Читать интересную книгу Обнаров - Наталья Троицкая

Умом Обнаров понимал, что единственный выход – ждать, но ожидание было для него самой изощренной пыткой. Сидения с ребенком было мало, себя нужно было чем-то плотно занять, и он выбрал работу.

Он бросил оставленные на берегу шлепанцы в машину и поехал к месту съемок.

Огромная поляна, окруженная со всех сторон аккуратным сосновым бором, примыкающая к озеру, несмотря на ранний час, напоминала шумный людской муравейник.

Обнаров бросил машину на берегу, в тени, и пошел к вагончику гримеров.

– Костя! – окрикнул его Плотников. – Подойди, пожалуйста.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Тут такое дело… – начал Плотников и почесал затылок. – Как бы это поделикатнее сказать?

Плотников был всерьез озадачен, его нерешительность удивила Обнарова.

– Дима, у тебя уши от смущения покраснели, – с легкой усмешкой заметил Обнаров.

– Не вижу повода для иронии. Тебе сегодня весь день с Кирой на пляже кувыркаться, а она в истерике. Из-за тебя, между прочим. В таком состоянии она работать не может. А у нас на сегодня любовная лирика. Мы ничего не снимем.

– Я тут причем?

– Пожалуйста, Костя, я тебя прошу, я тебя умоляю, сходи к ней, поговори, помирись, приручи, приласкай. Час у тебя есть.

– Терпеть не могу истеричных девочек. Как она сказала мне вчера? «То, что у вас главная роль и известное имя, господин Обнаров, не дает вам права по-хамски, похотливо лапать меня!» И пощечину – тресь!

– Да она по уши влюблена в тебя. Вся съемочная группа в курсе. Только ты, Костя, этого не видишь!

– Счастье-то привалило! Только этого мне не хватало! Если каждая пигалица будет мне хамить и обвинять в профнепригодности…

– Тихо, тихо.

– А по морде за что? Дим, ты орешь: «Руку на грудь!» Я делаю. Ты орешь: «Рука пошла ниже, на ягодицу». Я делаю. Причем тут «по-хамски лапать»! Причем «похотливо»? Причем тут пощечина?!

– Костя, ты же взрослый мужик! У нее первая большая роль. До этого только эпизоды и субретки в театре. А тут – ты! У баб от тебя всегда клинило. Домашняя девочка первый раз влюбилась. Ее влюбленность только на пользу делу.

– Эта «домашняя девочка» даже не извинилась! Мне что, заняться нечем, кроме как эту куклу лапать? Я что, в кино первый день? Дима, я не буду вытирать сопли партнерше, ведущей себя непрофессионально, даже если у нее папочка сам великий Игорь Войтенко. Папочка ей роль выхлопотал, пусть хоть что-то сделает сама!

Плотников потер шею, точно ее нещадно ломило.

– Костя, я не настаиваю, я прошу. Прошу тебя. Умоляю! Мы все засядем здесь черт-те на сколько! Мы попадем на бабки! Мелехов из меня бифштекс с кровью сделает.

– Дима, что ты хочешь от меня? Только конкретно.

– Костя, ты что, маленький? Переспи с нею, и начнем снимать!

Обнаров хмуро глянул на режиссера.

– Пойду-ка я лучше искупаюсь.

Вода приятно ласкала тело. Сначала вода казалась ледяной, потом умиротворяюще прохладной и, наконец, она заскользила по телу восхитительно и нескромно, точно дорогой шелк.

Обнаров хорошо плавал, и чтобы стряхнуть с себя груз забот и усталости, так сказать, «придти в форму», дал себе полную нагрузку. Он заплыл далеко, к самой середине озера, потом неспеша по диагонали поплыл к берегу.

– Как водичка?

Сергей Беспалов стоял на берегу и осторожно ногой трогал воду.

– Просто блеск, Серый. Ныряй! – ответил Обнаров.

Сам же он вышел из воды и, встряхнув лежавшее на песке полотенце, стал вытираться, энергичными сильными движениями массируя тело. На Беспалова он не обращал внимания.

– Костя!

– Что?

– Спасибо тебе.

– За что?

– Я ж понимаю. Ты принудиловку здесь отрабатываешь. Вроде как из-за меня и из-за ребят.

– Не бери в голову, Серый. Получай от жизни удовольствие!

– В благородство играешь?

– В эгоизм.

– Не понял.

Обнаров улыбнулся.

– Тебе и не нужно.

Он надел брюки, подхватил лежавшую на песке футболку и пошел к вагончику гримеров.

В гриме, стоя на площадке, Обнаров ждал команды «Мотор!», когда зазвонил телефон.

Вообще-то у него было железное правило: выключать телефон на съемочной площадке, потому что звонки отвлекали, мешали, сбивали с рабочего ритма. Сейчас он не мог себе позволить этого, он ждал звонка из Израиля и, конечно же, от сестры, после визита врача. Извинившись, Обнаров поспешно отошел в сторону.

В трубке щелкнуло, прошуршало, и далекий усталый голос, не дожидаясь вопроса, сказал:

– Все по-прежнему, господин Обнаров. Отсутствие новостей – в нашем случае это хорошая новость.

Обнаров стал спрашивать, почему не может дозвониться до жены, на что врач пояснил, что в стерильный бокс, куда больная помещена, нельзя было взять ее прежние вещи, в том числе мобильный телефон.

– Анатолий Борисович, как она? – кричал Обнаров в трубку.

– Стабильно тяжело, – отвечал Михайлович. – Лихорадка с ознобами, перемежающаяся с резким падением температуры тела, в анализах крови резкое снижение количества лейкоцитов с почти полным исчезновением гранулоцитов – это один из видов лейкоцитов. Химиотерапию мы прервали, проводим лечение агранулоцитоз-колонии стимулирующим фактором – гранацитом. Ждите. Для лечения нужно время. Организм ослаблен и химиотерапией, и родами…

– Константин! Что за переговоры? – рявкнул в мегафон Плотников. – Давай на площадку! Ждем только тебя!

Кира Войтенко тряхнула каштановыми волосами, скрестила руки на груди, недовольно надула губки.

– Почему, Дмитрий Валентинович, вы орете на меня из-за малейшего промаха или опоздания, и почему нашим некоторым звездам общие правила до фонаря? Если Обнарову на меня наплевать, давайте я тоже буду заниматься своими делами! Я купаться пойду. Мне жарко. У меня чертов грим сейчас поплывет! Вы все будете меня ждать! – с вызовом сказала она. – Как-никак мы, молодежь, должны учиться у наших мэтров.

Обнаров отвернулся, сделал несколько шагов к лесу.

– Анатолий Борисович, может быть, я приеду? Может быть нужны лекарства, деньги? Я… Я просто больше не знаю, чем помочь.

– У нас есть все необходимое. А приехать вы можете дня через три. Сейчас ваша жена в стерильном боксе, под капельницами, без сознания. Не теряйте надежды…

«Без сознания… Без сознания…» – Обнаров зажал ладонями уши.

Солнце померкло, день стал серым, безрадостным. Он вытер об одежду вспотевшие ладони, в смятении провел рукой по лицу. Сердце бешено колотилось: за этим ритмом вряд ли успеть.

«Милая моя, родная девочка…»

– Господин Обнаров, сколько прикажете мне еще жариться на песке, пока ваша нимбоносная светлость изволит приступить к работе?! – крикнула ему Кира.

«А если она умрет?» – сам у себя спросил Обнаров и испугался пришедшего на ум вопроса.