Читать интересную книгу Так убивать нечестно! Рождественский кинжал (сборник) - Джорджетт Хейер

– Надо просто покрепче потереть, – возразила Матильда, орудуя платком Стивена.

– Я говорила про платок.

– Платок меня не волнует. Спасибо, Стивен. Тебе его вернуть?

– Обойдусь. Садись к огню и подсохни.

Она так и сделала, отмахиваясь от советов, которыми осыпали ее Мод и Пола. Стивен протянул ей печенье:

– На, подкрепись, пока не начались боевые действия.

Матильда оглянулась и, убедившись, что Ройдон ее не услышит, возмущенно выпалила:

– Она про проститутку!

– Ты о чем? – поинтересовался Стивен. – Об этой идиотской пьесе?

Матильда кивнула, не удержавшись от смешка. Стивен в первый раз за весь день выглядел довольным.

– Ты серьезно? Представляю, как обрадуется дядя! А я уже хотел удрать в свою комнату – якобы писать письма. Теперь ни за что не уйду. Ни за какие сокровища!

– Ради Бога, веди себя прилично, – попросила она. – Сцена и так выйдет кошмарная.

– Глупости, моя милая! Наоборот, все отлично повеселятся.

– Стивен, если ты станешь издеваться над этим несчастным дурачком, я тебя пристрелю!

Он внимательно посмотрел на нее.

– А, вон ты куда клонишь. Не ожидал.

– Дело не в том, болван. Пойми, он слишком уязвим. Это все равно что причинить зло ребенку. К тому же он чудовищно серьезен.

– Мозги на череп давят? – усмехнулся Стивен. – Я его развеселю.

– Не стоит. От невротиков и психопатов лучше держаться подальше.

– О, меня таким не испугаешь.

– Может, хватит изображать из себя героя? – съязвила Матильда. – На меня это не действует.

Стивен рассмеялся и, вернувшись к Натаниэлю, сел с ним рядом на диван. Пола уже говорила о пьесе Ройдона и заранее уничтожала взглядом каждого, кто осмелится покинуть комнату. Натаниэлю разговор быстро наскучил:

– В общем, слушать так слушать. Хватит болтать. Как-нибудь разберусь без твоей помощи. Я видел столько всяких пьес – хороших, плохих и никаких, – сколько тебе и не снилось. – Он неожиданно повернулся к Ройдону: – А у вас какая – хорошая или плохая?

Матильда знала, что единственный способ нормально общаться с Джерардами – вести себя так же резко и грубо, как они. Если бы Ройдон нахально ответил: «Хорошая!» – Натаниэль мог бы одобрительно кивнуть. Но Ройдону было не по себе. Он чувствовал себя не в своей тарелке с той самой минуты, как дворецкий Натаниэля окинул его пренебрежительным взглядом. В нем боролись два противоположных чувства: враждебность к хозяину дома, который бередил его и без того издерганное самолюбие, обращаясь с ним свысока, и страстное желание непременно произвести хорошее впечатление и добиться своего. Он пробормотал, запинаясь и краснея:

– Ну, я не могу судить об этом.

– Просто хотел узнать, хороша ваша пьеса или плоха, – равнодушно бросил Натаниэль и отвернулся.

– Не сомневаюсь, что мы все получим большое удовольствие, – произнес Джозеф с сияющей улыбкой.

– Я-то уж точно, – подтвердил Стивен. – Только минуту назад я говорил Матильде, что ни за что не пропущу подобное зрелище.

– Можно подумать, что перед тобой будут разыгрывать фарс! – воскликнула Пола. – Это фрагмент настоящей жизни!

– Проблемная пьеса? – уточнил Моттисфонт с сухим смешком. – Когда-то они были очень популярны, помнишь, Натаниэль?

В его голосе звучали примирительные нотки, но Натаниэль, похоже, был все еще настроен против своего делового партнера и сделал вид, что не услышал.

– Проблемы тут ни при чем, – повысил голос Ройдон. – И я вовсе не хочу доставлять вам удовольствие! Моя задача – заставить вас думать.

– Благородная цель, – отозвался Стивен. – Но вы говорите так, будто без вас мы на это не способны. Не очень-то вежливо.

Драматург растерялся. Он густо покраснел и начал рассыпаться в заверениях, что не имел в виду ничего подобного. Стивен откинулся в кресле и наблюдал за его страданиями с любопытством натуралиста.

Ройдона спасло появление двух слуг, убиравших грязную посуду, но было ясно, что замечание Стивена полностью выбило его из колеи. Взбешенная Пола отвела брата в сторону, а Валери, на которую никто не обращал внимания, обиженно заявила, что не понимает, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор. Джозеф, словно догадавшись о сомнительном содержании пьесы, выразил уверенность, что все они достаточно свободомыслящие люди и любую работу оценят по достоинству.

Натаниэль возразил, что не считает себя свободомыслящим, если под этим расплывчатым словом Джозеф понимает терпимость ко всякой пошлятине и чепухе, которыми полны современные пьесы. Матильда еще надеялась, что после всех этих уколов Ройдон встанет на дыбы и откажется от чтения, но тот, хотя и разобиженный, поддался уговорам Полы и Валери, уверявших, что все жаждут услышать его пьесу.

Слуги ушли, и место освободилось. Джозеф начал суетиться, расставляя диванчики и кресла, а Пола достала рукопись и протянула Ройдону, заверив его, что все помнит наизусть. Автору предоставили стол и стул, и тот сел, немного бледный, но с воинственно поднятым подбородком. Наступило молчание, Ройдон прочистил горло, и тут Натаниэль попросил у Стивена спички. Стивен передал ему коробок, и тот стал раскуривать трубку, между делом бросив:

– Начинайте, начинайте! Чего вы ждете?

– «Полынь», – хрипло произнес Ройдон. – Пьеса в трех актах.

– Отличное название, – с видом знатока заметил Моттисфонт.

Ройдон бросил на него благодарный взгляд и продолжил:

– «Акт первый. Дешевая меблированная комната в третьеразрядной гостинице. Железная кровать с провисшим матрацем и вылезшими пружинами, под расшатанные ножки подложены газеты. Протертые до дыр обои с узором из цветущих роз, перевитых голубыми лентами, местами в темных пятнах».

– Пятнах чего? – поинтересовался Стивен.

Ройдон, застигнутый врасплох этим вопросом, раздраженно вскинул голову:

– Какая разница?

– Для меня никакой, но если это кровь, лучше предупредите сразу, чтобы моя невеста вышла. Ее может вырвать.

– При чем тут кровь? Я не пишу такие пьесы. Просто пятна на обоях.

– Наверное, от сырости, – предположила Мод. – Видимо, в комнате большая влажность.

Стивен бросил на нее смеющийся взгляд.

– Это слишком поспешное суждение, тетя. Мы же не знаем замысел автора.

– Заткнитесь, – зашипела на них Пола. – Уиллоби, не обращай внимания на Стивена. Продолжай читать. Вы все – сосредоточьтесь! Будьте серьезны и прочувствуйте атмосферу сцены, это очень важно. Читай, Уиллоби!

Ройдон снова прочистил горло:

– «Сквозь тюль на окнах видны покатые крыши и дымовые трубы соседних зданий. На туалетном столике брошена растрепанная кукла, а в единственном кресле лежит пара грязных розовых корсетов». – Он с вызывающим видом оглядел комнату, словно желая проверить реакцию публики.

– Все понятно! – воскликнул Джозеф. – Автор хотел создать гнетущую атмосферу.

– Верно, – со смешком отозвался Моттисфонт.

– И ему это с блеском удалось, – тепло добавил Стивен.

– Мне всегда казалось, что в корсетах есть что-то гнетущее, – протянула Валери. – Особенно в этих атласных, с миллионом косточек, завязок и прочих прелестей. Разумеется, сейчас носят эластичные пояса или вообще ничего не носят, что бывает гораздо чаще.

– Вам еще придется, милочка, – усмехнулась Матильда.

– Когда я была молодой, – вмешалась Мод, – все носили корсеты. Никому бы и в голову не пришло ходить без них.

– Вы затягивали в корсеты не только свое тело, но и мозги, – угрюмо заметила Пола. – Какое счастье, что я живу в свободные времена.

– Когда я была молода, – снова выдала Мод, – ни одна женщина не стала бы упоминать о подобном на публике!

– Как мило! – воскликнула Валери. – Стивен, дай мне сигарету.

Он передал ей свой портсигар. Ройдон, стараясь говорить сдержанно, спросил, может ли он продолжить.

– Да-да, и поскорее, – раздраженно буркнул Натаниэль. – Хватит болтать про нижнее белье.

– Жаль, но что поделать, – добавил Стивен.

Ройдон проигнорировал это замечание и сердито прочел:

– «За туалетным столиком сидит Люсетта Мэй. На ней дешевый розовый пеньюар, почти не прикрывающий…»

– Берегитесь! – предупредил Стивен.

– «Рваные кружева и полы пеньюара сильно испачканы», – с вызовом закончил автор.

– Замечательная деталь, – одобрила Валери.

– Просто удивительно, сколько грязи можно собрать с ковров, даже если их чистят пылесосом, а здесь как раз не чистят, – произнесла Мод. – Что уж говорить про убогие театральные гримерные.

– Это не театральная гримерная! – крикнул Ройдон. – По ходу действия станет ясно, что это бордель!

В комнате повисло молчание.

– Думаю, и там они не чище, – проговорила Мод.

– Однако! – с угрозой произнес Натаниэль.

Джозеф поспешил вмешаться:

– Нельзя постоянно перебивать автора! Так мы совсем его смутим. В конце концов, мы современные люди и умеем широко смотреть на вещи!

– Говори за себя! – рыкнул на него Натаниэль.