вот на Шпалерной, у милицейской будочки, меня капитан тормозит. Смотрит в удостоверение: «Ну что, Виктор Николаевич, вы не знаете, что у нас сейчас перекрестки платные?» Я сперва не понял. А потом так возмутился! Если б он сказал мне: «У меня трудное семейное положение, не дадите денег?» — я бы все отдал, что было. А когда так нагло… Я стал на него покрикивать, он начал штраф выписывать — 16 рублей. Но я так и не заплатил.
Помню, машина останавливается, люди меня узнают: «Кузьмич, с праздником! Что здесь делаете?» «Да вот, — говорю, — мудак…» Из кабинки доносится: «Кто мудак?» «Да я, — говорю, — мудак, что вам бесплатные концерты даю!..» Очень резко я с ним разговаривал. Так ему и сказал: «Если вы мой фильм увидите — выключайте телевизор, не надо смотреть! Или каждый раз 16 рублей платите…» Приехали его начальники, я к ним сел в машину, меня колотить стало. Они все нюхали, пьяный я или нет. Я подписал им фотографию свою, они мне вернули документы. Говорю им: «Он вор!» А они: «Почему вы так резко?» «Хорошо, — отвечаю. — Если я первый сказал о капитане Лахно, что он вор, то я готов стоять на коленях час посреди улицы!» Крохобор, попрошайка… Перекрестки у него платные! «Но ведь есть же, — говорю, — среди вас, в ГИБДД, нормальные люди?» А они, не сговариваясь, вдвоем ко мне поворачиваются: «В ГИБДД нормальных людей нету!» И вдруг я понял: а зачем моя истерика, мой крик души?.. Все это в пустоту.
— Интересно, а поймав настоящего вора за руку, ты тоже будешь взывать к его совести?
— Ой, с ворами у меня была очень смешная история. Когда-то я приехал на своем «опеле» на рынок, пошел покупать кресло. Возвращаюсь, вижу: стоит около моей машины маленький человек, который делает вид, что писает. Потом он повернулся, ушел. Я подхожу к машине, вижу — зеркала нет. А тот уже далеко, и рядом его напарник. И вот, с сигаретой в зубах, я за ними бегу. Чувствую — упаду, дым меня душит. И я кричу на всю улицу: «Товарищи воры, остановитесь, пожалуйста!» Маленький быстро убегает, а второй делает вид, что он ни при чем. Говорит, не глядя на меня: «Я ничего не знаю, он просто подошел ко мне, закурить стрельнул». Тут люди стали на меня обращать внимание: «Гляди-ка, Кузьмич…»
И вдруг этот человек, который не глядел на меня, поднимает голову: «Ой, а можно у вас автограф?» Фраза такая глупая… А я ему в ответ очень четко и громко говорю: «Вы понимаете, что в моем лице вы обворовали весь русский кинематограф?» Глупее фразы я в жизни не говорил, но она возымела действие. Вдруг появляется как из-под земли маленький и отдает мне зеркало: «Простите, мы не знали, что это ваше». А второй, который «в отказе» был: «Да подожди, мне автограф надо взять»… И я долго ездил с этим зеркалом, не знал, как его обратно поставить.
— Ну а что-то общее у тебя с Кузьмичом твоим есть? Охотой не увлекаешься?
— Ружье у меня есть, но я из него только по баночкам в лесу стреляю. Просто хочется иногда оружие в руках подержать. В животных стрелять не могу. Как-то раз в гости к крестному приехал, он тетерева подстрелил, дал мне ружье — добей, говорит, а я не смог. Как это так — добить? Когда я еще до института водителем работал, на самосвале ездил, наткнулся на расстрелянную стаю бродячих собак. И был там спаниель недобитый, раненый — так я его подобрал, выходил. Жил у меня долго. Видно, от охотника отбился, примкнул к стае… А последнюю свою собаку, дворняжку болонистую, помоечную, я подобрал, когда мы со съемок первой «Охоты» возвращались, из Острова. Так до сих пор у меня и живет.
— Ты запомнился многим зрителям не только Кузьмичом, но и ролью стукача в «Ментах» с его криком: «Сатрапы!»…
— Помню, я впервые купил в подземном переходе «Кошмар на улице Стачек» Андрея Кивинова, смеялся, когда листал. Все предлагал Рогожкину: почитай! Но он отказывался. А потом все-таки Миша Кирилюк, продюсер, подбил его на участие в «Улицах разбитых фонарей». Когда мы придумывали мой образ — стукача Альберта Померанцева, мы решили, что он бомж, не пьет и не курит. И стучит только по идейным соображениям… Ему это нравится.
— Прототип у твоего героя был?
— В принципе, был. Помню, когда-то давно, в советское еще время, я зашел в пивнушку у Казанского собора. Ко мне подошел человек и начал нести какую-то ерунду про Брежнева, что-то антисоветское. Я был занят своими мыслями, мне не до этого было. А он сидел и все говорил-говорил… Но в какой-то момент я ему стал неинтересен. И это так разительно было — он резко протрезвел и пересел от меня к человеку в плате. Начал такой же разговор — и вдруг у него такая радость на лице появилась! Я до сих пор помню его улыбку. У него было обалденное качество — умение слушать. И видимо, он запоминал разговор — тогда, наверное, магнитофоны им не давали…
— Ну а каким образом твой Померанцев перекочевал в «Убойную силу» и даже оказался в Америке?
— Так получилось, что я потребовался режиссеру Виктору Бутурлину, который снял меня еще в 1984 году в главной роли в «Экскурсанте». Возникла сцена на Сенной площади в «Убойной силе», где мой герой, Померанцев, устраивает предвыборное шоу — это снималось скрытой камерой, и многие люди даже не поняли, что идут съемки. Ну а потом, в сериях, которые снимал в США Родион Нахапетов, придумали Померанцеву уже и американский период в биографии — русский ресторан и прочее.
— Интересно, какому из сериалов ты отдаешь предпочтение — «Улицам…» или «Убойной силе»?
— Оценивать трудно, но, наверное, если серии Нахапетова выдвинули на «Эмми», то это о чем-то говорит. Здесь, в «Убойной силе», больше правды — сценарии пишет как-никак Кивинов. А там все на сказку похоже. Но, конечно, любви всероссийской у «Ментов» больше.
— Ну а мир ментов и бандитов тебе знаком?
— Конечно, знаком. Я родился, когда эту блатную романтику почти боготворили. Ребята во дворе ходили в наколках, у каждого в кармане — скальпель, который он в аптеке купил. Нас было 11 человек во дворе — моих одногодок, тех, кто в 54-м родился. Осталось нас только двое, а остальные — кто умер, кто в тюрьме бесследно сгинул. Так у