Читать интересную книгу Заря цвета пепла - Владимир Свержин

Памятуя о том, что именно в Тампле содержалось королевское семейство и что дофин, если он и впрямь был спасен, вероятно, покинул крепость таким же тайным ходом, можно было предположить, что крестный Мадлен имел обширные и весьма специфические знания относительно давным-давно канувшего в лету ордена тамплиеров. Невольно вспоминалась легенда о том, что после казни Людовика XVI на эшафот взбежал неизвестный и, окунув пальцы в кровь монарха, стал окроплять ею толпу с криком: «Ты отмщен, де Моле!» Правда, пляски на останках казненного монарха во имя казненного великого магистра слабо вязались с последующим спасением наследника престола, но, судя по всему, мне еще многое предстояло узнать.

Мой проводник шел быстро, не останавливаясь, время от времени сворачивая в еле заметные проходы старинного лабиринта. Огонек масляного светильника в его руке казался путеводной звездой, то и дело скрываемой облаками. Пожелай сопровождающий растаять во тьме, и блуждать бы мне тут до конца дней. Но тоннель уперся в очередную лестницу, вырубленную в каменной толще, судя по тому, сколько пришлось взбираться наверх, должно быть, внутри какого-нибудь утеса.

Молчаливый настоятель остановился перед дверью и, сделав знак ждать, принялся что-то поворачивать. Я слышал только отдаленный грохот внутри скалы, должно быть, вниз опускалась цепь с грузом. Наконец передо мной забрезжил свет. Провожатый чуть отстранился, пропуская меня вперед, и замер позади, буравя мне взглядом спину между лопаток. Я оказался в небольшой комнатке, очень скромно убранной, вроде опочивальни в доме средней руки фермера. Кровать, накрытая периной, табурет, комод, старый умывальник, увенчанный медным тазом и кувшином.

Дверь передо мной открылась, и в комнату вошел мужчина лет хорошо за пятьдесят. Каждый год его жизни был щедро запечатлен на лице, однако взгляд ясных, чуть насмешливых глаз, как и энергичная манера двигаться, предупреждали, что хозяина апартаментов рано записывать в старики. Он был невысок ростом и, должно быть, не столь могуч, как его предок. Но было в нем то, что неуловимо роднило с храбрейшим из храбрых, лейтенантом гасконских пистольеров, Мано де Батцем. Будто стоишь рядом с дремлющим леопардом, который вот-вот откроет глаза и кинется на добычу.

– С кем имею честь? – кивая не столько мне, сколько сопровождающему, поинтересовался хозяин.

– Вальтаре Камдель, барон де Вержен, капитан пикардийских шевальжеров, личный посланец его высочества, принца Конде и русского императора Павла.

– Забавно, – внимательно оглядывая меня, краешком губ усмехнулся крестный Мадо. – Вы очень похожи на портрет Шарля Бурбона, каким его когда-то нарисовала Конфьянс – супруга моего давнего предка. Но, что еще более забавно, примерно так я вас себе и представлял.

Глава 26

Плох тот маршал, который не желает всунуть свой жезл в колесо истории.

С. Лисиченко. «Маршальский жезл в народном хозяйстве»

В институтской практике редки случаи, когда оперативников засылают в разные времена одного и того же мира. Но с нами, кажется, произошло именно это. Возможно, начальство забыло сверить место командировки с нашими послужными списками. А может, это был сознательный ход, о котором нас забыли предупредить, и тогда в нем таился некий смысл, мне совершенно не ясный. Все свидетельствовало о том, что предо мной действительно потомок нашего друга и соратника Маноэля де Батца и несравненной Конфьянс де Пейрак.

Честно говоря, я был несколько обескуражен этим открытием. Представьте себе, что вы разговариваете с далеким потомком, и при этом он лет на двадцать старше вас. Конечно, сын Мано и весь последующий род де Батцев из Артаньяна не состояли со мной в кровном родстве, но в определенном смысле я мог считаться крестным этого союза. А стало быть, и всех его потомков.

– Интересно знать, – между тем продолжал барон де Батц, – почему если в мире вдруг появляется некий человек, вокруг которого начинает завариваться какая-то несусветная каша, то он обязательно похож на вас? Скажите, месье, здесь где-нибудь рядом, случайно, нет еще одного достойного кавалера, длинного, как жердь, с переносицей… – Он замялся. – Впрочем, о чем я! Мадлен писала мне о нем.

– Нет, – покачал я головой. – Рейнар очень занят, он спасает Наполеона и французскую армию из египетской мышеловки.

– Проклятье, ну как я мог подумать, что может быть иначе! – де Батц расхохотался.

– Припоминаю, – продолжал я, – что выходцы из Артаньяна тоже зарекомендовали себя в истории людьми чрезвычайно энергичными.

– А что вы хотите? – улыбнулся гасконец. – Моему славному предку, командовавшему ротой королевских мушкетеров, так часто рассказывали о похождениях в свите герцога де Бомона, что ему просто ничего другого не оставалось, кроме как соответствовать. А нам – и подавно. Так кто же вы, месье? Барон де Вержен, герцог де Бомон или, может быть, король Генрих Четвертый собственной персоной, вернувшийся на землю, чтобы спасти от гибели славный росток своего древа?

– Я не могу вам этого сказать. Почти все ваши предположения не лишены оснований.

Насмешливое лицо де Батца вдруг стало абсолютно серьезным:

– Неужели безмозглые кликуши в салонах ее величества были правы и существует эликсир бессмертия? Признайте, месье, ведь это вы были тогда с Мано де Батцем и Конфьянс?

Я промолчал.

– Впрочем, можете не отвечать. В записках моего храброго предка ясно сказано, что во время путешествия в Барруа вы посетили один заброшенный лесной замок, а в этих руинах якобы доживал свой век не кто иной, как доктор Фауст. Это правда?

– Насколько мне известно, ваш далекий предок не был склонен к пустым россказням.

– Но он мог преувеличить для красного словца или что-то неверно истолковать.

– Я не читал его записок.

– Еще бы, они хранились в замке Артаньян. Но согласитесь, ответ уклончивый.

– А зачем вы задаете вопросы, на которые я не могу ответить прямо?

– Месье, поймите меня верно. Я не намерен выпытать у вас рецепт эликсира бессмертия или еще какие-нибудь диковины. Но если вдруг во Франции объявляются люди, числившиеся умершими лет эдак двести тому назад, и при этом они заняты поисками единственного прямого наследника французского королевского дома, это само по себе представляется чудом. Однако что же значит это чудо? Тогда, после ночи святого Варфоломея, в Париже Шарль де Бомон принял на себя крест своего брата-близнеца, короля Генриха Наваррского, и тем самым спас для него честь, корону, а может, и жизнь. А здесь, теперь?

Я задумался, что ответить моему наблюдательному собеседнику. Окажись на моем месте кто-либо из разработчиков, он бы тут же разложил все по полочкам, объяснил с диаграммами и рядами цифр в руках, как агрессивная революционная Франция, стремящаяся расширить свое влияние, довела остальную Европу до кипения. И что теперь как минимум три империи, не считая разнообразных королевств, спят и видят, как бы выжечь каленым железом даже память о революции.

Конечно, можно надеяться, что плетущиеся в обозе завоевателей братья казненного монарха предъявят свои права на трон. Но, как показывает история, пусти англичан с германцами во французские угодья – и от державы, собранной Генрихом IV, останется пара огородов, да и то если звезды в небе удачно встанут. А прибавить сюда Италию, только-только умывшуюся кровью, да Испанию, всегда готовую оторвать кусок у разъевшегося соседа… Одним словом, война даже за «французское наследство» может стать очередной столетней, но только на этот раз с куда большими жертвами.

Возможен и другой вариант – тот, о котором мечтал расстрига-епископ Шарль Морис де Талейран. Карманный монарх на восстановленном троне, и вся Европа, как огромная тарелка, – на столе бывшего преосвященства.

Конечно, можно довериться гению Наполеона. Учитывая его способности, можно было не сомневаться: если судьба оставит его в живых, он вернется из Египта и захватит власть. Но это очередные сотни тысяч убитых, опять разрушенная Европа, сожженные города России – слишком высокая цена для удовлетворения амбиций даже первейшего из гениев.

Как я мог объяснить этому человеку, на каком перепутье стоит нынче Франция? По сути, всякий выбор вел в бездну, разница была лишь в том, какой пейзаж открывался из конечной точки.

– Я пришел сюда, чтобы помочь вам. – Мои слова прозвучали глуховато и, пожалуй, неубедительно. Во всяком случае, де Батц недоуменно хмыкнул:

– Помочь? Забавно. Но почему не тогда, когда во главе пяти сотен верных дворян я хотел отбить короля Людовика в день казни? Мне так и не удалось выяснить имени предателя, но всех наших арестовали в тот самый день на рассвете, и когда я на площади крикнул: «Вперед, за короля!» – никто не ответил мне. Слава богу, свист и улюлюканье заглушили клич. Я чудом выбрался из толпы, жаждущей крови.