будем заготавливать по берегам, и складывать у пристаней. Будем возить сначала казённые грузы с Урала в Петербург, а там, как дело пойдёт, начнём и за коммерческие перевозки браться. Ну а отработаем паровые машины на речных судах, потихоньку перейдём и к морским!
В общем, увеличить постройку коммерческих судов оказалось делом вполне реальным и посильным. Было, правда, несколько узких мест, на которые и указали кораблестроители.
Во-первых, надобно увеличить количество стапелей. Это понятно: ведь от них напрямую зависит производительность, особенно зимою, когда построенный корабль ещё нельзя спустить на воду. А между тем, именно зимой рабочая сила имеется в избытке — ведь многие крестьяне, освободившись от работ, уходят на заработки в города.
Во-вторых, упомянутый уже вопрос с долговечностью судов. Сейчас они служат семь-восемь лет, затем — или почти полная переборка корпуса, или на слом. Из-за этого верфи постоянно заняты на воспроизводстве, а о наращивании численности и думать не приходится.
А третьих, оказалось, что у нас не очень хорошо обстоит дело с плетением веревок и канатов. Пеньки полно, причем самого высокого качества, но продаётся она «как есть», волокном. Есть, конечно, в Петербурге канатная фабрика одного англичанина, мистера Кокса, но работает она в основном на английский же рынок. Это надо поправить: пока можно устроить «рассеянную мануфактуру», дав плести веревки на зиму крестьянам, а на будущее — установить машины, и производить веревки и канаты большими партиями.
Ну и, наконец, самое сложное — такелажные блоки. Это такие катушки, на которые наматываются канаты и веревки, выбирая слабину. Штука очень важная, без них — никуда. Канаты и ванты должны всегда быть туго натянуты, иначе мачта сломается ветром. Но веревка из растительных волокон по длине нестабильна — в зависимости от влажности она то растягивается, то сжимается. Каждое утро и каждый ветер весь такелаж надо подтягивать или наоборот распускать, и блоки для этого просто необходимы. От постоянного использования они снашиваются, бывает, что и ломаются — большому флоту нужны десятки тысяч блоков каждый год! А делать их не то, чтобы просто.
С последним пунктом придётся хорошо подумать. Видимо, подключить и Кулибина, и Бёрда, и других производителей. Но, по сути, ничего особенно хитрого тут нет, обычная стандартизация в производстве. Нужно, чтобы кто-то правильно поставил задачу, а уж выполнить её — дело техники…
Глава 23
Тем временем война со Швецией, наконец, разразилась.
Донесение было доставлено в Царскосельский дворец, когда мы прогуливались возле Эрмитажного павильона. Доставивший его фельдъегерь, высокий усталый мужчина в запыленном мундире, ввиду крайней важности сообщения был пропущен прямо к нам. Прочитав бумагу, Екатерина будто бы помертвела; лицо её и руки покраснели пятнами.
— Воды принеси — лишь коротко сказала она лакею, и, ничего не произнеся более, отправилась в павильон, где долго потом в раздумьях ходила туда-сюда, пила воду и так ни с кем и не разговаривая. Лишь вечером я узнал, что шведский король предъявил нам ультиматум, принятие которого было совершенно невозможно. По сути это было объявление войны.
Императрица ЕкатеринаII—Ф. М. Гримму
Мой друг! Король Швеции недавно спровоцировал меня, послав своих солдат ограбить нашу таможню в Финляндии — это очень благородный способ добиться своего! Теперь мы находимся в открытой войне с королём Швеции. Я всячески старалась сохранить мир. Графу Разумовскому было приказано сообщить шведскому министру, что я намерена жить в мире и дружбе его величеством и шведским народом. Король Швеции в ответ выслал графа Разумовского из Стокгольма под надуманным глупым предлогом.
После вышеуказанной провокации, шведский король высадился в Финляндии со всей своей армией. Его флот последовал за ним.
Шведские посланник затребовал у меня аудиенцию, и не получил её. Мой Вице–канцлер, по моему приказу, принял его и выслушал. Он зачитал ему записку с требованиями, которые шведская корона предъявила России:
1. Образцово наказать графа Разумовского;
2. Возвратить Швеции Финляндию до реки Сестры, включая Нейшлот и Кексгольм;
3. Принять его посредничество для заключения мира с турками.
4. Уполномочить его предложить туркам Крым, и если они не согласятся заключить со мною мир такою ценою, пусть он предложит им от меня, что я верну границы на прежний уровень, на котором находились они в 1769 году.
5. Что я разоружусь на суше и на море, и заблаговременно, ещё до заключения мира, выведу войска на новую границу по отношению и к нему и к туркам.
Я ответила не сие безумство высылкой шведского посланника и объявлением войны. Безумством было бы ожидать иного!
Тем временем шведский флот, грабит на Балтике не наши корабли, а корабли нейтральных стран. В частности, он захватил португальский, прусский, французский и два английских корабля.
Далее, высадившись в Финляндии, Его Величество обнаружил немыслимую прежде наглость и неприличие. Представьте себе, он хвастается, что приедет сюда Петербург, свергнет тут конную статую ПетраI, и на её месте прикажет поставить свою! Совершенно непонятно, как он намерен это сделать; известно, что у шведов нет ни гроша в кармане, и средства на ведения войны, он может получить не иначе как от других, враждебных нам, держав. Но на памятник-то ему точно никто не подаст!
Между тем, 6 июля Адмирал Грейг выиграл морское сражение; шведский вице-адмирал был пленён. Я получила также известие, что в Финляндии, разбиты три передовые позиции шведов. Они потеряли, в общей сложности 150 человек и две пушки. Известия с Чёрного моря, сообщают нам, что в четырёх сражениях подряд принц Нассауский, четырежды подряд разбил капудан-пашу пред стенами Очакова, и крепость эта будет взята штурмом, дай Бог, в самые короткие сроки. Так-то Бог наказует гордых!
Однако же пишу я Вам не из-за этого. Должно, вы помните, что я писала о редкой проницательности принца Александра, предсказавшего заблаговременно начало турецкой войны, задолго ещё до того, как посланника нашего заключили в Семибашенный Замок. Признаюсь, тогда я не придала большой роли этому событию. Война с турками тогда витало в воздухе; я решила, что Александр так много слышал от моих придворных о военных приготовлениях оттоманов, что слухи эти глубоко запали в его ранимую душу, вызвав в ней род галлюцинаций, легко