столу.
Женщина не возражала, послушно держала улыбку на лице.
— Вы меня не бойтесь, — успокоил Алексей Павлович.
— А я и не боюсь, — промолвила она сквозь сияющие зубы. — Мне еще долго улыбаться?
— Ох, простите, все, все, хватит! — спохватился он. — Спасибо вам огромное!
— Не за что. — Она глянула насмешливо. — Чем еще могу помочь?
— Нет-нет, больше ничего не надо. Я сейчас посижу… И сейчас пойду…
Он несколько увял, не зная, как продолжать игру. Женщина терпеливо ждала, причем уже с интересом. Он скосил глаз — Люся и Паша изумленно таращились на него издали. Это снова раззадорило его, разожгло азарт.
— Вот еще бы что еще… Еще бы потанцевать.
— Вы меня приглашаете? — уточнила она.
— Нет! — пошел он на попятный, но взял себя в руки: — То есть да, я приглашаю. А вы против?
В его вопросе была некоторая надежда. Но, видно, он тоже попал на азартную, и она перекрыла ему путь отступления.
— Почему против? Я вполне за.
И первая пошла к танцевальному пятачку. Алексей Павлович поплелся за ней, как на плаху, боязливо вслушиваясь в дикие звуки оркестра, вглядываясь в безудержно отплясывающие фигуры. К счастью, на подходе музыка стихла, и ударник объявил:
— Для нашего дорогого гостя Шалвы Георгиевича — старинное танго «Брызги шампанского»!
О, это был стиль оркестра «Поплавка» — танцы по заказу. Надо ли добавлять, что заказ подкреплялся материальным стимулированием? Время заказов наступало во второй половине ресторанного вечера. А начинался вечер чинным вальсом «Огни города», согласно утвержденной районным отделом культуры программе музыкального ансамбля. В программу входили, как было указано, «песни советских композиторов и популярные зарубежные мелодии в соотношении два к одному». То есть на каждую ихнюю песню следовало отвечать двумя нашими. Не уменьем, так числом! И в первой части вечера музыканты-хитрованы не только выполняли, но и перевыполняли это обязательство: наяривали подряд однообразные, тягучие или бойкие мелодии отечественного производства. Гостям становилось невмоготу. И вот уже кто-то первый подходил к ударнику, совал ему пятерку и что-то просительно шептал. Ударник понимающе кивал, пятерка исчезала каким-то инфернальным образом — ударник к ней зримо не прикасался — и первый раз в этот вечер звучало с кабацкой задушевностью.
— Для нашего дорогого гостя…
Дорогой гость первым горделиво выводил на пятачок свою даму — ведь он был тот, кто заказывает музыку! Танцы оживлялись, дорогие гости все дорожали — вместо пятерок в ход шли уже червонцы, заказной репертуар становился все разнообразнее, а репертуар, утвержденный отделом культуры, благополучно забывался. Вершиной игры по закону было соревнование — с нарастанием азарта и сумм взносов — в исполнении национальных мелодий детей разных народов: «Тбилисо», «Лезгинка» и, уж конечно, «Семь-сорок».
Однажды подобное состязание затянулось на весь вечер и стало впоследствии легендарным. Заказов в тот вечер было много, но постепенно они свелись к заявкам от двух больших компаний, сидевших в разных углах зала. То от одной, то от другой компании спешил гонец к ударнику. И один раз ударник объявлял: «Для наших дорогих гостей с Кавказа…», а другой раз: «Для уважаемого семейства Шульманов…». И снова: «Для наших дорогих гостей с Кавказа…», и опять: «Для уважаемого семейства Шульманов…». Конкурс накалялся, ставки росли, никто не хотел уступать. Уже весь ресторан следил, кто победит в этом захватывающем музыкально-финансовом поединке. Победила дружба. Последним было объявление: «Для уважаемого семейства Шульманов… — ударник сделал паузу и завершил: —…от наших дорогих гостей с Кавказа!»
Вот какой был в «Поплавке» оркестр. И сейчас он вновь звучал на победной кавказской волне:
— Для нашего уважаемого гостя Шалвы Георгиевича — старинное танго «Брызги шампанского»!
Пожилой красавец — волосы соль с черным перцем — вывел на пятачок пышнотелую блондинку. Алексей Павлович пристроился со своей дамой следом за ним. Он видел при этом, как Люся выдергивала Пашу из-за стола, а Паша упрямился, но Люся победила, и они влились в ряды танцующих. Паша хотел было, как положено, вести жену, но она овладела инициативой и сама его повела так, чтобы все время держать в поле зрения Алексея Павловича с партнершей.
Алексей Павлович начал танец скованно, с трудом вспоминая основательно подзабытое занятие. Но женщина в его руках была послушна и подбодрила его комплиментом:
— А вы ничего водите!
Оценка его усилий мобилизовала Алексея Павловича, и он уже более уверенно повел ее мимо стреляющей глазами Люси. Да и сами «Брызги шампанского» были мелодией юности не только импозантного заказчика Шалвы Георгиевича, но и самого Алексея Павловича. Под эти «брызги» он танцевал когда-то со своей незабвенной Варей, дорогой женой Варварой Матвеевной… Воспоминания юности еще более вдохновили его, и он даже позволил себе фигуру — «выход» в довоенном стиле. Но тут музыка кончилась.
Люся под финал танца точно вывела Пашу к отцу.
— Добрый вечер! — улыбнулась Люся.
— Здравствуй, Людмилочка! — небрежно кивнул Алексей Павлович.
И галантно, под ручку, повел свою партнершу к столику. А она с интересом оглянулась на оцепеневшую Люсю.
Алексей Павлович так же галантно пододвинул стул, усадил ее и опять скис, не зная, как быть дальше. Она взяла со стола набитый пластиковый пакет, появившийся там, пока они танцевали.
— Ну, мне пора… Я только за апельсинами заходила к подружке. Работаю тут напротив — в Доме обуви.
— A-а… Я тоже — только за пивом. Извините, задержал вас.
— Ничего, ничего, приятно было познакомиться.
— Так мы ж вроде и не знакомились.
— Верно, — засмеялась она. — Меня зовут Наташа.
— Алексей… Павлович.
— Вот теперь действительно очень приятно!
— Да?
Он глянул на Люсю с Пашей, таращившихся на него с танцевального пятачка, и расхрабрился.
— А давайте за знакомство — шампанского!
— Давайте, — легко согласилась Наташа.
Алексей Павлович адресовал официанту совсем уж гусарский взмах руки:
— Шампанского!
Люся рванулась от оркестра к ним.
— Я сейчас…
— Стой! — вцепился в ее руку Паша.
— Пусти, я только скажу, с я ей все скажу…
— Она-то при чем?
— Как это при чем? Именно она… О-о!
Люся простонала, увидев, как официант принес шампанское и хотел откупорить бутылку, но Алексей Павлович забрал ее и сам шумно пустил пробку в потолок. Наташа смеялась.
— Дрянь! — прошипела Люся. — Она ж ему в дочки годится! Нет — во внучки!
— Люсь, не загибай…
— Я загибаю? Значит, эта мымра тебя вполне устраивает? Значит, эта твоя красотка…
— Моя?! — отшатнулся Паша. — При чем тут я?
— При том, Луков! Все вы, Луковы, при том, что…
При чем тут все Луковы мира — осталось неизвестным, потому что снова грянула музыка и споривших супругов поглотил вал хлынувших на пятачок танцоров.
Но Алексей Павлович