Читать интересную книгу Империя: чем современный мир обязан Британии - Ниал Фергюсон

Чемберлен был уверен в победе: разве у него не было предложений военной помощи от Виктории, Нового Южного Уэльса, Квинсленда, Канады, Западной Африки и Малайских федеративных штатов?[156] Как язвительно заметил Джон Диллон, ирландский член парламента, “Британской империи противостояло 30 тысяч фермеров”. Но у буров было достаточно времени, чтобы подготовиться к войне. С 1895 года, когда доктор Линдер Старр Джеймсон, старый приятель Родса, предпринял неудачный рейд в Трансвааль, было очевидно, что прямое столкновение неизбежно. Назначение Милнера Верховным комиссаром Южной Африки два года спустя стало другим однозначным сигналом: его непоколебимая позиция заключалась в том, что в Южной Африке нет места “двум абсолютно несхожим общественно-политическим системам”. Буры были надлежащим образом снабжены новейшим оружием. У них имелись, конечно, пулеметы Максима, а еще столько новейшей артиллерии эссенской фирмы Круппа, сколько они могли купить. Кроме того, буры являлись обладателями винтовок Маузера последней модели, точно бьющих более чем на две тысячи ярдов.[157] Образ жизни буров сделал их превосходными стрелками. Теперь они были еще и хорошо вооружены. И, разумеется, знали местность гораздо лучше британских rooinekke, “красношеих” (их прозвали так из-за загорелой кожи типичного томми). На рождество 1899 года буры нанесли удар вглубь британской территории: “индюки” отстреливались! И, как показал С пион-Коп, делали это отлично.

Генерала сэра Редверса Буллера (вскоре получившего кличку сэр Реверс, Задний ход) послали, чтобы спасти двенадцать тысяч британских солдат, осажденных в Ледисмите, в провинции Наталь. Буллер, в свою очередь, возложил на генерал-лейтенанта сэра Чарльза Уоррена задачу прорвать укрепления буров на холмах Спион-Коп. Двадцать четвертого января 1900 года Уоррен приказал солдатам Ланкаширского полка и ойтландерам под покровом ночи и тумана занять крутой скалистый холм. Они столкнулись с вражеским пикетом, который бежал: казалось, буры отдали высоту без боя. В густом предрассветном тумане британцы вырыли неглубокую траншею, уверенные в победе. Однако Уоррен неверно оценил рельеф местности, и позиции англичан оказались открытыми для орудийного и ружейного огня буров с соседних холмов. Англичане даже не достигли высшей точки Спион-Копа. Когда туман рассеялся, началась бойня. На сей раз досталось британцам.

И снова за происходящим наблюдал военный корреспондент Уинстон Черчилль. Контраст между катастрофой Спион-Копа и битвой при Омдурмане всего семнадцатью месяцами ранее едва ли мог быть заметнее. Снаряды сыпались градом (“семь-восемь раз в минуту”), и Черчилль мог только смотреть с ужасом на то, как “плотный, непрерывный поток раненых тек с холма. Целая деревня из санитарных фургонов выросла у подножия холма. Мертвые и раненые, разорванные снарядами, были разбросаны в беспорядке на вершине, пока там не образовалось кровавое, дурно пахнущее месиво”. “Увиденное на Спион-Копе, — признавался Черчилль в письме другу, — было среди самого странного и ужасного, чему я был когда-либо свидетелем”. Заметим, что Черчилль даже не находился в эпицентре стальной грозы. Один из выживших англичан вспоминал, что его товарищи были сожжены, разорваны пополам, обезглавлены. Сам рассказчик потерял левую ногу. Читателям на родине, от которых скрыли эти ужасные детали, новости показались невероятными. “Еще более великую Британию” победила тридцатитысячная толпа голландских фермеров.[158]

Мафекинг

Англо-бурская война стала для Британской империи почти тем, чем Вьетнам для Соединенных Штатов. Во-первых, война обошлась очень дорого (45 тысяч погибших[159] и четверть миллиарда фунтов стерлингов), во-вторых, она вызвала раскол в британском обществе. Британцы и прежде терпели в Африке поражения (не только от буров, но и от зулусских импи в 1879 году при Исандлване), однако на этот раз все выглядело гораздо серьезнее. К тому же не было ясно, достигли ли британцы своей цели. Задача джингоистов в прессе состояла в том, чтобы представить событие, сильно напоминавшее поражение, еще одной победой империи.

Мафикенг (так сейчас он называется) — пыльный захолустный городок. Здесь даже можно почувствовать запах пустыни Калахари, лежащей к северо-западу. Мафекинг был еще меньше: железнодорожная станция, больница, Масонский зал, тюрьма, библиотека, суд, несколько кварталов и отделение “Стандарт бэнк” — неказистый аванпост империи. Единственным городским зданием выше одного этажа был явно небританский женский монастырь Св. Сердца. Мафикенг едва ли кажется стоящим того, чтобы за него драться. Но в 1899 году ситуация была иной: Мафекинг являлся приграничным городом, фактически последним в Капской колонии до самого Трансвааля. Именно отсюда начался рейд Джеймсона. Именно здесь перед войной были расквартированы иррегулярные войска с намерением совершить более масштабный набег на бурскую территорию. Этого не произошло: солдаты сами оказались в окружении. Начал расти страх, что если Мафекинг падет, множество буров, живущих в Капской колонии, присоединится к своим собратьям в Трансваале и Оранжевой Республике.

Осада Мафекинга казалась в Британии славнейшим эпизодом войны, моментом, когда в ней возобладал дух школьного матча. Действительно, пресса рассматривала осаду как своего рода игру, семимесячный матч между Англией и Трансваалем. К счастью для англичан, на поле ими руководил идеальный тренер: выпускник Чартер-хауса, полковник Роберт Баден-Пауэлл (Стифи), командир 1-го Бечуаналендского полка. Баден-Пауэллу происходящее казалось финальным крикетным матчем. Он так и выразился в своем характерно беззаботном письме одному из бурских командующих: “Мы ведем уже двести дней, без аутов, отбивая подачи Кронье, Снимана и Бота… и наслаждаемся игрой”. Баден-Пауэлл был героем, в котором война (или, по крайней мере, военные корреспонденты) отчаянно нуждалась, тем человеком, который инстинктивно знал, как “держать игру”. На окружающих, правда, производило впечатление не столько хладнокровие Баден-Пауэлл а, сколько его ребячество, его “удаль” (любимое слово Б.-П.). Каждое воскресенье он организовывал настоящие крикетные матчи, сопровождаемые танцами. Джордж Тай, гражданское лицо, присоединившееся к ополчению, не сомневался, что Баден-Пауэлл «был в состоянии победить буров, игравших “неважно”». Талантливый пародист, он исполнял на сцене комические номера, чтобы поддержать боевой дух. Были напечатаны даже юмористические марки “независимой республики Мафекинг” с портретом Баден-Пауэлла вместо королевы. Даже “Бойз оун пейпер” до такого не додумалась бы.

В течение 217 дней Мафекинг сопротивлялся бурам, которых было гораздо больше и которые располагали прискорбно современной артиллерией. У осажденных были две 7-фунтовые пушки, заряжающиеся со ствола, и древнее орудие, посылавшее снаряды “точь-в-точь как крикетные шары” (как же еще!), а у Кронье — девять полевых пушек и 94-фунтовый “Длинный Том” фирмы Крезо (это орудие прозвали “Старина Кричи” — совершенно по-школьному). Сообщения корреспондентов из Мафекинга, особенно леди Сары Вильсон для “Дейли мейл”, держали читателей в отчаянном напряжении. Выстоит ли Б.-П.? Или эти буры чересчур ловкие боулеры даже для него? Когда Мафекинг 17 мая 1900 года был наконец освобожден, на лондонских улицах царило истеричное ликование, как если бы, по словам антиимпериалиста Уилфри-да С. Бланта, “побили Наполеона”. Баден-Пауэллу доверили тренировать новую команду — южноафриканскую полицию, форму для которой он с энтузиазмом взялся придумывать.

Но какую цену заплатили англичане, чтобы удержать захолустный городишко? Правда, сначала в осаде участвовало более семи тысяч буров, хотя они, вероятно, могли бы добиться большего где-либо еще. Но с точки зрения потерь произошедшее вовсе не было крикетным матчем: почти половина из семисот защитников Мафекинга были убиты, ранены, взяты в плен. Пресса умолчала о том, что бремя защиты Мафекинга легло во многом на чернокожее население, хотя тот конфликт считался “войной белых”. Баден-Пауэлл не только поставил под ружье более семисот чернокожих горожан (позднее он называл вдвое меньшее число). Он не пускал их в траншеи и убежища в белой части города и постоянно уменьшал пайки своих чернокожих солдат, чтобы накормить белое меньшинство. Потери среди гражданского населения обоих цветов кожи превысили 350 человек. Но количество чернокожих жителей Мафекинга, умерших от голода, возможно, было вдвое большим. Милнер цинично заметил, что “надо только пожертвовать черномазыми, и игра становится легкой”.

Британская общественность получила желанную символическую победу. Теперь рифмоплеты могли поспешить к станку: