«Единственное, что мы можем сделать, — сказал я, — это проникнуть в ее квартиру».
Я сразу же позвонил Гуверу, чтобы получить согласие на эту операцию. К моему удивлению, он моментально согласился. Наши сотрудники проникли в квартиру, обнаружили ее там, но она была уже мертва.
Она оставила записку для агентов, написанную в простой и вежливой форме, в которой благодарила их за корректное отношение к ней и объясняла, что у нее не было больше сил играть роль агента-двойника; что она занимала высокое положение среди женщин — сотрудниц советской разведки и гордилась этим. Она знала что, в том случае если она вернется в Россию, не выдержит допроса, подобного тому, которому мы ее подвергли, и расскажет о своем сотрудничестве с нами.
«У меня нет иного выбора, и я его делаю», — писала она в записке, и почерк ее слабел с каждым словом. Ее записка оборвалась на полуслове, перо прочертило линию до конца листа бумаги, ручка лежала на полу.
Сотрудники ФБР обыскали ее квартиру и изъяли находившиеся там коды, фальшивые документы, в том числе и паспорт, большую сумму в валюте, которая была передана нами министерству финансов. Затем один из моих сотрудников позвонил в полицию, назвавшись жителем этого дома, который якобы не видел ее уже несколько дней и начал «испытывать беспокойство». Полиция обнаружила ее тело, и так как оно никогда не было востребовано, ее похоронили на кладбище «Поттерс Филд».
Автор, принимавший участие в разоблачении «крота» в ГРУ Полякова, доросшего до генеральского звания, хорошо знал материалы этого дела, поэтому считает, что это была умышленная дезинформация спецслужбы. На следствии, а потом и на суде он многое рассказал по поводу этого предательства.
Салливан лгал от начала и до конца. Во-первых, Доброва была не подполковником, а капитаном. Во-вторых, она успела сжечь шифры и коды. В-третьих, ее не могли арестовать в квартире, так как Марию нашли на проезжей части выбросившейся из окна гостиницы…
* * *
А было так: отъезд «Мэйси» оказался настолько поспешным, что ни о каком солидном его легендировании не могло быть и речи. Единственное, что она успела сделать, — предупредила свою помощницу по салону, что направляется на «длинный уик-энд» в Атлантик-сити. Намекнула, что у нее есть друг, с которым она намерена провести несколько дней, и чтобы не волновались, если она немного задержится. Тщательно просмотрела все оставшиеся дома вещи — нет ли каких-нибудь улик, сожгла свои заметки, небольшой блокнот и несколько писем.
После этого она вышла из дома. Тщательно проверилась. Все было спокойно в районе проживания. Машину оставила в гараже. На автобусе и метро добралась до железнодорожного вокзала, а оттуда на ночном экспрессе — до Чикаго. Она не знала, что там, на перроне, ее уже ждут сотрудники наружного наблюдения ФБР. На такси поехала в отель «Мэйфлауер», расположенный в центре города. Там, чтобы не светиться, решила провести весь день, а вечером снова на поезде выехать в Канаду. В номере было душно: старая гостиница еще не была оборудована кондиционерами. Мария подняла фрамугу окна и выглянула вниз. С высоты двенадцатого этажа люди казались ничтожными, как муравьи, а машины игрушечными.
Обед заказала в номер и стала ждать. Его принесли подозрительно быстро, буквально через несколько минут. В дверь постучали. Она на цыпочках, неслышно, подошла к дверному проему и услышала перешептывание людей у лифта, их приглушенные голоса на лестничной клетке. Потом снова постучали:
— Обед, миссис!
— Подождите, я еще не готова, — спокойно ответила Мария, а сама подумала: «Как же такое могло случиться? Это все — конец! Я ведь нигде не наследила. Работала чисто». К сожалению, нам не дано знать, о чем она думала в последние секунды своей жизни.
— Откройте немедленно, это ФБР, — раздался зычный голос. — Будем ломать дверь!
«Почему эти костоломы так спешат? — рассуждала Мария. — Идиоты, неужели думают, что при мне есть улики и я разжигаю костер посреди комнаты, чтобы освободится от них?»
— Откройте! — еще громче заорал тот же человек, и его тяжелое тело бухнуло в дверь. Она затрещала по краям фигурной филенки..
Мария лихорадочно оглянулась по сторонам.
«Окно! Вот оно, разумное и единственное решение!» — прожгла голову мысль обреченной на задержание.
Одним длинным прыжком Мария подскочила к нему, влезла на широкий подоконник, и, согнувшись, выбралась из-под фрамуги наружу. И в тот момент когда дверь, поддавшись ударам, сорвалась с петель и рухнула в комнату и вслед за ней ворвались люди, Мария, прижав обеими руками юбку к ногам, сделала шаг в пустоту.
Именно так поступила «Мэйси» — разведчица-нелегал ГРУ, мужественная, красивая не только внешне, а главное — душой женщина.
Когда на следствии Полякова спросили, чисто по-человечески не жалко ему было выданных агентов, в том числе и «Мейси», он пробубнил что-то невнятное и сразу же попросил чашечку кофе.
На процессе, когда обвинитель перечислял злодеяния Полякова, автор на какое-то мгновение встретился глазами со шпионом, — тот быстро их опустил. Наверное, увидел в глазах визави презрение — самую утонченную форму мести. Предательство Полякова сломало еще одну судьбу.
* * *
Другой кровавой жертвой шпиона Полякова явился шведский военнослужащий в звании полковника. Американцы щедро поделились конфиденциальной информацией, полученной от своего агента, со шведской контрразведкой СЭПО. Смысл ее заключался в том, что в подразделениях военной разведки генерального штаба Швеции действует агент ГРУ под кличкой «Орел». После этого спецслужбы подключились к поиску «крота»…
Но все по порядку, только с конца.
В марте 2006 года в Швеции в возрасте 99 лет в стокгольмском доме престарелых умер один из ценных агентов ГРУ 50-60-х годов прошлого века в Скандинавии, бывший полковник шведского генерального штаба Стиг Эрик Веннерстрем.
Неслучайно его кличка была — «Орел». Он родился в состоятельной семье. Являлся выходцем из древнего шведского рода, имевшего дальнее родство с одним из шведских королей. У него был богатый круг интересов: он являлся мастером спорта по водным и горным лыжам, занимался фотографией, участвовал в автогонках, был отличным пилотом и чемпионом Швеции по керлингу.
Стиг Веннерстрем владел восемью иностранными языками, кроме родного, — шведского — говорил на норвежском, датском, немецком, английском, финском, французском и русском языках. Его жена тоже была знаменита связью с королевской династией. Она являлась дальней родственницей шведского короля Густава Восьмого Адольфа, что немало способствовало его карьере военного дипломата в Москве и Вашингтоне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});