class="p1">Михаил на сей раз остался пристыженным, что ему не нашлось места в служении.
Когда, напоенные благодатью Божьей, все разошлись с общения, друзья обратились к брату с такими словами:
— Миша, ты знаешь как мы любим тебя; как почитали и до сих пор почитаем за образец самоотверженного служения Господу. Но мы сильно встревожены твоими опозданиями, которые участились за последнее время, и с любовью хотим обличить тебя — не одних только нас ты огорчаешь этим, но и Господа. Может быть, ты думаешь, что ради тебя и через тебя, Господь изливает благословения в нашем городе и, если не будет тебя, то не будет и Божьих благословений? Друг наш дорогой, мы не отрицаем, что все мы — плоды твоих бессонных ночей. Мы венец твой, если не по покаянию и возрождению, то по воспитанию, но Бог из-за самомнения, может лишить тебя Своей благодати, а благословение Свое будет изливать через самых малых и немощных, свидетелем чего ты был сегодня. Поэтому откройся нам и, если это так, то мы вместе будем просить милости для тебя.
Брат Михаил глубоко задумался над этим. Высказанное обличение было правильно и своевременно, но как-то смущало, что высказала это все (от лица друзей) девушка, которой исполнилось всего только двадцать три года, которая с пятнадцати лет, как птенец, бегала вокруг него и с раскрытым ртом, всегда ловила каждое слово, исходящее из его уст. Но он это плотское чувство победил в себе, удивляясь, как в этих юных душах созревал внутренний их человек. Миша был уже готов ответить ей, но вместо него вступилась жена:
— Сестра, ведь ты не знаешь ничего, а спешишь с замечанием, не знаешь, почему мы опоздали. Мы заходили к больной сестре и там задержались.
— Дина, — поправила ее сестра в ответ, — ты старше меня и духовно, и по годам. Я готова извиниться перед братом за свою поспешность и необдуманность, но учитывая те негодования, какие возбуждаются среди друзей из-за Мишиного опоздания, я бы на твоем месте, постаралась мужа-служителя отпустить вовремя на собрание, а самой, можно было бы и задержаться с больной. Кроме того, ведь речь идет не о сегодняшнем опоздании, а о системе, которая появилась у нашего брата за последние 2–3 месяца.
Михаил, видя, что разговор принимает не совсем правильный оборот, резко вмешался:
— Дина, ты помолчи. Сестра заметила правильно мне и тебя поправила очень разумно!
Затем, обратившись ко всем, заявил:
— Дорогая сестра и друзья мои, хотя, действительно, я опаздывал часто по той причине, что задерживался где-то на посещении, но, однако, боюсь Бога и откроюсь вам, действительно это так, мысли и искушения были такие: меня ли благословляет Господь или Свое дело? Поэтому молитесь Господу, пусть он помилует меня.
Беседа закончилась трогательной молитвой, в которой юные друзья молились об охране Миши от всяких искушений и о прощении его, за его поступки. Молился и сам Михаил.
* * *
Пробуждение расширилось так, что по домам, в частных беседах, верующие начали говорить об общем объединенном собрании; к тому же, преследования, как-то заметно, стали утихать. Заметив это, Михаил Шпак с друзьями принялись усердно и поспешно проводить беседы с верующими об открытии молитвенного дома, на что многие охотно согласились, и даже стали предоставлять свои дома для собраний.
С каждым разом собрания стали все больше расширяться, так что в малых домах становилось уже тесно и не все помещались. Один за другим стали посещать собрания и служители, оставшиеся от арестов, пресвитера, диаконы и проповедники, которые из-за страха гонений, все эти годы сидели дома и нигде не появлялись.
Христиане, увидев многих, с кем несколько лет были разлучены, особенно старых проповедников, были по-детски, искренне рады. Михаил Шпак был так рад, увидев, что многие служители, даже неизвестные ему, стали посещать собрания и охотно принимать участие в служении. Дело в том, что некоторые из них, приехали издалека в Ташкент, убегая от преследований в тех местах, где они жили раньше. По прибытии же сюда, увидев, что и здесь арестовывают братьев, посчитали благоразумным сидеть тихо в своих домах и ожидать более свободного времени.
В это время, к весне 1944 года, в Ташкент приехал некто, Патковский Филипп Григорьевич. Отец его и сам он (в братстве баптистов) были известны как служители церкви по Сибири. В свое время братство их уважало, а о Филиппе Григорьевиче слышали, с прискорбием, что в числе страдальцев за веру евангельскую, и он был арестован со всеми братьями. Но как он оказался на воле, это было никому неизвестно.
По приезде, он без труда установил связь со служителями и, собравши их вместе, обратился к ним:
— Братья, сообщаю вам большую радость, какую послал нам Господь: после некоторых испытаний скорбями, правительство разрешило открывать собрания, которые были ранее закрыты. Только придется подать заявление властям и пройти регистрацию по установленной форме. Прежняя же регистрация, у кого была с 20-х годов — недействительна. Вот с этой радостью, я и приехал к вам, и собрал вас сюда для обсуждения. Давайте, теперь поблагодарим Господа за дарованную свободу и обсудим условия регистрации.
— Брат, а ты откуда? А кто тебя послал к нам?…А что с союзом? — послышались с разных сторон, в беспорядке, вопросы.
— Братья, — возвысил голос старец Гавриил Федорович Кабаев, — дело очень серьезное, и надо подходить к нему спокойно, и беседовать в почтительности друг ко другу. Степенно будем задавать вопросы брату-гостю, а он нам будет отвечать. Ряд вопросов ему уже задали, послушаем ответ на них. Я только осмелюсь, со своей стороны, поправить немного нашего дорогого гостя.
— Брат, — обратился он к нему, — вы предлагаете нам помолиться и поблагодарить Бога за дарованную нам свободу, но мы пока свободы никакой не видим; вашего дела, какое вы нам предлагаете, мы не знаем, а молиться за это совещание, мы уже молились, так что будем продолжать.
— Отвечаю вам, братья, на ваши такие возбужденные вопросы, — продолжал Патковский. — Я из братьев-баптистов, как известно здесь некоторым из вас, был арестован вместе с нашими братьями, по милости Божьей, освобожден и в Новосибирской церкви совершаю служение пресвитера. Отвечаю насчет союза. Союз — есть на сегодняшний день и находится в Москве, на Покровке, в Мало-Вузовском переулке. Работают в нем наши многоуважаемые братья: Орлов, Жидков, Карев и другие — вот, по их рекомендации, я и послан к вам, сюда… Ну, еще что вас интересует? — спросил гость братьев после некоторой паузы, но все сидели молча, посматривая друг на друга. Затем, из присутствующих поднялся