– Эй, смотрите-ка! – гаркнул один из рыцарей. – Никак один из торговцев решил вмешаться!
– Эй, парень! – крикнул другой. – Иди своей дорогой, пока цел!
У рыцарей был странный акцент. Верлойн нащупал под плащом эфес Лодрейста, хмуро оглядел рыцарей и сказал:
– Не думаю, что ваше поведение может служить примером, милостивые государи. Вы позорите звание рыцаря, издеваясь над беззащитными купцами.
– Ого! – воскликнул один из рыцарей. – Этот молокосос вздумал нас поучать! Проваливай, мальчишка!
Верлойн спокойно покачал головой.
– Смотрите, с мальчишкой девушка! Девица, зачем тебе нужен этот торговец? С нами тебе будет веселее!
Лэнарда звонко ответила:
– Мне будет веселее в полном одиночестве, нежели с тобой, скотина! Езжайте своей дорогой, негодяи! Оставьте этих несчастных в покое!
– Ба, да у дамочки остренький язычок! Может быть, его нужно подрезать? – сказал один из рыцарей, направляя своего коня к девушке.
Верлойн преградил ему дорогу.
– Назад, – спокойно сказал он. – И советую извиниться перед девушкой за сказанные вами слова.
– Хм... – Рыцарь поравнялся с бароном. – Ты никак хочешь смерти, мальчишка?
Верлойн уже не раз обращал внимание на то, что в момент опасности течение времени для него каким-то странным образом замедляется, а потому он получает возможность видеть все намного четче, действовать быстрее и реагировать молниеносно. Так случилось и на этот раз.
Рыцарь взялся за рукоять меча, но вытащить его не успел – сверкнула сталь меча, и Верлойн мгновенно обрушил Лодрейст на шлем противника. Тот, оглушенный, свалился с коня. Рыцари удивленно вскрикнули. Верлойн быстро отстегнул плащ, снял с седла шлем и надел его на голову.
Золотые доспехи засверкали на солнце, холодно блеснул клинок Лодрейста. Не представляющий опасности торговец в мгновение ока превратился в грозного рыцаря в сияющих доспехах. Верлойн был искренне горд собой, зная, что выглядит в золотых доспехах величественно. Лэнарда удивленно смотрела на барона, не веря своим глазам.
– Ну что ж, господа, – сказал Верлойн. – Будь по-вашему.
Всадники, не торопясь, спешились.
– Сударь, мы не знали, что вы рыцарь. И не хотели оскорбить вас.
– Вы оскорбили не меня, а девушку. Извинитесь перед ней, и тогда мы мирно разойдемся.
Рыцари покачали головами:
– Она первой оскорбила нас. Пусть даже она и дама, никому не позволено оскорблять рыцарей Свана.
«Сван, – пронеслось в голове у Верлойна. – Что-то знакомое».
– Ну что ж, – сказал барон. – Тогда брани не миновать. Если не возражаете, устроим пеший поединок, потому что у меня нет копья.
– Хорошо, сударь, если это вас, конечно, не затруднит, – в голосе говорящего слышалась ирония.
Рыцари не особенно беспокоились – по их мнению, у Верлойна не было и шанса на победу. Пятеро на одного – довольно большой перевес в силе. Интересно, неужели этот выскочка думает, что они будут выходить на поединок по очереди? Но рыцари, видимо, не знали легенд о доспехах Альбидра, если не опознали их сразу. А отсутствие знаний порой оборачивается бедой для глупцов.
Верлойн быстро спешился, рыцари взяли его в полукруг. Барон сделал несколько взмахов мечом, разминая плечи, и встал в стойку, которой научился у Алдруда, нацелившись острием Лодрейста в грудь ближайшего рыцаря.
Трое противников набросились на Верлойна одновременно, что не соответствовало рыцарскому этикету, по которому они должны были вступать с бароном в поединок по очереди. Их поступок был коварным и стратегически верным – трое сражаются, двое ждут, чтобы при необходимости заменить уставших или раненых. Одиночке в такой схватке выстоять невероятно сложно.
Но коварство не спасло рыцарей. Схватка была молниеносной. Верлойн отразил пару выпадов и перешел в стремительную контратаку, его правая рука, держащая Лодрейст, мелькала подобно молнии. Сейчас действовал не сам Верлойн, а его доспехи. В настоящий момент Верлойн был лишь носителем тела, которое использовалось кем-то другим: более могущественным, более опытным, более искусным воином, чем барон.
Лодрейст описал несколько сияющих кругов, и через мгновение двое рыцарей лишились голов, третий – руки, четвертый, ринувшийся вперед, упал на землю с рассеченным животом, а пятый был проткнут насквозь – не помогла и кольчуга.
Такого никто из свидетелей схватки не видывал. Оруженосцы растерянно уставились на Верлойна, тот же лишь бросил на них холодный взгляд и, стряхнув с лезвия кровь, вложил Лодрейст в ножны. Барон поднял с земли свой плащ и вновь сел на Хинсала. Над тропой повисла тишина, казалось, даже птицы перестали петь.
– Вы удовлетворены? – тихо спросил Верлойн Лэнарду, застегивая аграф.
В нем еще клокотала ярость боя, он прилагал колоссальные усилия, чтобы руки его не дрожали. Лэнарда удивленно смотрела на Верлойна, не говоря ни слова. В полной тишине бледные оруженосцы подняли тела убитых и положили их поперек седел своих мулов, безрукому и рыцарю с раной в животе кое-как наложили повязки, а бесчувственного рыцаря, который первым пострадал в этой схватке, еле усадили на коня. Через минуту оруженосцы исчезли, увозя своих убитых и покалеченных сеньоров.
После того как неизвестные удалились, Верлойн снял шлем и пристегнул его к седлу. Барон хмурился и злился на девушку, хотя сам прекрасно понимал, что мог бы избежать крови. Бессмысленные смерти... Зачем?..
Пришедшие в себя купцы принялись горячо благодарить Верлойна за их спасенные жизни и товар. Они по-прежнему принимали барона за самозванца, называя его только «господин рыцарь» или «спаситель», что, впрочем, вполне устраивало Верлойна, ибо он не хотел, чтобы девушка знала о его титуле. Сам не зная почему, но внезапно Верлойн понял, что ему не безразлично, что думает о нем Лэнарда. И это не пришлось ему по душе.
– Я не знала, что вы рыцарь, – наконец сказала Лэнарда.
Верлойн пожал плечами.
– Какая разница? Я тот человек, с которым вы проговорили час.
– Вы правы, – сказала девушка, и барону показалось, что она улыбнулась, хотя он не мог знать этого наверняка из-за вуали, которая скрывала ее лицо.
Телохранители купцов уже разошлись к своим повозкам, караван вот-вот должен был вновь тронуться вперед, как вдруг раздался треск веток, и на тропу тяжело выскочил гнедой конь, весь в кровавой пене. Наездник склонился к шее коня и, по всей видимости, еле держался в седле. На голове всадника был остроконечный металлический шлем, не скрывавший окровавленного лица. Судя по его одеянию, всадник был гонцом – легкая кольчуга, поверх нее туника, залитая кровью, рог, пристегнутый к седлу.
Купцы шарахнулись от всадника, а Лэнарда испуганно вскрикнула. Верлойн быстро спешился и подбежал к остановившемуся гнедому. Наездник сполз с седла прямо на руки барона, и тот нащупал стрелу, вонзившуюся в спину гонца. Обломав древко, Верлойн осторожно положил гонца на землю. Тот открыл глаза, взглянул на барона и тихо сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});