Читать интересную книгу Рублевка-2. Остров Блаженных - Сергей Антонов

– Це так… И все-таки на месте Томского я бы для начала испытал зелье Хилы на каком-нибудь животном…

По дороге к ангару Томский взял Корнилова за руку.

– Отстанем немного. Есть разговор.

– Говори.

– Не надоело тебе здесь?

– Надоело, не надоело, а других вариантов у меня нет. Само собой нянчиться со всей этой, тьфу, богемой не очень приятно, но в Метро возвратиться не могу. Для Ганзы ведь я до сих пор остаюсь беглым преступником.

– Не преувеличивай значимости Станций Содружества Кольцевой Линии. Торгаши они и есть торгаши. На Станции имени Че Гевары тебя никто не тронет, а если попробуют – в зубы дадим. А если честно, удивляюсь я твоему терпению. Я давно удавился бы тут от безнадеги. По мне так лучше дрянная похлебка и грибной чай, чем эти рублевские коньяки, да разносолы. Смотреть на рожи местных гламурастов тошно…

– Согласен, но…

– Степу уговорим, Хорошева уломаем! Решайся, Юра!

– Обещаю подумать. А тебе, Томский, сейчас главную проблему решить надо. Вот все устаканится, а там, глядишь, и мы в гости нагрянем. В душе, брат, я тоже анархист и махровый махновец!

– Думай, махновец доморощенный, думай.

Обе двери ангара, и наружная, и внутренняя, были открыты. Люминесцентные лампы, предназначенные для освещения восьмигранного зала, были выключены – света, проникавшего через раздвинутые сегменты крыши, хватало. Вездеход с Шестерой на плече стоял у автожира. Полковник Хорошев опирался на темно-красный фюзеляж РС-1. Корнилов сразу почувствовал неладное. Слишком напряженным был взгляд Носова. Шестера, которая обычно не могла усидеть на месте, тоже вела себя как-то неестественно. Да и Сергей выглядел не просто уставшим, а больным. По бледному лицу его стекали крупные капли пота, а глаза лихорадочно блестели.

Томский и Бамбуло тоже заметили эти странности. Остановились, переглянулись.

– Что молчим, будто на похоронах? – спросил Стук. – Случилось чего?

Вместо ответа карлик поднял глаза вверх. На краю раздвижной крыши рядом с радаром стоял Максим Максимович с автоматом в руках.

– Ну, вот, все в сборе. Нам надо поговорить. Но прежде, чем начнем, всем бросить оружие.

– Ага! – усмехнулся Юрий. – Разогнались. А ты, Конструктор, нас перестреляешь.

– Если выслушаете меня, никакой стрельбы не будет!

– Он ранил полковника, – сообщил Носов.

– В руку! – отрезал доцент. – Только в руку. Иначе Хорошев пристрелил бы меня. Повторяю, бросайте оружие!

– Хорошо, – Корнилов расстегнул кобуру, взял пистолет двумя пальцами и, опустившись на корточки, положил на бетонный пол. – Толик, брось «калаш», Степан, ты тоже. А вы, Максим Максимович, держите себя в руках. Вы же умный человек. Я уверен, что мы договоримся.

– Обязательно. Но сначала говорить буду я. Отлично. Теперь пусть каждый отшвырнет свой ствол ногой. Без резких движений, друзья мои, без резких движений. А потом – руки вверх.

Корнилов первым выполнил приказ. Остальные последовали его примеру. Томский бережно поставил на пол свой драгоценный чемоданчик.

– Максим Максимович, – заговорил Корнилов, – к чему все это? Мы же друзья… ну, по крайней мере, были друзьями. А Томский тут вообще ни при чем. Ему надо спешить. Дайте Толику улететь, а у нас будет еще предостаточно времени для бесед.

– Надеюсь, мы и останемся друзьями, Юрий. А Томский никуда не полетит. Еще слово о полете, и я начну стрелять по гироплану.

Всего в нескольких метрах от себя Юрий видел кнопки привода раздвижной крыши. Надо говорить. Отвлечь внимание Конструктора и закрыть крышу ангара.

– Вас будут судить, Максим Максимович… По справедливости. Учтут все ваши заслуги…

– К черту заслуги! Речь не об этом! Я…

Договорить Конструктору помешал глухой стук. Раненый Сергей Хорошев потерял сознание и упал. Это на мгновение отвлекло внимание Максима Максимовича, и Юрий, понимая, что другого шанса не представится, прыгнув к стене, ткнул пальцем в черную кнопку. Загудели электродвигатели. Реечные механизмы на стенах и штоки пришли в движение. Крыша сдвигалась, но у Конструктора все еще оставалось время на то, чтобы подстрелить кого-нибудь из людей внизу. Возможно, так и случилось бы, если бы не Томский. Он упал на пол, перекатываясь на живот, схватил пистолет Корнилова и перевернулся на спину.

Тах-тах-тах!

Три выстрела разделяли доли секунды. Максим Максимович покачнулся, его «калаш» с лязгом ударился о бетонный пол. Вслед за ним рухнул вниз и сам Конструктор.

Юрий подбежал к нему. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: Максим Максимович уже не жилец. Вокруг головы его, подобно зловещему багровому нимбу, расплывалась лужа крови, а глаза быстро мутнели. Он почему-то улыбнулся Корнилову.

– Холодно… Слишком холодно. Лед… Никто никуда не полетит…

– Сдался вам этот полет! Томский и Вездеход случайно оказались втянуты в наши разборки. Старайтесь поменьше говорить. Берегите…

Но Максим Максимович уже ничего не слышал. Глаза его сделались неподвижными, а на губах застыла улыбка.

Стук успел сбегать за помощью. Хорошева перевязали, уложили на носилки. В сознание он так и не пришел. Для Максимыча принесли черный пластиковый мешок. Юрий сам застегнул на нем «молнию».

– Жаль. Интересный был мужик. Чего ему не хватало?

– Азарта, игры, – предположил Степан. – Из-за этого у него крыша и протекла. Вот я, например, тоже в картишки перекинуться не прочь…

– Завязывал бы, – посоветовал Анатолий. – А то у самого крыша прохудится.

– Да, Степа. И по поводу крыши, – подхватил Корнилов. – Как же вы так опростоволосились?

– Да это все Хорошев. Никто крышу до вашего прихода раздвигать не собирался. На кой, спрашивается? А полковнику температуру наружную зачем-то измерить понадобилось. Конструктор же наш, оказывается, только этого и ждал. Мы его по подземельям искали, а он на крыше нас караулил. Дальше все как по нотам: Серега пистолет выхватил, а Максимыч в него и пальнул. Заставил меня и Колю оружие бросить. Тут вы…

– А ведь мог бы натворить дел напоследок, – Юрий посмотрел на двоих солдат, дожидавшихся разрешения унести труп Максима Максимовича. – Похороните его, как полагается. На кладбище гастов.

В ангар вбежал еще один запыхавшийся солдат.

– Товарищ Корнилов, товарищ Корнилов! Разрешите доложить!

– Ну, что там еще?

– Эта певица. Разина. Она объявила голодовку. Вопит, чтобы ее выпустили и… похоронили в Пирамиде. По египетскому обычаю. Вместе с Тодором и Михаилом. Заявляет, что так поступали со своими домашними животными все фараоны.

– Лихо. От души. А что эти двое?

– Жить хотят. Уговаривают мамулю, чтоб с похоронами не торопилась.

– А Бронкс?

– Толстяк татуированный? Нет. Этот пока голодовку не объявлял. Жрет за четверых. А еще поет. Рэп. Матом.

– Выпустить их. Бронксу и Раисе дать защитные комбинезоны, противогазы, десяток сухарей и фляжку воды. Пусть топают к себе в Барвиху. Поставить Бронкса к стенке всегда успеем, а сейчас не стоит накалять ситуацию. Разиной можешь передать, что вопрос об ее похоронах по египетскому обычаю будет включен в повестку дня ближайшего совещания. И как же они мне все надоели! Степан, раздвигай крышу и смотри внимательно. Еще одного снайпера наверху я тебе не прощу.

– А ловко у тебя получается, – хмыкнул Томский. – Раз-два и по полочкам все разложил.

– Еще бы! Искусству управления меня обучал сам Конструктор… Ну, вы готовы?

– Теперь уж точно.

– Ну тогда, как говорится, – от винта!

Друзья крепко обнялись. Корнилов проводил Томского до кабины. Пока Толик запускал двигатель, Юрий успел пожать руку карлику, который вместе с чемоданчиком устроился на заднем сиденье, и легонько щелкнуть по носу Шестеру. Стук просто помахал улетающим рукой.

Завертелся, набирая обороты, несущий винт. Колеса гироплана оторвались от цементного пола. Он медленно поднялся над крышей бункера. Томский запустил маршевый винт. Продолжая подниматься, автожир начал двигаться и в горизонтальной плоскости. Через минуту он скрылся из виду. На цементный пол ангара упали хлопья мокрого снега и быстро превратились в лужи воды. Бамбуло нажал кнопку закрытия крыши.

– А Томский-то видминно стриляе. Нам такий хлопец дуже знадобився б.

– Зачем? – усталым голосом спросил Корнилов. – Чтоб стрелять? Нет, Степа. Хватит с нас стрельбы.

– Это точно. Пора перекусить. Война войной, а обед по расписанию.

Эпилог

Напряжение, в котором Корнилов находился последние две недели, начало спадать. Томский с лекарством для своих ребят благополучно улетел вместе с Вездеходом и его верной шестиногой лаской. Торсионный генератор уничтожен, и Сфумато больше не будет сводить с ума жителей Жуковки. Агрессоры разбиты и еще долго не оправятся после поражения. Конструктор, игравший людскими судьбами, мертв. Все в полном порядке. Живи и радуйся.

В отличие от Юрия, бесцельно бродившего по своему кабинету, практичный Стук сразу нашел себе занятие. На очищенном от карт и бумаг столе Степан разложил чистую тряпку, а на ней – принадлежности для чистки пистолета. Насвистывая, достал из кобуры «макар». Заглянул в ствол.