любой охоты толку больше.
— Нам нужно больше щитов, тонких копий и дротиков, им тяжело будет преодолеть скалу на входе в каньон, если мы будем мешать им. И важно не упустить момент и заметить их еще до того, как они достигнут ущелья, чтобы темнокожие не застали нас врасплох. Ты же моя левая рука Рэту, подумай, как это сделать. Никого не выпускай со стоянки несколько дней, предупреди всех. Мы с Энку будем ждать тебя на поляне у мастеров.
Белозубая улыбка Эрру и без всяких слов показала, что у них все получилось. Он держал в руке топор серебристого цвета, который портили только черные бородавки шлака. Ничего, очистят. Андрей взял его в руки — тяжелый. И это еще без ручки. Только почему цвет такой странный, совсем не похоже на бронзу, если это, конечно, она. Упеша очищал от глины наконечники копий и ножи, которые тоже выглядели вполне себе обычными ножами. А если металл окажется мягким, или хрупким, тогда все их труды окажутся напрасными. Андрей ударил по нему булыжником, раздался звон. Ничего. Только кусок шлака отлетел. Только теперь он обратил внимание, что Энку до сих пор не произнес ни слова. Чего он молчит то? Энку пожирал топор глазами, похоже, он попросту лишился дара речи. В эту минуту за него он, наверное, отдал бы и свое знаменитое ожерелье.
— Он твой, Энку, только его надо отполировать песком и заточить.
— Ты положишь его ко мне в могилу, Эссу, когда я умру. В Другом мире он мне тоже пригодится, а нож можешь оставить себе.
Ну что с ним поделать.
Глава двадцать третья. Ночное сражение
— Эхекка и молодой чужак будут днем находиться у озера, они успеют нас предупредить, если увидят темнокожих, — к их компании присоединился Рэту, и теперь с любопытством рассматривал топор Энку, который усиленно полировал его поверхность. Теперь он блестел на солнце, стали видны надпись и медвежья голова на лезвии. Красота. Эрру подобрал для топора подходящую ручку, на взгляд Андрея, немного длинноватую для невысокого большеносого, но того вроде все устраивало.
— Не рубит, — Энку с недоумением осмотрел свою красивую секиру, которую с размаху опустил на толстое дерево. А ведь каменные наконечники они не точат, при скалывании камня осколки сами по себе острые, вот и не поймет, что делать.
— Его надо заточить, это тебе не с камнем возиться, — Андрей ухмыльнулся и взял топор в свои руки, чтобы показать ему технику обработки инструментов из растаявшего камня.
Он возился уже больше часа. К его удивлению, заострить бронзовое лезвие оказалось не так легко, как он думал. Твердый металл поддавался плохо, гораздо хуже стальных аналогов из его времени. Рэту, между тем, посмотрев на него, начал обрабатывать бронзовые ножи. Все-таки он немного перестарался с размерами, они напоминали скорее мачете, а не кухонные принадлежности. Занятия в «школе» уже закончились и на поляне, к вящему неудовольствию мастеров, стали появляться любопытствующие дети.
— Дай, это мое!
— Нет, я первый нашел!
Конфликт детей перешел в драку, а затем раздался плач. Что они не поделили? Дисциплину восстановила появившаяся Старшая, которая раздала подзатыльники своим наиболее буйным подопечным.
— Ну-ка, что тут у вас?
Оказалось, что ссора разгорелась из-за застывших капель бронзы по форме напоминавшей лепестки, которая пролилась, пока мастера лили ее по формам. Ну да, блестящие камешки красивые, детей можно понять. А что если их заострить и использовать в качестве наконечников для стрел.
Дети собрали целую кучу застывших капель, плохо только, что все они оказались разные по размерам. Каждый ребенок получил по одному лепестку в подарок — взгляд Рэту показал, что он считает это расточительством, но Андрей ничего не мог с собой поделать. Вот любил он детей и все тут.
— Смогут ли тонкие копья с каменным острием пробить одежду из толстой шкуры?
— Нет, Эссу, не смогут, а с растаявшим камнем может и получится, поэтому зря ты детям их раздал.
Заточи их и закрепи к тонким копьям, мы проверим позже.
Это было красиво. Они выложили в ряд блестящие наконечники для копий и ножи, которые сейчас отражали солнечные лучи. Теперь все вопросительно смотрели на него.
— Каждый из мужчин получит по ножу и острию копья из растаявшего камня. А наконечники для стрел пусть заберет Рэту.
— Еще один нож остается, может его Эпею отдать?
— Нет, он не из семьи Гррх, его получит Старшая, как носительница фигуры совы и первая среди женщин нашей семьи.
Вот такой он вредный.
*****
У реки белогорцы обнаружили пять прогоревших костров, здесь темнокожие остановились на ночь. У Эрита не осталось сомнений, они шли именно к озеру, где он договаривался встретиться с Рэту. Мужчины его семьи рыскали вокруг костров в поисках крупных костей быков, которые темнокожие разбросали вокруг. Они поленились их разбить, чтобы добыть вкусный костный мозг. Наверное, у них достаточно еды, раз они столь беспечно оставили кости здесь, а не забрали с собой. А вот у них самих с пропитанием все намного хуже. Эрит посмотрел на белогорцев — за месяц скитаний они сильно похудели, одежда изодралась о камни, половина копий без каменных остриев, нет дротиков и возможности починить оружие.
Всего лишь год назад семья из под Белой горы была одной из самых сильных на нагорье. Тогда Эссу еще не отнесли на Холм Ушедших, был жив его сын Эрук, Рэту еще не пропал, чтобы затем прийти с телом Эссу, темнокожие не поднимались в горы, и можно было без страха охотиться на криворогов. Как же все быстро переменилось и что их ждет в будущем.
Утром он обнаружил, что ночью три охотники покинули их. Заодно прихватили и собранные кости. Трусы. Оставшиеся угрюмо молчат. Они боятся идти, но и боятся навсегда оставить надежду на то, что снова соединятся со своими женщинами и детьми. Эрит чувствует, что они колеблются.
— Кто не хочет идти, тот может остаться здесь, — старший охотник семьи белогорцев решительно выдвигается вперед и не оглядываясь, движется по широкому следу темнокожих. Будь что будет, но он не оставит свою девочку погибать в одиночестве. Спустя некоторое время он услышал за спиной скрип снега под шагами охотников из своей семьи — все-таки они решились на безнадежную схватку с более сильным врагом.
*****
От горшка, который кипел на костре, разносиля вкусный запах взвара из сушеных ягод, позаимствованных из запасов Граки. По распоряжению Старшей теперь его готовили каждый день, чтобы дети могли в любой момент согреть себя