Макрон на мгновение поник.
— Было бы лучше, если бы я остался на стене, господин. На тот случай, если враг решит что-нибудь предпринять.
— Нет. Тебе надо быть здесь. Это приказ. Если этот город можно защитить, тогда они должны услышать это от профессионального солдата. Нам придется отговорить их от сдачи, так что тебе придется быть убедительным, Макрон… Менее всего нам нужен город, разделившийся за нашей спиной перед лицом мятежников.
Члены городского совета входили в кабинет правителя с весьма встревоженными лицами и располагались на скамьях, которые Семпроний приказал принести для них. Сперва он хотел, чтобы они стояли, но в конечном итоге решил, что лучше будет стоять сам, а они — сидеть. Этот старый прием установления власти над публикой он усвоил еще от грека, преподававшего ему риторику. Когда последний из горожан вошел и устроился на скамье, Семпроний посмотрел на Макрона, сидевшего в кресле, поставленном в углу кабинета. Центурион сидел, склонившись вперед, уперев локти в колени, подпирая кулаком щеку, отрешенно глядя в пол. Чуть хмурясь, Семпроний обратился к негромко переговаривавшимся советникам.
— Благодарю вас за своевременное появление здесь, благородные горожане… — Он подождал, пока все умолкли и обратили все свое внимание на него. — Как вам, конечно, уже известно, явившиеся к городу мятежники осадили Гортину. Некоторые из вас к тому же уже слышали, что я вместе с командующим всеми городскими силами на закате встречался с вожаком рабов гладиатором Аяксом. Он потребовал, чтобы мы предоставили ему самому и его последователям свободу и свободный проезд за пределы империи.
— Но почему ты не согласился на его условия? — один из советников, толстый купец, наклонился вперед. — Дай ему то, чего он хочет, и пусть убирается прочь от города.
Несколько его коллег согласно закивали и одобрительно забормотали.
Семпроний сфокусировал свое внимание на этом человеке.
— Полокрит, не так ли? Крупный торговец оливковым маслом.
Тот кивнул и сложил руки на животе, а Макрон пробормотал себе под нос:
— Каков отец, таков и сын. Никакого желания бороться.
— Не все так просто, Полокрит. Даже если я соглашусь на его требования, Аякс хочет получить заложников, чтобы обеспечить выполнение нами своей стороны сделки. Для этого он требует, чтобы мы сдали город и лично сдались ему. Он намеревается держать при себе заложников, пока благополучно не покинет римскую территорию…
Осознав смысл этих слов, заговорил другой советник:
— Это чудовищно. Он не может увести за собой весь город, зачем ему столько голодных ртов? И каким образом могут рабы помешать им бежать?
— Аякс не намеревается брать в заложники всех горожан. Только римлян…
Полокрит кивнул:
— Это честно.
— И самых богатых граждан Гортины, — продолжил Семпроний.
Полокрит вспыхнул.
— Неслыханная наглость! Гладиатор этот сражается с Римом, мы не имеем ничего общего с его войной.
— Почему бы тебе не сходить за стену и не растолковать ему это? — спросил Семпроний. — А теперь тихо… дослушайте меня до конца. Аяксу нужны ценные заложники. Он надеется на то, что император дважды подумает, прежде чем аннулирует любой акт об освобождении этих рабов, если это будет опасно для наших жизней. Должен сразу сказать вам, что ни на мгновение не допускаю даже мысли о том, что Клавдий допустит, чтобы массовое восстание рабов оказалось успешным. Напротив, он сделает все, что в его силах, чтобы выследить и убить Аякса и его сподвижников. Если их смерть можно будет оплатить ценой наших жизней, он на это пойдет… — Сенатор помедлил, заставляя себя продолжать. — Но есть и худшие новости. Я полагаю — более того, абсолютно убежден в том, что, если Гортина сдастся мятежникам, они возьмут заложников, а все остальное население предадут мечу.
— Как ты можешь это знать? — пренебрежительно фыркнул Полокрит.
— Все очень просто. Несколько дней назад гарнизон и жители Маталы сдались мятежникам при условии, что им сохранят жизнь. Теперь все они мертвы.
На мгновение в комнате воцарилась полная тишина и молчание, наконец один из советников спросил:
— Мертвы? Все до одного? Откуда тебе это известно?
— Нам с центурионом сказал об этом сам Аякс, — Семпроний показал на Макрона. — Он привез к городу отрубленные головы солдат Двенадцатой Испанской, а ее командир подтвердил все подробности перед тем, как его зарезали на наших глазах. Если не верите мне, сходите сами и посмотрите по первому свету. Аякс оставил головы перед главными городскими воротами. Сказал, что решил доставить нам и римским властям доказательство серьезности своих намерений. Возможно, что он решил сжечь за собой мосты, чтобы его сторонники точно осознали, что пути назад нет. Нет после того, как они вырезали целый город. Теперь перед рабами открыты две дороги — или свобода, или смерть.
— Если он уже все доказал, тогда ему нет нужды убивать жителей еще одного города, — проговорил Полокрит.
— Не соглашусь с тобой. После Маталы страх последствий более не сдерживает его. — Семпроний припомнил дикую ярость и ненависть, которые видел в глазах гладиатора, и жестокое удовольствие, которое доставила ему смерть Портиллуса. — Скажу больше. Смерть приносит ему удовольствие… он испытывает ненасытную жажду мести к своим бывшим хозяевам. Довериться ему было бы безумием, а предаться ему в руки — прямым самоубийством.
— Что же ты тогда предлагаешь? — беспомощно развел руками Полокрит.
— Мы должны защищать Гортину. Вопреки всем его требованиям.
— Но как мы можем защитить Гортину против такой рати? — Полокрит повернулся к Макрону. — Ты здесь солдат. Какие у нас шансы удержать город?
Макрон посмотрел на него:
— Примерно такие же, как выжить, если мятежники возьмут нас в заложники.
Челюсть советника отвисла, он повернулся к своим собратьям.
— Вы слышали? Ситуация безнадежна.
— Не безнадежна, — резким тоном возразил Макрон. — Я бы так не сказал. Исход зависит от многих факторов. У врага больше людей, однако у них немного хорошего вооружения; кроме того, его люди не обучены солдатскому делу. У них нет осадного снаряжения, и им предстоит на собственном опыте, с нуля учиться брать город штурмом. С другой стороны, учитывая длину стены, которую мы обязаны защищать, и то, что в ней имеются слабые участки, которые нам пришлось поспешно чинить, численность может превозобладать. Однако если мы сумеем отразить все приступы до возвращения Катона с подкреплениями, победа может остаться за нами.
— А насколько ты уверен в том, что твой друг доберется до Египта?