Читать интересную книгу Заря цвета пепла - Владимир Свержин

Сейчас, покуда в пыли и дыму не видны перестроения армии, отряды двух из шести беев нанесут удар между этими холмами, атакуют во фланг, смешают замерший в ожидании новой фронтальной атаки строй, прижмут французов к старому заболоченному каналу, прикрывающему их правый фланг. Тогда и сам шайтан со всеми его слугами и прислужниками не спасет от свирепой расправы несговорчивого Абу Омара вместе с его мерзкими союзниками!

Всем был хорош этот план. Неудивительно, что Бонапарту он пришел в голову за двое суток до сражения. И теперь, если бы препирающиеся между собой, кому начинать обходной маневр, беи смогли заглянуть на противоположные склоны пригорков, они бы увидели солдат маленького гасконца Жана Ланна, затаскивающих канатами орудия на гребни холмов. Сам Храбрейший из храбрых, в ярко расшитом генеральском мундире, с неизменной виргинской сигарой в зубах и стеком в руке, время от времени насмешками подгонял взопревших бойцов и самолично хватался за лямку. От этого у силачей-гренадеров немедля перехватывало первое дыхание и открывалось второе.

А когда с этим было покончено, вдали, вне прямой видимости французского войска, из распадка между холмами, точно змея из норы, высунулась голова каравана. Груженные мешками верблюды выступали чинно и неспешно, будто и не содрогалась рядом земля от залпов и слитного грохота копыт. Кто-то из мамелюков заметил неведомо откуда взявшихся груженых верблюдов и мулов и скомандовал длинному, точно жердь, караван-баши остановиться.

Не тут-то было! Оценив неожиданное опасное соседство, тот заорал, замахал руками, заставляя корабли пустыни резко изменить курс. Задумчивые, как античные философы, дромадеры начали совершать маневр, всем своим видом давая понять, что в глубине души они совершенно не согласны с людским произволом. Раздались выстрелы. Пущенная чьей-то ловкой рукой пуля ударила в один из мешков, и из дыры на землю посыпались золотым дождем монеты. Не обращая внимания на потери, караванщик гнал испуганных животных обратно в распадок. А вслед ему, уже не слыша команд, неслась лавина всадников в ярких тюрбанах, вращая над головой саблями, точно пропеллерами, видимо надеясь этим ускорить погоню.

– Маманя дорогая! – Лис вскочил в седло арабчака. – Неужто вас в медресе не учат, что брать чужое фатально для здоровья?

Между тем толпа преследователей уже втянулась в ложбину между холмов и не остановилась даже тогда, когда над их головами взвыли сигнальные рожки, приказывая батареям открыть огонь. Лишь залпы картечи в упор заставили одуматься тех, кто еще мог соображать. Когда вдруг орудия смолкли, остатки запертого между крутыми склонами войска с ужасом осознали, что с фронта их атакует конница Мурад-бея, с тыла – гяуры Мюрата, а на гребнях холмов в тени пальм расположились гренадеры под командованием какого-то расфуфыренного, как на свадьбу, генерала с сигарой в зубах. И вот теперь они разят клинками и расстреливают храбрых воинов Аллаха на выбор, точно кроликов в садке…

Вечером того же дня сдался в плен старый Исмаил-бей из Суэца. Он молча протянул своему александрийскому собрату кожаный мешок с пятью отсеченными головами недавних союзников, таких же беев, как он сам.

– Ты убил их? – ужаснувшись подарку, спросил Абу Омар.

– Они сами убили друг друга, когда прослышали, что ты подкупил одного из них. Они и их люди полегли все до единого, я лишь отрубил головы.

– Но как ты выжил сам?

– Есть храбрые воины и есть живые, – поглаживая длинную седую бороду, вздохнул Исмаил-бей. – Как видишь, я живой…

* * *

Я возвращался в монастырь в сумбуре чувств. Разговор с Жаном де Батцем выбил меня из колеи, и немудрено. За кого бы он ни принимал меня сегодня – за посланника роялистов, за шпиона Директории, – это были адекватно воспринимаемые роли в разворачивающейся вокруг кровавой драме. Но теперь в глазах барона я был одним из вечно живущих, словно прославленные граф Сен-Жермен или Калиостро. Я вспомнил наши встречи с Великим Коптом[59]. Пожалуй, Лис с его артистизмом смог бы обыграть подобный образ с легкостью, но для меня все это торжественное надувание щек и распускание павлиньего хвоста было чересчур. Что и говорить, де Батцу следовало хорошенько все обдумать, прежде чем прийти к какому-то решению.

Конечно, оставался последний довод – сыграть в открытую. Иногда этот вариант давал замечательные результаты, но сейчас, кажется, был не тот случай. В сумбурный век, прозванный веком просвещения, поверить в эликсир бессмертия графа Калиостро было куда проще, чем в Институт Экспериментальной Истории с его камерами перехода.

Размышляя таким образом, я шел вслед за молчаливым провожатым. Но стоило нам выйти из старой молельни, как один из смиренных братьев кинулся к настоятелю:

– Ваша милость, тут мальчишку поймали. Он говорит, что этот офицер приказал следовать за ним с конем.

Мой спутник удивленно повернул голову:

– Это ваш человек?

Память немедленно вернула меня в тенистый дворик к открытым воротам конюшни. Неужели Гаспар решил проявить инициативу? Какая нелепая оплошность, чтобы не сказать, глупость.

– Да, мой, – скривился я. – Его зовут Гаспар, он состоит при мне на посылках.

Настоятель поджал губы:

– Это было крайне неосмотрительно. Если вас отыскал какой-то мальчишка, то, стало быть, мог увязаться и шпион. – Он кивнул «послушнику». – Отведите мальца в комнату месье и заприте его там. Я обязан доложить барону о непрошеном госте, – сухо отрезал провожатый. – Молите Бога, чтобы он явился один.

Лис прорезался на канале связи в тот момент, когда я почти дошел до отведенных мне монастырских «апартаментов»:

– Капитан, есть задачка аккурат для тебя.

– Это еще почему для меня?

– Ну как, ты же у нас офицер британских военно-морских сил.

– Морской пехоты, – уточнил я.

– Да хоть речной кавалерии! Смотри. На рейде стоят три линейных корабля, поврежденные в недавнем бою. Пока они там изображают британское военное присутствие, налицо отсутствие возможности сдернуть из Александрии. И вот здесь даже не ребром, а целой берцовой костью встает вопрос, один из традиционных, русских: «Шо делать?»

– Неужели сам Наполеон бессилен придумать, как обойти эту преграду?

– Не, ну ты совсем из берегов-то не выходи. На повестке дня пока несколько вариантов. Например, соорудить брандеры, загрузить местные шаланды порохом, подвести к англичанам под видом продовольствия и рвануть их к чертовой матери.

– Хороший план, – покривил душой я, чувствуя невольную ответственность за возможную гибель сотен земляков.

– Ага, есть еще один, не менее хороший: ночью подойти на лодках, атаковать корабли со всех сторон, захватить и сжечь.

– Тоже дельно. Ваш царь Петр во главе своих преображенцев таким образом взял на абордаж шведские корабли «Астрильд» и «Гедан».

– Спасибо, расскажу об этом Наполеону, он порадуется. Беда в том, что адмирал Нельсон, увы, не состоит в Обществе охраны памятников. И, как правильно заметил верный нам, неверным, союзник, у этого британского национального героя одна рука, но оч-ч-чень длинная. Не хотелось бы, чтоб археологи грядущего спорили между собой: а существовала ли на самом деле Александрия, или это вымысел Цезаря?

Опять же у моего расторопного камердинера есть идея: после того, как завтра мы разобьем мамелюков, продолжить содержательное знакомство с Мурад-беем. Сам понимаешь, его интересует распальцованный бей, а не закопченный нищий на руинах своего дворца.

– Да, ситуация, – посочувствовал я, перебирая в уме варианты действий. – То есть, надо придумать нечто такое, чтобы проскочить у британцев под носом, при этом не причинив им вреда, и вдобавок сделать так, чтобы они не открыли огонь. И желательно, чтобы потом еще не могли откровенно сознаться в причинах своего, мягко говоря, нестандартного поведения. И при этом к бею не должно быть претензий.

– Молодец! Зришь в корень!

– Хм… В таком случае я вижу лишь один вариант – зайцы!

Глава 27

Всякая власть есть непрерывный заговор.

Оноре де Бальзак

Стоило мне переступить истертый монашескими сандалиями порог, я тут же понял, что совершенно напрасно заподозрил Гаспара в несанкционированной активности. Передо мной на застеленном походным шерстяным плащом топчане сидела мадемуазель Готье, вновь сменившая женскую одежду на костюм мальчишки-подростка. Я оглянулся. Мой провожатый смотрел пристально, не упуская ни малейшей детали нашей встречи.

– Что это значит, Гаспар?! – Я сделал два шага вперед и размахнулся, словно желая влепить слуге оплеуху.

– Не бейте меня, гражданин майор! – затрещала Софи. – Вы же велели держать коня под рукой, а сами в фиакр, а я за вами… – Комедиантка закрыла лицо руками и заревела белугой. – А там это… – Плечи ее вздрагивали от всхлипов. – И тут они… А я не трогал ваши пистолеты, они сами выстрелили!