Читать интересную книгу Казнить нельзя помиловать - Дас Шохом

Кроме того, из материалов дела следовало, что Дензел всех измучил. По данным полиции, он был алкоголик, который постоянно устраивал такие же спектакли с угрозой причинить себе вред. Примерно раз в два месяца он названивал с подобными заявлениями в полицию по несколько часов подряд, обычно рано утром. Несмотря на вопиющее истощение ресурсов и непростительные расходы времени, службы экстренной помощи были обязаны относиться серьезно к каждому звонку. Все мы знаем басню про мальчика, который кричал «Волки!» В тот июньский вечер спасатели, прибыв, обнаружили, что Дензел лежит в постели и стонет, а молоток зловеще покоится рядом на подушке. Спасатели немного поговорили с ним и, убедившись, что он просто пьян и не нуждается во вмешательстве служб охраны психического здоровья, ушли. Через 20 минут Дензел снова вызвал скорую. Врачи приехали, провели весьма поверхностный физический осмотр и, что неудивительно, тоже не стали задерживаться. Это взбесило Дензела, который, как рассказывают, погнался за ними с молотком, выскочил на улицу и разбил вдребезги лобовое стекло машины. Во время допроса в полиции и в дальнейшем, в беседах с солиситорами, он утверждал, что просто держал молоток у себя над головой с целью причинить вред самому себе. Он категорически отрицал, что кому-то угрожал и что-то разбил.

В истории болезни говорилось о беглых психиатрических обследованиях во многих случаях, когда Дензел попадал в отделения скорой помощи; в целом господствовало мнение, что его вызывающее поведение и угрозы самоубийством связаны с алкогольным опьянением. У него не было никаких фоновых психических заболеваний, и в трезвом виде он был полностью дееспособен.

Как только я увидел Дензела в помещении для содержания под стражей при Айслуортском суде на западе Лондона, мне сразу стало понятно, что выполнить свою работу у меня не получится. Дензел говорил, не слушая меня, у него явно была своя повестка дня, и он упрямо возвращался к определенным темам. Его поведение было по большей части бессмысленным. Например, после моих кратких расспросов о его семье он все пытался рассказать мне про своих преуспевающих братьев и сестер, особенно про младшего брата, который был барристер и написал несколько известных учебников. Дензел принес на обследование семь-восемь толстых книг, среди которых не было ни одной авторства его брата. Он все твердил, что хочет показать мне отрывки, где говорится о юридических вопросах, хотя все они не имели отношения к его обвинениям. Дензел признался, что у него в жизни было много травм, которые «будут преследовать его до гробовой доски». О них он размышлял постоянно, особенно когда был пьян. Травмы эти были, мягко говоря, необычными. Лет 20 с лишним назад его жена сделала аборт. Это было в период, когда они жили раздельно – жена время от времени уходила от него из-за его несносного поведения. Дензел видел это так, что он сам «убил бедного, несчастного эмбриончика, мою плоть и кровь, которые росли в ее утробе». Он живо представлял себе ребенка, воображал, какую жизнь прожил бы этот мальчик или девочка. Кроме того, у Дензела был отец, страдавший деменцией, за которым он ухаживал; пять лет назад отец скончался. По словам Дензела, у них вышла небольшая ссора, они поругались из-за чашки чая, которую отец не хотел брать и в конце концов бросил ее в сына. Дензел бросил чашку в него в ответ и оставил у отца на лбу синяк. Братья и сестры Дензела это видели, обвинили его в физическом насилии над отцом и вызвали полицию. Однако ни к каким последствиям это не привело, Дензела даже не задержали. Хотя это был относительно неважный эпизод, который все прочие участники просто забыли, Дензел был им совершенно одержим и то и дело пускался в подробные рассуждения о том, как он виноват, что сделал больно отцу и огорчил братьев и сестер.

Поведение Дензела было аберрантным. Он постоянно тревожился и непрерывно мучился угрызениями совести из-за этих эпизодов. Примерно раз в два месяца у него случались запои, хотя в промежутках он и капли спиртного в рот не брал. Во время запоя он становился крайне возбужденным и расторможенным. И тогда делал все, чтобы привлечь к себе внимание, – например, названивал в службы спасения или размахивал молотком. Кроме того, раньше он иногда нарочно выбегал на проезжую часть или вывешивался из окна спальни и грозился выброситься.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Во время обследования Дензел вел себя необычайно мелодраматично и явно очень беспокоился. Не меньше шести раз в разгар беседы он падал ниц к моим ногам и умолял написать такой судебный отчет, чтобы он не попал в тюрьму. Каждый раз у нас потом уходило несколько минут на то, чтобы я его успокоил, поднял на ноги, утешил и повторил вопросы. Первые раза два мне было жаль его, но с каждым следующим разом я раздражался все сильнее, и мое терпение готово было лопнуть. Я прекрасно понимал, как этот человек может довести до того, что захочется запустить в него чашкой чая. Вдобавок каждые несколько минут он впадал в видимое нездоровое возбуждение и принимался трястись и всхлипывать (впрочем, без слез). Несмотря на растущую досаду, я напоминал себе, что Дензел – человек глубоко неблагополучный. В этой его ипостаси было какое-то прочно укоренившееся уныние, и она была бесконечно далека от его прежнего воплощения в виде уравновешенного, энергичного университетского преподавателя-интеллектуала с докторской степенью.

Когда дело дошло до оценки его готовности участвовать в процессе, Дензел мог в общих чертах перечислить все улики по своему делу, в том числе снабдить меня необходимой информацией о показаниях свидетелей – тех самых несчастных сотрудников скорой помощи. Хотя заставить его сосредоточиться на релевантных сторонах дела было совсем непросто, когда мне наконец это удалось, Дензел сумел ответить на все вопросы подобающим образом и вполне логично. Чтобы убедиться, что он понимает, что такое судебный процесс, я спросил у него, какие роли отведены разным участникам суда – судье, присяжным и барристеру. Он дал подробные ответы и показал, что подкован в юридической терминологии.

– Хорошо, мистер Чу, вы рассказали мне, какова роль солиситора. Можете ли вы объяснить, чем отличается роль барристера?

– Понимаете, в некоторых странах вообще нет состязательной системы судопроизводства. Например, во Франции принята разыскная система. Давайте покажу вам в книге: тут говорится, что…

– Мистер Чу, пожалуйста, постарайтесь отвечать на конкретные вопросы. Что делает барристер?

– Барристеры специализируются на адвокатской деятельности в зале суда и на представлении своих клиентов в суде посредством прямых переговоров с судьей, в отличие от солиситоров. Я ведь говорил, что мой брат – знаменитый барристер? Он провел просто поразительные исследования. Если бы вы только взглянули, что написано вот в этой главе…

Эта пытка продлилась полтора часа, после чего я пригласил жену мистера Чу присоединиться к нам, чтобы выслушать ее версию истории. В конце концов мне пришлось попросить Дензела выйти, поскольку он то и дело встревал в наш диалог. В то время мой младший сын, мамочкин любимчик, был просто не в состоянии дать моей жене спокойно поговорить с другим взрослым человеком – все время перебивал и теребил ее за юбку. К сожалению, Дензела невозможно было одурачить, подсунув айпад.

Миссис Чу была приблизительно ровесницей мужа и тоже восточноазиатского происхождения. Однако ее манера держаться была настолько полной противоположностью поведению Дензела, что я был просто огорошен. Строгая, серьезная, тихая, а главное – спокойная. Я не мог представить себе, чтобы они были парой, но, как сказала когда-то великая мыслительница Пола Абдул, противоположности притягиваются. Возможно, это объясняло, почему супруги периодически расставались. Честно говоря, стоило вспомнить, как быстро кончилось мое терпение, и становилось понятно, насколько тяжким испытанием было все эти годы шутовство Дензела для его жены. Все время обследования миссис Чу не обращала внимания на его грубые выходки. Мне не стоило удивляться, что в какой-то степени у нее выработался иммунитет и она просто блокировала мужа, словно слишком громкий гул неисправного холодильника.