лагерь уже почти разобран, мне надо пойти к людям.
Мерри хотела сказать, что ее платья в целости и сохранности в повозке, куда она их отнесла вчера, собираясь там спать, но слова застряли у нее в горле. Подняв голову, она обнаружила, что смотрит на обнаженную плоть. До этого момента она не осознавала, что он ходит в чем мать родила. В чем вечером забрался в постель, в том и остался сейчас.
— Надо же, — с откровенным уважением протянула Уна, беззастенчиво разглядывая хозяина, — оказывается, клеймор есть не только у Годфри.
Мерри тут же вскочила и обернула шкурой, в которую куталась, бедра Алекса.
— Мерри, прекрати, лучше сама прикройся, — поморщился Апекс, пытаясь выпутаться из меха и закутать в него жену. Она оказалась более ловкой и изворотливой. — Ты не можешь разгуливать в таком виде. Это неприлично.
— Может быть, это и неприлично, но я, по крайней мере, в сорочке, а ты собираешься демонстрировать всем и каждому свой голый зад, — сообщила Мерри на случай, если он об этом забыл.