меня очень значительна!
— Хорошо, я всё устрою.
(Чёрт! Вот чего у меня нет, так это наличности. Денег мне выделяют немного, и те расходятся туда-сюда со скоростью ветра! Надо что-то придумать…)
— Мне называли вас, как изобретателя очень своеобразного способа перегонки чугуна в сталь. Но, как говорят, вы не смогли получить привилегию в родной стране…
— Да, это так, — беззлобно ответил Корт. — К сожалению, очень влиятельные люди подкупили депутатов парламента, чтобы не платить за моё изобретение роялти.
— Смотрите, у нас тут, по крайней мере, пока, нет парламента, все привилегии выдаются императрицей, которую подкупить не получится. Я заинтересован в дальнейшем совершенствовании железоделательного производства в моей стране, и предлагаю вам участие в этом масштабном проекте!
— Ваше высочество желает выдать мне привилегию на мой способ производства стали? — вкрадчиво спросил Корт, с недоверием глядя в моё лицо.
— Совсем нет. Раз уж вам не дали привилегию в Англии, в России тоже не будут давать её. Но, вы можете получить привилегию на новые способы плавки стали, которые ещё откроете!
— Какие же? Что это за способы? Ваше Высочество, возможно, полагают, что это так легко, — взять и придумать что-то новое?
— Я думаю, что здесь не всё ещё открыто. Вот ваше это, как его… пудлингование. Там работник вынужден ворочать тяжеленным стальным ломом, размешивая раскалённый жидкий чугун, и всё это по двенадцать часов в день. Неужели нельзя усовершенствовать метод? Поставить механическую мешалку, или, например, переливать чугун из одной печи в другую, пока он не перемешается силою тяжести…А может быть, раскачивать саму печь,сделав её меньше размером? Подачу воздуха сделать паровыми мехами, в общем, усовершенствовать процесс! Опять же, прокат металла. Нужны большие прокатные станы, способные катать широкие листы! Сила парового двигателя может помочь нам во всём этом!
Корт, слушая мои речи, на какое-то время вдруг погрузился в себя, будто бы прикидывая, в силах ли сделать что-то подобное.
— Это всё требует опытов и раздумий, — наконец произнёс он. — На первый взгляд, всё это вполне достижимо, но надо проверять!
— Так давайте займёмся этим!
Тут глаза Корта из туманных вдруг стали очень-очень внимательными, как у гончей, бежавшей без толку по полю и вдруг почуявшей зайца. Наш разговор естественным образом приблизился к денежному вопросу, который, разумеется, интересовал его более всех изобретений мира.
— На каких условиях это может быть осуществлено? — невинно поинтересовался он.
И понеслось…
Мне еще не разу не приходилось так торговаться, ни в этом мире, ни в собственном! В конце концов, в цене мы всё-таки сошлись, но, подозреваю, у мистера Корта при этом сложилось крайне превратное представление о членах российской императорской фамилии, как о законченных сквалыгах. Ну, да и ладно.
Итак, первым делом Корт отправился на Урал, строить изобретенные им печи как на казённых, так и на частных заводах. Вознаграждение ему полагалось за каждый пуд введённых мощностей. Затем он должен был вернуться в Петербург и заняться прокатными станами, иным оборудованием и совершенствованием своих печей. В итоге я надеялся получить нечто, напоминающее мартен…и штуку, способную катать рельсы.
* * *
Тем временем, кроме кругосветной экспедиции и железных дел, занимался я и другими проектами. По этому поводу Иван Григорьевич Чернышёв, Вице-Президент (а фактически — глава) Адмиралтейств-коллегии, стал одним из моих постоянных посетителей. Предстояла установка паровой машины Хорнблауэра на Адмиралейской верфи — тут уже было, что обсудить; а ещё очень плодотворно дискутировали по поводу развития нашего кораблестроения и торгового флота.
В те времена общее количество торговых судов, ходивших в морях под российским флагом, не превышала пятидесяти штук. В сравнении с десятками тысяч английских судов это — ничто. А ведь значительную часть материалов для постройки кораблей англичане покупали у нас! Почему бы не повысить степень готовности нашего товара, и вместо брёвен/пеньки/смолы/парусов поставлять на рынок уже готовые корабли? Тем более, что их не надо было бы везти — они ушли бы заграничным покупателям своим ходом, да ещё и товары какие-нибудь с собой прихватили! А если шагнуть чуть дальше, то становится ясно, что и продавать-то их совсем не обязательно — плавать по морям они могли бы под Российским флагом, и принадлежать российским же судовладельцам!
— Вот смотрите, что получается, Григорий Иванович. Зимою основные наши порты закрыты льдами, и навигация невозможна. Есть, конечно, ещё черноморские гавани, которые, надо полагать, после благополучного окончания этой войны будут открыты для мореплавания. Но шторма на Черном море таковы, что плавать там зимою крайне опасно, да ещё турки эти…
— Так-так, и что же вы в связи с этим полагаете? — с улыбкою спросил Чернышов, глядя на юнца, с самоуверенным видом рассуждающего о международной морской негоции.
— Я думаю, что суда должны на зиму уходить в Южное полушарие и заниматься там торговлей в теплых морях, а к весне возвращаться сюда. Так мы избежим простоя и умножим капиталы судовладельцев.
Чернышёву идея понравилась.
— Так, это замечательно. А где же будет базироваться сей флот?
— Нам надобно получить одну, а лучше — несколько баз на основе факторий! Думаю, экспедиции капитана Муловского и следует поставить в первоочередную цель создание в Южных морях нашей базы, крепости и порта, и дальнейшее действие с опорою на него. Там же можно будет сделать док и верфи для постройки новых кораблей. Для этого очень хорошо подходит тиковое дерево, в изобилии растущее в Малайзии и Сиаме, и «манильская пенька» с Филиппинских островов.
— А работать кто будет на верфях сих?
— Можно завезти китайцев или индусов. Добра этого там навалом! Потому и говорю вам, что цели нашей грядущей экспедиции надобно перенаправить на южное направление!
— Интересные у вас мысли…
— Да ничего интересного, и даже необычного в них нет. Посмотрите — у Англии — Ямайка, у Франции — Сенегал, Мартиника и Гаити, у Голландии — Ява и Суматра, у Испании — так и вообще…. А у нас ничего нет! Нам своя Ямайка нужна, под колониальные товары, чтобы свой чай, свой кофей, сахар,