Читать интересную книгу Четыре голубки - Уинстон Грэм

Элизабет пересказала, наблюдая за мужем.

— Разумеется, он явился не с добрыми намерениями. Это уж точно. Это ведь он выпустил жаб в пруд, ты это знала?

— Он так сказал?

— Стал бы он признаваться? Но доказательств хватает. Я не сомневаюсь, что он собирался сделать какую-нибудь пакость, когда его схватил Том Харри. Он же просто выскочка, умеющий втереться в доверие, неудивительно, что он произвел на тебя приятное впечатление.

— Но даже если он занимался браконьерством, Харри не имел права обращаться с ним подобным образом.

— Если это правда, Харри будет наказан.

— Это всё?

— А что же еще?

— Его нужно уволить.

— Из-за слов этого мальчишки?

— В этом нужно разобраться. Думаю, ты совершаешь чудовищную ошибку, Джордж.

— Какую?

— Я... я прожила в Тренвите почти полжизни. Я не была счастлива с Фрэнсисом, как ты знаешь, но Полдарки жили там двести лет и заботились о деревенских обитателях. Ты ведешь себя по-другому. Я не оспариваю твое желание большей уединенности, лучше обозначить границы, поддерживать дистанцию с деревенскими. Это твой выбор. Я твоя жена, и потому это и мой выбор тоже. Но... ты ведь не хочешь вызвать к себе неприязнь, даже ненависть, а именно это и сделают Том Харри и его громилы, если ты от них не избавишься. Ты встречаешься с ними, только когда проводишь там свободное время. А как они себя ведут в твое отсутствие? Как ведут себя с другом Джеффри Чарльза? Ты можешь себе представить чувства Джеффри Чарльза, когда он об этом узнает? Какая между вами может возникнуть дружба, как я могу надеяться восстановить дружбу между моим сыном и мужем, если происходит подобное, пусть и не по твоему указанию, но по крайней мере после того, как ты выразил неудовольствие? Скажи мне, Джордж. Скажи мне!

Он не смог ответить, поскольку прибыл слуга, чтобы затушить свечи, а другой подал бренди. Супруги сидели в напряженной тишине напротив друг друга, их взгляды пересекались и расплывались в мерцании свечей. Казалось, слуги будут торчать в комнате до скончания века, стоило одному выйти, как являлся другой. Элизабет отказалась от бренди и встала. Джордж тоже поднялся и вежливо стоял, пока она не покинула столовую. Потом он потребовал наполнить бокал и положил на него руки, согревая напиток и слегка взбалтывая, чтобы насладиться ароматом. Он понимал, какой кризис угрожает его отношениям с Элизабет.

Всё разрешилось в ее спальне. Джордж вошел, когда она расчесывала волосы. Это был ежевечерний ритуал, который она не доверяла горничной. Элизабет расчесывала их нежно и ритмично, на нее это оказывало усыпляющий эффект, готовило ко сну. Она всегда жаловалась, что каждый вечер на щетке остаются волосы, но новые вырастали так быстро, что всегда оставались густыми. Как и не теряли цвет.

— Твои сундуки до сих пор не до конца собраны, — сказал Джордж с контролируемой любезностью. Полли говорит, ты не дала ей указаний, чтобы она могла закончить.

— Да, не дала.

— Могу я спросить почему?

— Потому что не думаю, что будет разумно завтра поехать с тобой.

Джордж закрыл дверь и сел в кресло, скрестив ноги и слегка опустив плечи в той угрожающей манере, как он всегда делал во время конфликтных ситуаций. Элизабет сидела к нему спиной, но оба видели лица друг друга в зеркале.

— И что же хорошего будет, если ты останешься?

— Лишь то, что раз мы так далеко расходимся в поведении, симпатиях и понимании, пожалуй, будет лучше и жить раздельно.

— Неужели всё это... это твое нынешнее состояние происходит из-за визита мстительного мальчишки?

— Нет, — медленно произнесла Элизабет. — Но это была последняя капля, последняя капля.

— Ты находишь его точку зрения более приемлемой, чем моя?

— Вовсе нет. Но его приход, его слова углубили различия и трещину между нами.

— Объяснись подробней. Ты полагаешь, что наша жизнь зависит от того, каких я нанимаю слуг, как я их наказываю, каким образом ограничиваю доступ к моей... к твоей собственности? Это первая причина твоей обиды. Огласи и остальные.

Она прекратила расчесывать волосы, опустила взгляд на туалетный столик, а потом подняла его и посмотрела на мужа в зеркале.

— Я полагаю, что наш брак тонет в подозрениях и ревности.

— То есть теперь ты нападаешь не на слуг, а на меня.

— Ох, Джордж!.. Слуги — это лишь симптом. Разве не так? Признай, что мы не имеем общих позиций даже для того, чтобы начать этот спор. Твоя неприязнь к Дрейку Карну... Я знаю всё, что ты можешь против него высказать... Мне он не нравится, и я всей душой желаю избавиться от него. Но это... эти мелочные нападки, и даже еще кое-что похуже... Неужели всё это родилось только из-за того, что он брат Демельзы и шурин Росса?

— Ах, — ответил Джордж, выпрямив ноги, — я всё гадал, когда дойдет до этого.

— До чего?

— Ты говоришь, что моя неприязнь к юному Карну проистекает от того факта, что он шурин Росса. А разве твоя вера во всё, что он сказал, то, как ты пытаешься выгородить его, обвинив слуг, проистекает не из того же источника?

Элизабет отложила щетку. Ее сердце билось так, будто в нем циркулировала не кровь, а куда более вязкая жидкость.

— Я сказала, что наша совместная жизнь тонет в подозрениях и ревности. Разве твои слова это не подтверждают?

— Думаешь, я подозреваю и ревную к Россу?

— Ну разумеется. Разумеется. А разве нет? Разве это не снедает тебя, не разъедает все твои успехи, не отравляет семейную жизнь, не омрачает каждое достижение?

— И что, все мои подозрения беспочвенны?

Элизабет повернулась к мужу, волосы раскинулись по ее плечам.

— Расскажи мне о своих подозрениях, и я отвечу.

Джорджа передернуло от ярости.

— Я считаю, что ты до сих пор любишь Росса.

— Это не всё! Не все твои подозрения.

— Разве этого недостаточно?

— Более чем. И именно поэтому ты приставил ко мне слежку в Труро, шпионил за мной, как за преступницей, чье преступление известно, но не хватает доказательств! А вдруг я встречусь с Россом в какой-нибудь темной подворотне? А вдруг я назначу ему свидание? Этого определенно достаточно. — Она встала и запнулась, а потом откашлялась, словно в попытке обрести дополнительную уверенность. — Но это не всё! Я должна выуживать из тебя остальное?

В последний момент его природная осторожность, здравый смысл торговца подсказали сдержаться и молчать. Джордж не был готов озвучить свои худшие подозрения и тем самым потерять жену. Ситуация выходила из-под контроля. Он не хотел давать волю чувствам. Чутье подсказывало ему, как действовать во время обычной кризисной ситуации, но только не нынешней, когда дело касается женщины. Это всё равно что пытаться оседлать прилив.

Он встал.

— Довольно, — сказал он с командными нотками в голосе. — Мы уже достаточно сказали. Утром можем продолжить, когда придем в себя.

— Нет, — возразила Элизабет с такой же решимостью. — Если тебе есть что сказать, выскажи это сегодня.

— Что ж, давай заключим сделку. Ты поедешь со мной завтра, как мы договаривались, а я напишу Танкарду перед отъездом с указаниями о том, чтобы преследования Карна прекратились. Другие проблемы и разногласия можно уладить позже.

— Нет, — повторила Элизабет. — Позже это будет невозможно, Джордж. Сейчас или никогда.

Он направился к двери, но остановился на полпути. Ее губы побелели от гнева. Добрые намерения катились к черту, и Джордж поднял руку, как будто хотел ударить жену. Она даже не моргнула.

— Почему ты обращаешься со своим сыном так, будто он не твой сын? — спросила она.

— С Валентином?

— Да.

Джордж облизал губы.

— А он мой?

— А как может быть по-другому?

— Это ты мне скажи.

— А если я скажу?

— Если ты скажешь?

— Ты мне поверишь? Ты хоть на одну секунду поверишь, что я говорю правду от всего сердца? Конечно же нет! Вот почему тебя пожирает ревность! Вот почему я считаю нашу совместную жизнь невозможной! Это должно прекратиться! И сегодня же!

Он опустил руку и уставился на Элизабет взглядом разъяренного быка.

— Ты должна сказать мне, Элизабет! Должна сказать мне! Должна сказать!

Она поколебалась, качнулась на каблуках, и отступила к своему будуару, ветер всколыхнул ее волосы. На мгновение Джордж решил, что она решила на этом подвести черту и окончательно с ним расстаться, и он навсегда потеряет свою самую ценную добычу. Но Элизабет вернулась так же быстро, как и ушла. В руке она держала Библию. Она подошла к мужу и положила книгу на стол.

— А теперь послушай, Джордж. Выслушай мои слова. Клянусь на Библии, как добрая христианка и в надежде на спасение, что я никогда, никогда не отдавалась никому, кроме первого мужа Фрэнсиса и тебя, Джордж. Этого достаточно? Или даже клятвы не хватит, чтобы тебя убедить?