сохранило изначальное значение), то лень – это скорее несчастье, хотя бы уже потому, что ленивый ощущает постоянное давление перспективы и возможной неотвратимости труда457.
В «Божественной комедии» (1555) Данте Алигьери ленивым отведено далеко не лучшее место: за свою нерадивость они пребывают в Преддверии Чистилища. Там, на уступах Предчистилища, которое предназначено для очищении человека от грехов, Данте встречается с нерадивыми, теми, кто не печется о своем спасении. Они объяты ленью, и среди прочих друг Данте флорентиец Белаква («Чистилище», 4-я песнь).
Первый уступ Предчистилища. Нерадивые
Я начал так: «Белаква, я спокоен
За твой удел; но что тебе за прок
Сидеть вот тут? Ты ждешь еще народа
Иль просто впал в обычный свой порок?»
И он мне: «Брат, что толку от похода?
Меня не пустит к мытарствам сейчас
Господня птица, что сидит у входа… 458
Белаква изготавливал грифы к лютням и гитарам. В комментариях к «Чистилищу» говориться, что «Данте с ним дружил и любил послушать его игру»459.
В издании «The Complete Danteworlds: A Reader’s Guide to the Divine Comedy» (2009) дается описание Белаквы, который сидит в тени огромного валуна, обхватив руками колени и склонив голову. Он воплощает собой ленивые души, которые ждали последней минуты своей жизни, чтобы обратиться к Богу и покаяться. В Чистилище эти души должны ждать такое же время, на которое они откладывали свое обращение к Богу, то есть время их земной жизни, если только молитвы живущих не сократят этот срок. Но, даже зная это правило, Белаква не спешит начать трудное восхождение на гору, которое могло бы привести его в рай.
Белаква, наиболее вероятно, псевдоним Дуччо ди Бонавиа, музыканта и изготовителя музыкальных инструментов. Один из ранних комментаторов (который называет Белакву ленивейшим из когда-либо предававшимся этому пороку) предает, что, придя в мастерскую в начале дня, Белаква садился и более не поднимался. Он покидал свое место, только когда был голоден или нуждался в сне.
Имеется своеобразная легенда, гласящая, что во время посещения Данте мастерской Дуччо ди Бонавиа, последний сказал ему, цитируя Аристотеля, что «душа становится мудрее, если находится в покое». «В таком случае душа самого Белаквы является наимудрейшей», – считал Данте460.
И все-таки Белаква – лентяй, бездельник или праздный человек?
Понятие «бездельник» также нуждается в некотором комментарии. Так, если праздный человек не возражает заняться какой-то деятельностью (и даже весьма активно ею занимается), лентяй не желает заниматься ничем вовсе, пребывая в ментальной зависимости от перспективы труда, то бездельник – это человек, который не обязан работать (и в этом он близок праздному), но и иными видами деятельности он заниматься тоже не хочет. Если принять такую трактовку понятия «бездельник», то Белаква принадлежит именно к этой категории антитружеников. Правда, Белаква все же находит время для изготовления грифов для лютен и гитар (как отмечается в комментарии к «Божественной комедии») и даже иногда играет на гитаре для своего друга Данте. Но это скорее исключение, которым (как говорят) грешит каждое правило.
Интересно, что Белаква, этот, казалось бы, чуть ли не «потешный» эпизодический персонаж «Божественной комедии», которого с большой натяжкой можно признать грешником, по прошествии восьми столетий, в ХХ в., как персонаж проходит через творчество классика современной литературы Сэмюэля Беккета – в романах «Больше замахов, чем ударов» (1934), «Мечты о женщинах, красивых и так себе» (1993)461.
«Герой романа (“Мечты о женщинах…”. – Т. С.), если его можно назвать “героем”, – пишет исследователь творчества Беккета М. Дадян в послесловии к изданию, – некто Белаква, персонаж, заимствованный Беккетом из четвертой песни “Чистилища” Данте. Данте в сопровождении Вергилия карабкается по уступам Предчистилища и встречает тень, сидящую “как бы совсем без сил: Руками он обвил свои колени / И голову меж ними уронил”462. В унылой фигуре Данте узнает флорентийца Белакву, мастера по изготовлению грифов к лютням и гитарам. Поэт дружил с ним и любил послушать его игру. Сонный Белаква, самым страшным грехом которого в земной жизни была лень, не видит особого смысла в том, чтобы лезть в гору чистилища, тем более что его “не пустит к мытарствам сейчас Господня птица, что сидит у входа”, и ожидает, пока взобраться в гору ему не помогут молитвами “сердца, где милость Божья дышит”. Таким образом, небольшой эпизод “Божественной комедии” становится фоном беккетовского романа»463.
В послесловии к роману говорится: «Он (Белаква. – Т. С.) исчезает со страниц книги, которая, как и все последующие произведения Беккета, поражает блистательным отсутствием…»464. Как соотнести эти слова с участью Белаквы из «Божественной комедии»? Возможно, ленивый человек, а тем более бездельник, ничего не оставляет после себя, он исчезает бесследно. Он ведет жизнь, лишенную смысла…
Роман «Больше замахов, чем ударов» (1934), который по праву считают центральным произведением раннего периода творчества писателя, содержит оригинальную концепцию человеческого существования. Роман состоит из десяти эпизодов из жизни героя Белаквы Шуа – «маленького человека, образ которого регулируется литературными и библейскими архетипами и широким спектром аллюзий. Многомерное прошлое, “чистилищная” история Белаквы обуславливают его объединяющую роль в романе: образ героя является не просто сквозным, но “стягивающим” новеллы в единое целое, роман. Архетип Белаквы, его внутренняя жизнь связаны с различными пластами культуры и образуют бесконечные круги странствий персонажа в каждой из новелл»465.
Глава «Желтое» яркий пример новеллы, в которой доминирует психологическая линия развития сюжета. Новелла повествует о последнем дне из жизни Белаквы. Герой находится в госпитале, готовясь к операции, в процессе которой наступает его смерть.
В день операции Белаква переживает психологический кризис, он словно предчувствует конец жизненного пути и пытается сдержать чувство страха, настраивается на преодоление волнения и опасений. Но во время борьбы со страхом (он больше боится не боли, но неизвестности) в герое вдруг происходит поразительная перемена: «Он впервые отказывается от сна как возможности бегства от внешнего мира и достижения полного покоя и одиночества; новым для героя является ярко выраженное желание жить. Белаква, обычно сосредоточенный на одном (бесконечном. – Т. С.) мгновении – вечной темноте и недвижимости в Лимбе, вдруг начинает воспринимать течение жизни, ее прошлое, настоящее и будущее, каждый миг для него становится наполненным смысла»466.
Кто не работает, тот не ест
Суждение «кто не работает, тот не ест» давно уже стало крылатым. «Христианская энциклопедия» сообщает, что эта фраза используется как призыв к работе, который