Читать интересную книгу Ночь печали - Фрэнсис Шервуд

Моктецума вел себя вежливо, благородно и обходительно. Он сделал вид, что переселился во дворец своего отца, восприняв приглашение испанцев как привилегию, и просто переместил свой двор и слуг в более удобное место, во дворец по соседству. Кортес в свою очередь, как брат и богочеловек, заверил Моктецуму, что тот по-прежнему сможет играть свою роль императора, продолжая выполнять все официальные функции, присутствовать на праздниках, встречаться со сборщиками податей и торговцами, отдавать рутинные распоряжения. Кетцалькоатль Кортес просил лишь небольшую часть полномочий, в первую очередь административных. Моктецуме позволили сохранить круг своих приближенных, жен, слуг; он жил в условиях, соответствовавших его статусу. Он мог играть на барабане, курить трубку, читать свои роскошные книги. Вот только Моктецума больше не имел права собирать дань — золото, серебро и драгоценности, не имел права тратить их и передавать своей правящей элите. Потребность в выкупе не возникла, так что испанцы решили не раскрывать похищение императора. «Богатства страны Мешико будут переправляться в Испанию», — осторожно объяснил Моктецуме Кортес. Они перейдут к величайшему из всех императоров. Что-то из них достанется Кетцалькоатлю Кортесу. Через некоторое время страну разделят и ее частями станут управлять представители Испании — Кетцалькоатль Кортес и его офицеры. В обычную жизнь мешика следовало внести лишь одно небольшое изменение — прекратить жертвоприношения и заменить языческих идолов на христианские кресты. Когда народ поймет, что пришла новая вера, в стране начнут поклоняться истинному Богу. Отец Ольмедо будет читать проповеди на центральной площади города. Когда все успокоится, в страну прибудут новые священники, сюда привезут лошадей и скот, приедут кузнецы, каменщики, плотники и другие ремесленники.

— Я буду улаживать все сложности, император Моктецума. Вы же будете править сообразно с традицией от моего имени до тех пор, пока не придет время.

— Какое время, Кетцалькоатль?

— Скажи ему, Малинцин, что это время придет, когда в Новой Испании установятся христианские традиции, когда будет завершена передача власти, когда мы при помощи его проводников определим месторасположение золотых жил и получим достаточно ценностей для того, чтобы его жизнь окупилась.

Стоило Моктецуме подать знак одному из тысяч своих солдат, и испанцев бы уничтожили. Они стали бы еще одной страницей в анналах ацтекской истории. Но шли дни, а Моктецума делал вид, что стал лучшим другом Кортеса. Они никогда не расставались. Испанцы построили маленькие кораблики — одномачтовые шлюпы со шкентелями и тентами, чтобы Кортес с Моктецумой могли кататься по озеру, стреляя из лука в уток и другую дичь. По вечерам они играли в орлянку — игру, которую ацтеки называли «тотлок». Словно мальчишки, они часто наблюдали за соревнованиями по игре в мяч, особое удовольствие которых заключалось в высокой ставке: проигравшие умирали. Эти двое друзей вместе слушали музыку, как испанскую, так и ацтекскую, пульке лилась рекой. Вскоре во дворце для гостей обнаружилась комната, полная сокровищ. «Вот здорово, — подумал Кортес. — Наконец-то мы занялись делом». Когда экспедиция вернулась с информацией о расположении золотых шахт империи, Нуньес начал рисовать карты и разрабатывать наиболее эффективные методы добычи золота, так как ацтеки просто зачерпывали в этих шахтах ил и промывали его водой, добывая золотой песок. «Если покопать, — подумал Кортес, — то можно обнаружить бесчисленные сокровища».

Более того, недавно в столицу доставили дань, собранную в других городах, — горы золота, стоившие около шестисот тысяч песо. Все это золото, за исключением наиболее изысканных украшений, было переплавлено. Да, в этот раз собрали меньше еды, ткани, солей, табака, какао-бобов и фасоли, но, поскольку склады были полны, продуктов хватало, чтобы удовлетворять потребности населения столицы. Кроме того, к некоторым видам деятельности стали относиться менее внимательно. Так, экскременты, которые раньше вывозили из столицы на каноэ и использовали для удобрения полей и дубления кожи, оставались в огороженных тростником туалетах, и те стали вонять так сильно, что от них пришлось отказаться. Местное население быстро подхватило привычки чужаков. Уборщики уже не подметали улиц — ведь зачем подметать, если это никому не нужно? Каналы засорились — если управляют чужаки, то зачем об этом думать? Животных в зоопарке перестали регулярно кормить, и крупные кошачьи ослабели, у них выпали зубы, а из носа текла кровь. Сады и вольер для птиц, за которыми при Моктецуме тщательно ухаживали, пришли в упадок: тропические цветы с побережья завяли, бесчисленные орхидеи засохли, ночные цветы больше не распускались. Оросительная система покрылась коричневым налетом. Выжил в этих условиях только кактус. Испанцы жгли ацтекские книги, потому что все эти страницы, складывавшиеся как веер, по мнению чужаков, рассказывали о языческих богах и историях, о которых лучше позабыть. Берналь Диас, отвечавший за культуру, вообще не считал ацтекскую письменность письменностью. Ремесленники стали меньше производить, а значит, рынок стал уж не тот, что был. Сиеста днем начиналась раньше, а заканчивалась позже. Зачем вставать на заре, если делать все равно нечего? Город погрузился в сон в смутном предчувствии приближающейся беды, но днем никто не говорил о том, что великого императора держат в заложниках.

И только когда солнце садилось, по загрязненным каналам к домам аристократов подплывали каноэ и на складах и пустырях далеко от центра города собирались молодые воины. Словно тени, они слетались в Такубу, Койоакан, Хочимилько, приближались к Чапультепеку, Холму Кузнечиков, где весенние воды питали акведуки Теночтитлана. При свете восковых свечей, привезенных сюда испанцами, воины обсуждали сложившуюся ситуацию: разум Моктецумы помутился, его отравили страшным ядом, его опалило солнце или захватили демоны, освобожденные вторжением испанцев. Все знали о таком виде безумия, при котором отказывала воля и разум. Именно это и произошло с Моктецумой, говорил народ. По улицам Теночтитлана бродили старики и юноши, сбитые с толку взрослением. Духи женщин соблазняли мужчин, ведя их к погибели. Да, императоры были богами, но в то же время и людьми, и потому каждый из воинов, возвращаясь в свои части, в бараки к простым солдатам, вносил свой вклад в создание армии, не подчинявшейся Моктецуме. Эта армия готовилась победить испанцев, а если понадобится, то и убить самого Моктецуму.

В этом году выпало мало дождей, и в марте года 1520-го по христианскому летоисчислению с иссохших холмов спустились койоты, охотившиеся на собак и детей. Голодные звери бродили по улицам и бегали вдоль каналов. Они бесстрашно подбирались к дворцам и храмам, вторгались на площадки для игры в мяч, кружили по рыночной площади, наводя ужас на округу. Их вой пугал матерей, и отцы выбегали из домов, вооружившись дубинками, утыканными острыми лезвиями из вулканической породы. По ночам перед рассветом на улице раздавались и более страшные звуки — плач одинокой женщины. Без сомнения, это была богиня, печалившаяся о своих заблудших детях. Испанцам же казалось, что это призрак женщины из Чолулы, ищущей своего сына: «Сыночек, сыночек, где же ты?»

Глава 32

Моктецума, казалось, не знал об упадке своего города и разрушении империи. Утром он сидел под лаймовым деревом в одном из садов на территории дворца. Моктецуме нравилось загорать, попивая напитки из нектара цветов гибискуса, подслащенные медом, жевать хрустящее печенье, подсоленное и посыпанное красным перцем чили. Моктецума наслаждался обществом Малинцин, и не только потому, что она была старательной и красивой служанкой, но и потому, что она стала его официальной слушательницей. Кортес приставил к Малинцин Агильяра, и тот просил ее переводить слова Моктецумы, которые он записывал в книгу. Агильяр не имел амбиций Берналя Диаса дель Кастильо, считавшего, что каждый европеец, умевший читать и способный купить его книгу благодаря новому изобретению — печатному станку, станет восхищаться блестящим писателем Берналем Диасом дель Кастильо.

Агильяр думал, что его книгу, точнее, то, что получится в результате ведения этих записей, станут читать в школах, которые испанцы откроют для местного населения. Конечно же, индейцы будут учить историю Испании на испанском и узнают о том, как Слово Христово распространилось по земному шару — это в первую очередь, — но даже после уничтожения их цивилизации им все равно придется учить и собственную историю. Агильяр теперь хотел остаться в стране Мешико, стать здесь главным человеком, купить себе кровать с деревянным каркасом и матрасом из перьев, а еще самые лучшие свечи, которые он поставит на стол у кровати. Став министром образования, он привезет из Севильи печатный станок, научит индейцев обрабатывать хлопок и делать из него бумагу, получать чернила из местных растений, печатать и переплетать книги и даже читать их.