Джейми вспомнил, как они с друзьями смеялись над этим. Одним длинным вечером во время осады они пытались подсчитать запрещенные дни, сидя вокруг костра с кружками эля. Они остановились на трех сотнях.
Сейчас, однако, ему было не до смеха.
Агнес фыркнула:
— Таково церковное предписание. Впрочем, жене дозволяется отказать своему мужу.
Исключительно из духа противоречия Джейми заметил:
— По закону жена тоже может потребовать исполнения своих супружеских прав.
Агнес издала какой-то неприятный звук.
— Я подробно постараюсь обсудить этот вопрос с аббатисой, когда в следующий раз увижу ее. — Она сдвинула брови, очевидно, размышляя над грехом и супружеским единением. — Мне кажется несправедливым, что я должна быть запятнана греховностью своего мужа, если он слаб. И в то же время грешно было бы желать, чтобы супруг удовлетворял свои плотские желания на стороне.
Джейми сглотнул.
— Избежание греха — единственная причина, по которой вы не хотели бы, чтобы ваш супруг был с другими женщинами?
Она недоуменно заморгала, словно пытаясь разрешить какую-то трудную загадку.
— А какая еще может быть причина?
— Нам пора возвращаться в дом.
Он взял ее за руку и зашагал назад, стараясь не думать о том, что она сказала.
Пока они шли через поле к дому, у него возникло чувство, будто в груди образовался огромный камень, мешающий ему дышать.
Глава 33
Линнет услышала стук во входную дверь, потом шаги ее служанки на лестнице. Не было ни одного человека во всем Лондоне, кого она хотела бы видеть. Когда служанка появилась на пороге гостиной, она затаила дыхание, ожидая услышать, кто это.
Лиззи нервно стискивала юбки и смотрела куда угодно, только не на нее.
— Там какой-то священник, миледи. Он сказал, что должен поговорить с вами.
Линнет удивилась волнению своей горничной. И хотя она не представляла, для чего духовное лицо желает ее видеть, не усматривала в этом ничего страшного. Однако она переменила свое мнение, когда спустилась вниз и увидела облаченного в черное человека, ожидающего за дверью. Что могло понадобиться от нее духовнику Элинор Кобем?
— Отец Хьюм.
Линнет слегка присела в реверансе, но не пригласила его войти.
Она позабыла о том, что встретилась с ним и Марджери Джордемин на подвальной лестнице в Виндзоре, почти сразу же после того, как это произошло. Теперь же воспоминание об этом вызвало у нее какую-то смутную тревогу. Ей никогда не нравился этот мрачный священник, следующий за Элинор как тень.
Святой отец бросил взгляд сначала в одну сторону улицы, потом в другую, прежде чем заговорить.
— Я пришел, чтобы передать вам предостережение от друга.
Линнет вскинула брови:
— Леди Элинор считает себя моим другом?
— Я не сказал, что это была леди Элинор, — проговорил он сквозь сжатые губы.
Значит, это была леди Элинор.
— Так что же за предостережение мой таинственный друг желает передать?
— По Сити гуляют слухи, что вы занимаетесь колдовством и черной магией.
— Что? — Линнет прижала ладонь к груди, не в состоянии скрыть дрожь в голосе от испуга. — Я ничего подобного не слышала.
— Зато слышали другие. Люди влиятельные, особы духовного звания, — сказал священник, сделав ударение на предпоследнем слове.
Страх вонзил когти в грудь. После обвинения ее Помроем в том, что она якобы убила своего супруга при помощи черной магии, она довольно долго жила в тени обвинения. Она вспомнила, как пятились и крестились деревенские жители, когда проезжала ее карета. От воспоминания о жутком страхе на их лицах трепет ужаса пробежал у нее по позвоночнику.
Теперь она поняла и беспокойство ее служанки, и взгляды украдкой.
— Говорят, — продолжал священник, наклонившись вперед, — вы воспользовались волшебством, чтобы заставить королеву влюбиться в Эдмунда Бофора.
Во рту у нее пересохло. Это дело рук Помроя, как пить дать.
— Семья сэра Джеймса Рейберна влиятельная. Пока вы находились под его защитой, определенные лица боялись действовать. — Священник прочистил горло. — Больше они не боятся.
— У меня есть средства, чтобы защитить себя, — сказала она.
— Они окажутся недостаточными. Ваш друг рекомендует вам немедленно уехать на родину.
— Уехать во Францию? — испуганно переспросила Линнет.
— Времени у вас не много.
Ребенком она была вынуждена бежать из Лондона среди ночи. И велик был соблазн сделать это снова. Но она не может покинуть Англию, пока еще раз не увидится с Джейми.
Или не услышит известие о его женитьбе. Кроме того, она не сделала ничего дурного. В этот раз она не позволит своим врагам вынудить ее уехать. Однако она не собиралась делиться своими планами с этим похожим на хорька попом — или с его хозяйкой.
— Можете поблагодарить моего «друга» за совет, — сказала она, закрывая дверь.
— Вас арестуют завтра. — Священник подставил ногу, не давая двери закрыться. — А у нас в Англии ведьм сжигают.
Линнет мерила шагами гостиную, раздумывая, что же ей делать. Оставаться казалось глупо. Джейми нужна спокойная жена, которая будет вести тихую жизнь. Даже если ее не арестуют, не предадут суду и не сожгут, ей ни за что не удастся убедить Джейми, что она может быть такой женой, тем паче теперь, когда ее обвиняют в колдовстве.
Кто же стоит за всем этим? Вначале она предположила, что это Помрой, но теперь задумалась, не разбудила ли она слишком много спящих собак среди лондонских купцов. Они относятся к ней с подозрением, точно также, как и к королеве.
Как чужестранке, ей бы следовало вести себя осмотрительнее. Вместо этого она раздула пламя их негодования своими успехами в торговле. А потом использовала рычаг своего успеха, чтобы преследовать одного из них.
Помрой ли, купцы ли распространяют эти обвинения, она не станет сидеть сложа руки и ждать, что дальше предпримут ее враги против нее.
— Лиззи! — крикнула она служанку, чтобы та помогла ей переодеться.
Когда Лиззи не отозвалась, она отправилась ее искать. Не найдя никого внизу, пошла через заднюю дверь в кухню. Картер, грубоватый тип, которого мастер Вудли нанял сопровождать ее по городу, сидел на табурете и ел яблоко. Мастер Вудли, должно быть, нанял Картера за одни его размеры, ибо он был просто огромным.
— Где Лиззи? — спросила Линнет.
Картер отрезал дольку от яблока и съел ее с ножа.
— Остальные слуги ушли.
Должно быть, услышали слухи о колдовстве. Картер же, очевидно, был слишком толстокож, чтобы испугаться.