— Расскажите мне все, что было у де Митери с людьми из посольства. — Своим не нужно объяснять, что все — это значит все, до капли. — Не упускайте ничего. Меня интересуют и случайные встречи, и слова, сказанные потом. Каждый шаг. Вы меня не утомите.
Кивнул посетителю на кресло — стоя, быстро устанет, начнет частить и пренебрегать деталями. Пусть лучше злоупотребляет вниманием герцога. Через час велю подать ему вина, чтобы в глотке не пересохло.
Датчанину к сорока, сколько точно — он сам не помнит, недурен собой: яркие карие глаза, роскошные усы, полные губы. Таких любят богатые вдовы из горожанок и купеческие жены. Кавалерийская выправка, чуть прихрамывает, любит рассказывать, что был ранен на войне. А иногда — что на дуэли с четырьмя противниками. Разумеется, всех убил. В Копенгагене. В Орлеане за ним таких подвигов не замечено, хотя пяток дуэлей и впрямь был.
— Он познакомился с троими молодыми людьми из свиты господина герцога Беневентского. Во дворце. В первых числах мая это было, Ваша Светлость. Как бы случайно. Они изволили жаловаться, что город незнакомый, а на латыни или толедском почти никто не говорит, а из них только один хорошо знает аурелианский. Тут-то Жильбер… шевалье де Митери с ними и заговорил, он ромейское наречие хорошо знал, и толедский тоже, — «знал», отметил Клод. — Предложил развлечься. В первый день они прошлись по кабакам, не знаю, по каким именно… а, в университетский какой-то заглядывали, им хотелось посмотреть на университет. Закончили в заведении матушки Полле. Де Митери решил, что им оно все скучно, и придумал пригласить их в «Соколенка». Это я все с его слов знаю, а в «Соколенка» он позвал меня, и еще человек пять, по-моему, для компании. Имена вас интересуют, Ваша Светлость?
— Да. Продолжайте. — Тут нет смысла напоминать, что с самого начала просил рассказывать все. Это просто собьет его, и какое-то время Мюлер будет думать не о деле, а о том, что мог разгневать герцога, о последствиях, о том, как вывернуться — и о прочих глупостях. Глупостях. А он уже сказал одну важную вещь, и очень плохую. Мало того, что «Соколенок» — это исключительно гнусное заведение, мало того, что на полуострове такие развлечения, к их чести, вне закона, так эту дорогостоящую дыру еще и вовсю используют для тайных встреч люди самого разного разбора. Очень удобно: никто не удивится, если то или иное значительное лицо пытается скрыть, что является клиентом «Соколенка» — ведь и правда есть чего стыдиться. За ширмой стыда можно спрятать почти все. И многие прячут. Можно представить себе, что подумал герцог Беневентский, узнав, что его свитских затащили в эту клоаку.
— Де ла Рош, сьер де Вимон, сьер Бриньон, армориканец… еще двое… нет, не помню, Ваша Светлость, они быстро ушли, когда де Митери дал понять, что он за всю компанию платить не будет… Только за ужин и выпивку. А эти трое и я остались с тремя ромеями. Орсини, Бальони и Санта Кроче. Мы поужинали, беседовали. Им понравилось. Они потом даже вернулись, уже сами, де Митери их хозяевам представил, он говорил — сам он второй раз не был. Но это уже потом. И без меня тоже. Хотя я думал, что они меня пригласят, мы с Орсини неплохо поговорили. Де Митери меня попросил его развлекать, я и развлекал. Говорили о всякой ерунде. Они так… смущались немножко.
Так… этих троих найти и тоже расспросить. А привел он в «Соколенка» Орсини, Бальони и Санта Кроче. Молодых людей из семей, враждебных Его Святейшеству… Его Величество будет прав не только со своей стороны. Он будет кругом прав по любому счету. Таким дуракам как я голова совершенно не нужна. Форму следует приводить в соответствие с содержимым.
— О какой именно ерунде шла речь?
— А, — усмехнулся Мюлер, — де Митери предложил их разыграть немножко, ну, так, чтоб безобидно, зато запомнилось.
— Расскажите.
— Они как все ромеи, магией интересуются. Ну де Митери и придумал, изобразить им магию. Понарошку. Но так чтобы слегка напугать, чтобы все будто всерьез.
Я, кажется, опять поторопился в суждениях. Убить мог и не герцог. Убить могли и сами свитские, как только поняли, что происходит. И кажется, мне нужно сказать убийцам «спасибо», чем бы для меня ни закончилось дело.
— Я желаю знать подробности.
— У меня доля в доходах труппы актеров, — объяснил Мюлер. — Они кого угодно изобразят, хоть монастырь, хоть шабаш, хоть черную… магию. Но я когда Орсини сказал, что это можно посмотреть, только очень дорого, он, кажется, испугался. Я ему объяснял, что это все понарошку, на самом деле просто… ну какая там месса, и нет никакой чертовщины, просто забава такая. То ли я их сначала напугал, то ли потом все испортил, не знаю, — развел руками идиот. — Де Митери бранился, что теперь не заработаем.
— А на чем вы должны были заработать?
Какой любопытный оборот. Деньги де Митери уже получил. И совсем за другое. А Мюлеру он свои инструкции описал иначе. Не просто развлечь. Вовлечь. Он сказал Мюлеру именно это, потому что в противном случае Мюлер бежал бы от меня как от огня, а не разливался бы воробьем.
— Да на представлении, Ваша Светлость. Как будто все настоящее, и поучаствовать — только по особой рекомендации, ну и очень дорого… нужно убедить серьезных людей в своих намерениях, понимаете? — усмехается плут. Потом усмешку приглушает, опасливо косится исподлобья. — Это же не грех, Ваша Светлость, просто… комедия. Шутка.
— А где предполагалось устроить представление?
— Да я и не придумал толком. Тут лигах в двадцати есть сгоревшая церковь…
Что? Бывшая Святая Женевьева? Ну конечно же… ну как же иначе. Но вот это уже чистое совпадение, Мюлер — иностранец и просто не знает, как вышло, что церковь сгорела и почему ее никто не стал восстанавливать. Служили там. Двоих детей зарезали — да, видно, черт недоволен остался или святая убийства не потерпела. Церковь сама собой занялась и пошли они все из пламени временного в пламя вечное.
— Спасибо, вы меня позабавили. Что было дальше?
— Да ничего не было. Ромеи ко мне не обращались, де Митери говорил, им за «Соколенка» от их герцога влетело. Ну, я за ними тоже ходить не стал. Получилось бы, что я их уговариваю. А так оно не делается. Да и вообще глупая это была затея, — подумав, добавил Мюлер, пожал плечами: не его же глупость, а покойного дружка, можно и высказать свое мнение. Ну, теперь, когда все кончилось.
Вы неправы, сударь, глупость сделал я. То что сделали и хотели сделать вы, называется иначе.
— Что вы знаете о том, что произошло позавчера?
— Ну-уу… что де Митери зарезали, — пожимает плечами Мюлер. Ни малейшей печали по сему поводу он не испытывает. — За долги, наверное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});