Практически ежедневно ко мне приезжала Лерка, и мы подолгу гуляли в саду, укутавшись в теплые меховые накидки и с наслаждением вдыхая прохладный зимний воздух.
Я не скучала по снегу и морозам, хотя с наступлением осени переживала о том, что со мной будет, когда память начнет воспроизводить картинки заснеженных городов и укрытых белой шапкой гор Кавказа.
Прежний мир отпустил меня, напоминая о себе лишь динамичными снами, в которых я мчусь на автомобиле по ночным проспектам, да проскальзывающими в речи словечками, о которых здесь и не слыхивали.
И лишь одна деталь, как назойливая муха, не давала меня покоя. В Казвине дожидалась дня родов Дэрья Хатун. И этот момент должен был наступить с минуты на минуту. Я с трепетом всматривалась в каждую новую фигуру на горизонте, наблюдая за подъездами к дворцу со своей террасы. Каждый гонец мог принести повелителю долгожданную весть – у него родился шахзаде, а значит, его мать может вернуться во дворец и занять полагающееся ей почетное место под его сводами.
Вот и сегодня, прогуливаясь под руку с подругой, я резко остановилась, заметив, что по садовой дорожке со всех ног к главному входу несется посыльный с уже знакомой мне медной шкатулкой для писем. Я дернула Лерку за рукав, заставив остановиться, и повернулась к гонцу.
– Что ты несешь, ага? – строго спросила я.
– Срочное послание из Казвина, госпожа, – он остановился и согнулся пополам, приводя в порядок дыхание.
Мой слух обожгло до боли знакомое название. Сердце сжалось и заныло.
– Что там стряслось? – мой голос выдавал терзающие меня волнение и нетерпение.
– Простите, госпожа. Это касается только повелителя.
Я нахмурилась, наблюдая за его удаляющейся фигурой, и инстинктивно положила руки на свой округлившийся живот.
– Дождались, – пробурчала Лерка и потащила меня внутрь.
Мое положение лишило меня былой прыти и скорости. Тяжело дыша и охая, я едва поспевала за ней.
Гонец порядком нас опередил. Когда мы наконец поднялись на второй этаж и приковыляли к дверям шахских покоев, оттуда вышла хмурая валиде.
– Ты хочешь знать, кто родился, не так ли? – спросила она, смотря сквозь меня, точно я мебель.
«Маман» все никак не могла простить нам с Первизом свое маленькое ночное приключение. И даже тот факт, что благодаря моей бдительности ее сын, да и все мы были спасены от смертельной болезни, ничуть не смягчил ее скверного характера.
Я промолчала, пронзая ее взглядом и вынуждая сделать одолжение и все же посмотреть на меня. В ее глазах проскользнуло жестокое разочарование.
– Дэрья Хатун родила девочку. Падишах дал ей имя – Афруза-ханум. Девочка с пылающими, как у матери, волосами. К нашей скорби, роды были очень тяжелыми, ребенок шел неправильно, и Дэрья Хатун предстала перед Аллахом.
Из моей груди вырвался тяжелый вздох. Мое материнское сердце сжалось от жалости к малышке, лишившейся самого родного человека.
– Что будет с принцессой?
– Она вместе с кормилицей вернется во дворец и будет расти здесь, рядом с отцом.
– Могу я после родов стать ее кормилицей? Я хочу быть для нее матерью, – эти слова вырвались из моего сердца. Я ни на секунду не сомневалась, что должна так поступить.
Валиде приподняла бровь и скривила рот. Сомнения на мой счет не давали ей возможности поверить в мою искренность.
– Это будет решать повелитель, – наконец выдала она и гордой походкой удалилась.
Я проводила глазами ее спину, чувствуя на губах соль от нахлынувших слез. Беременность сделала меня излишне эмоциональной и восприимчивой, я сама не заметила, как мои глаза наполнила влага сострадания.
– Идем в сад. Нам нечего здесь больше ловить, – прошептала Лерка, выводя меня из оцепенения.
– Идем, – согласилась я.
Мы спокойным шагом добрались до внутреннего дворика и уже собирались повернуть к выходу из дворца, как я заметила торчащий из-за угла подол платья хазнедар. Я взглядом указала подруге на свою находку. Она поднесла ко рту указательный палец, и мы на цыпочках подкрались к этому месту.
– Это очень плохо, Наргес Хатун, – услышала я голос валиде, – у падишаха родилась дочь. Что будет, если и эта вертихвостка Рамаль родит девчонку? Джахан настолько ослеп, что выслал гарем. А ведь не имея наследника мужского пола, он станет легкой мишенью для заговора и переворота. Я опасаюсь, как бы его дядька, бейлербей провинции Фарс, не надумал собрать войско и обвинить нашего повелителя в несостоятельности. Ты знаешь, чем нам всем это грозит.
– Вы правы, госпожа. Повелитель так некстати выслал гарем. Я не знаю даже, что нам теперь со всем этим делать. Во дворце не осталось ни одной рабыни, способной заинтересовать его, а покупать новых рабынь у пиратов и торговцев он нам запретил.
– Нет мне покоя, Наргес Хатун, – со страстью и досадой сказала валиде, – нам нужно подстраховаться и заполучить еще одну беременную хатун. Подумай хорошенько, неужели ни одна из наших помощниц не имеет статуса уста? Ты лично их отбирала.
Я сжала от злости челюсти. Эта кобра все никак не успокоится! Придется, видимо, отправить ее к Ахмеду второй женой. Ничего не поделаешь. Лерка, заметив перемену на моем лице, предупредительно поднесла палец ко рту, опасаясь, как бы я не разразилась скандалом прямо на этом месте. Я кивнула ей, давая понять, что не собираюсь ловить валиде с поличным и устраивать сцены.
– Госпожа, все, что я могу, – это разослать письма женам наших пашей с просьбой прислать во дворец своих дочерей. Я лично осмотрю каждую и выберу подходящую девушку. Любой паша сочтет за честь быть дедом шахзаде.
– Умница, Наргес, – в голосе валиде послышались радостные нотки, а я еще сильнее сжала челюсть.
– Идем, – прошептала Лерка и потащила меня за рукав, – нас могут застукать.
Я нехотя повиновалась, бросая на тот угол полные ненависти взгляды. Оказавшись на улице, я все никак не могла надышаться и успокоиться. Злость и гнев терзали меня, словно гиены загнанного зверька.
– Почему ты нервничаешь? – спросила Лерка. – Джахан отправил всех к чертям собачьим, выслал рабынь, женился на тебе – а ведь это неслыханно, падишах связал себя узами брака с бывшей наложницей! Он каждый день доказывает тебе свою любовь. Пусть «маман» хоть тысячу новых баб сюда притащит – если он настоящий мужик и держит слово, их судьба будет такой же, как и у остального гарема!
Я остановилась и задумалась, прислушиваясь к внутреннему голосу. У меня не осталось ни сил, ни желания вступать в новые битвы и плести новые интриги. Подруга права – если Джахан любит меня, мне нечего опасаться. Пусть хазнедар устраивает кастинг дочерям пашей и визирей – толку будет ноль. Но если он пойдет на поводу у валиде, если решит, что ему непременно нужна страховка и еще одна беременная женушка, – пошлю все к чертовой бабушке и сбегу отсюда домой.