перед собой подобие сдвоенного кулака.
– Приятное общение Великого Инквизитора и ведьмы, обвиненной в колдовстве?
– Прекрати цирк.
Он смотрел на нее почти с ненавистью, и Катя ужаснулась тому, как легко могут дойти до крайности отношения близких людей. Наверняка он что-то знает о человеке с серо-стальными глазами. Дима настучал? Или проговорился?
– Не понравилось, как прошел вчерашний вечер? Не стоило вообще собираться в таком настроении.
– Речь о тебе. Не прикидывайся, будто не понимаешь.
Просто ревнует или подозревает истинную подоплеку – вот что важно выяснить побыстрей. Он не выкладывает карты на стол, и, пока не поздно, придется самой чем-то поступиться.
– Вчера мне особенно не понравился один из музыкантов.
– Правда? – язвительно улыбнулся Левитин. – Чем же?
– Он был совсем непохож на скрипача.
– Чего ж со мной не поделилась?
– Боялась, что ты неадекватно среагируешь. Сразу забьешь тревогу, и невинный человек может пострадать.
– Сразу брошу в пруд с крокодилами? – продолжал мрачно иронизировать Левитин.
– Наверное, я плохо поступила, но я решила сама, как хозяйка, разобраться.
– Не подкопаешься, – развел руками муж. – Хозяйка обязана знать, кто у нее в гостях.
«Если он пронюхал все сам, тогда Диму нельзя подставлять, – соображала Катя. – Мгновенно выгонит за то, что утаил важные обстоятельства».
– Короче, я решила его остановить и попробовать припереть к стенке.
– Каким образом? У тебя было оружие?
– Нет. Я просто пригрозила, что спущу на него охранников.
– И он упал на колени, стал валяться у тебя в ногах?
«Миша, как минимум, догадывается о нашей утренней встрече, – поняла Катя по тону мужа. – Или точно знает. Надо отступать с наименьшими потерями».
– Нет, он признался, зачем приходил. Это связано с похищением Абросимовых. Ты ведь сам понимаешь, что наших показаний маловато для расследования. Важно еще послушать, о чем мы говорим между собой.
– Он из следственной группы? – прищурился муж. – По крайней мере, так сказал?
– Он все что угодно мог сказать – как это проверить?
– Я могу проверить его слова. Или ты вообще не собиралась меня посвящать?
– Конечно, собиралась. Просто испугалась, что ты можешь себе навредить.
– А тебе не приходило в голову, что ты можешь с гораздо большей вероятностью навредить нам обоим?
«Расплакаться бы сейчас», – подумала Катя. Но от волнения не могла из себя выжать ни слезинки.
– Он тебя шантажировал? Заставил встретиться с ним и отвечать на вопросы?
«Слава богу, это не ревность, – поняла Катя. – Уже легче».
– Чем лично мне можно угрожать? Я сама себе внушила, что у тебя могут быть большие неприятности. Поехала в надежде всех нас выгородить.
– Ну, и как успехи?
– Пока не знаю.
– О чем он спрашивал?
– О разговорах, взаимоотношениях. Конкретно ни о чем.
Левитин наклонил голову и уперся в лоб костяшками сцепленных пальцев. Потом резко встал с кресла:
– Соображаешь, в какую трясину мы можем провалиться? Ты ведь понятия не имеешь, какие темные дела проворачиваются при освобождении за выкуп.
– Кем?
– Да той же милицией. У них каждое правонарушение имеет свой разряд, свой тариф. Закрыть глаза или, наоборот, увидеть то, чего нет. А тут из рук в руки должны перейти миллионы. Думаешь, там, в милиции, нет людей желающих приобщиться к этому процессу?
Каждая новая фраза вызывала у Кати облегчение. Сел на своего любимого конька, будет учить уму-разуму. Это уже хорошо, поможет ему выпустить пар.
– Почему при требовании выкупа операции против преступников обычно проводят в момент передачи денег? – продолжал Левитин. – Чтобы не повредить заложникам? Или это единственный шанс выйти на бандитов? Ничего подобного. Обмен – это мутная вода, где можно словить золотую рыбку. Например, присвоить выкуп, списав потом пропажу денег на мифического бандита, которому удалось уйти. Попробуй проверь, так это или нет.
– Ты говоришь ужасные вещи.
– На тебя просто затмение нашло, не знаю, по какой причине. Ты забыла, где живешь. Может быть, я виноват, что создал тебе слишком тепличные условия, старался даже не упоминать о всей той грязи, которая творится вокруг. Теперь вот пожинаю плоды.
– Я ничего такого не сказала. Хотя бы потому, что ничего не знаю.
– Неважно, знаешь или нет. Они регулярно закидывают удочку, не слишком заботясь, кто именно попадется на крючок. Они давно усвоили правило: использовать можно практически любого человека. Главное – почувствовать в нем слабину. Все еще только начинается. С тебя ведь взяли слово никому ничего не рассказывать?
– «Взяли»? Он был один.
– Ты поняла, что ему было нужно? Что он хотел узнать? Под кого он копает?
Слушая мужа, Катя невольно следовала его логике. Теперь она с ужасом думала, что, возможно, в самом деле допустила большую ошибку.
– Можно не смотреть на меня с такой ненавистью?
– Какая ненависть? Я просто не подозревал, что тебе так легко заморочить голову, что ты способна предпринимать важные шаги, не ставя меня в известность. А если бы я не припер тебя к стенке? Как долго бы ты молчала? Мне нанесли удар в спину – не кто-то там, а моя дорогая жена.
– Если все так плохо, мы тем более не должны держать друг на друга зла, должны простить друг друга.
– А тебе за что меня прощать? – изумился Левитин.
– За твою злость, за твое перекошенное лицо.
– Ну, извини, дорогая. Я еще не сверхчеловек, чтобы сохранять при всех обстоятельствах олимпийское спокойствие.
– Больше ты на меня не злишься, ладно?
– Подозрительное условие. Ты еще что-то натворила?
– Ты должен меня понять. Вчера вечером атмосфера была просто ужасная. Сидим за столом, а под столом как будто покойник.