маленький крест. – Я тебе приказываю…
– А я тебе приказываю пойти на хуй.
Политик застыл, точно слова твари его
околдовали
успокоили.
– На хуй? – уточнил он.
– На хуй, на хуй, – кивнула тварь.
Политик встал на ноги, покрутился на месте. Показал куда-то в сторону дивана.
– Это пойдет?
– Не знаю, родной, проверь.
Из своего укрытия Ден видел, как кандидат снял штаны, взял с пола трость. Раздался тошнотворный хруст, а за ним влажное хлюпанье.
Тварь же, потеряв интерес к происходящему, принялась стаскивать убитых в кучу к остальным трупам. Ден был уверен: тварь знает, что он лежит рядом и ждет своей участи.
– Ты бы, родной, хоть стонал от удовольствия, – сказала тварь кандидату. – А то елозишь с каменным ебалом.
Политик тут же начал пыхтеть и стонать.
– Дениска, а ты вылезай, хватит прятаться.
Ден закрыл глаза и перестал дышать, надеясь, что тварь
не надейся
его не почует.
– Дениска, еб твою мать, я вижу, что ты живой. Или тоже на хуй захотел?
Ден сбросил с себя мертвеца.
– С тобой как лучше говорить, Дениска?
вот так
или по-человечески?
– Ч-чего ты хочешь от меня? – только и смог выговорить Ден. – Я помог тебе выбраться, чуть не умер.
– За это тебе большое нечеловеческое спасибо, Дениска. Но ты ведь знаешь, как у демонов бывает? После рождения мы съедаем того, кто нас призвал.
Ден попятился к стене.
– Что? Не надо…
Тварь усмехнулась. За спиной у нее, рядом с диваном, продолжал елозить политик.
– Да не бойся ты, Дениска. Я пошутил. Не едим мы людей. Мы страхом вашим питаемся. Ты вкусный, и они…
Тварь показала на людей, прикованных цепями к стене.
– Тоже вкусные. Кстати, среди них твоя мама. Еще живая. Но это не точно.
– Мама, – только и повторил Ден.
Тварь продолжала стаскивать мертвых людей к куче трупов, словно у нее был какой-то план, и
она его придерживалась
– Ну шо, Дениска. – Тварь остановилась. – Понравилось пробуждать демона?
– Но я же… я даже не пробовал выманить тебя из темноты.
– Из темноты? – удивилась тварь. – Это все бредни графоманов. И колдунов пизданутых. Демоны не живут в темноте. Там могут спать только духи слабее вашего пука. Настоящие демоны живут в вас самих. Мы и есть ваша тень. Ваша вторая душа. Шобы нас пробудить, надо найти очень сильное средство. Или яд. Меня вот он пробудил, да еще такого пинка дал, шо я, как чертик, выскочил наружу. Кстати!
Ден вздрогнул, решив, что сейчас тварь его прикончит.
– Имя, – сказала тварь, – надо придумать мне имя. Багур нравится, но не отражает мою суть. Надо шо-то подходящее.
– А в чем твоя суть? – осторожно спросил Ден.
– Ты разве еще не понял, Дениска? Пиздеть.
Ден поймал себя на мысли, что впервые за многие годы у него пропало неконтролируемое желание лгать.
– Так это ты… все это время во мне…
– В тебе, в тебе. Твое феноменальное пиздобольство, оно же дар, оно же зараза – это все моя заслуга. Кроме того раза, когда тебе Соня не дала на первом свидании, когда пообещал ей щенка купить. Серьезно? И я бы не дал ради такого, хотя люблю собак. Кстати, о них. Хочешь фокус?
Тварь щелкнула пальцем, и куча мертвецов, слившись в огромное нечто, ожила.
– Видал? Будет мой верный пэс. Назову его Дружок. Ну-ка…
Дружок, помогая себе десятками ног и рук, неуклюже поднялся.
– Дружок, надо поймать тех, кто успел сдриснуть отсюда… Бля, успокой этого апесдола, никак не уймется.
Дружок подскочил к кандидату, оторвал ему голову.
– Вот так лучше. Дружок, слушай внимательно. Догони костлявого уебана-колдуна и коротышку с ножами, как его там…
– Гурам, – подсказал Ден.
– Точно. Догони и прикончи, пока они не добрались до города. Мы же не хотим испортить городу сюрприз и пробудить в нем раньше времени новую жизнь? А, Дениска?
– Не хотим, – пробормотал Ден.
– Тогда вперед, Дружок!
Огромное нечто ринулась в погоню, выбив двери, а вместе с ними часть стены.
– Тупой, конечно, – сокрушенно сказала тварь. – Ну ничего, обучим. Так, теперь с тобой…
Тварь повернулась к Дену.
– Ты мне нахуй не нужен, вот честно. Но и убивать тебя… жалко.
Тварь глянула по сторонам.
– Давай так, Дениска. Если выполнишь одно задание, уйдешь живым. И разрешу забрать мать с собой. Если она жива, конечно.
Ден уже понял, что ничего хорошего его не ждет.
– Какое задание?
Тварь показала в угол, на стол, на чудом уцелевший старый компьютер.
– Ты смотри, Дениска. Компик еще живой! Иди-ка сюда.
Ден медленно подошел к столу. Увидел на экране знакомую заставку.
– Садись, – подтолкнула его тварь. – Если в «ГТА» пройдешь миссию с вертолетиком с первого раза, отпущу.
Ден вспомнил, что у него никогда не получалось пройти эту миссию сразу. Но ради мамы, ради собственной никчемной жизни…
– Отпустишь? Серьезно?
– Не знаю. – Тварь пожала плечами. – Я же пиз-до-бол. Кстати!
Ден снова вздрогнул.
– Пиздобол – шикарное имя. Отражает мою суть. А ты шо застыл, Дениска? Начинай играть, время пошло.
Олег Кожин
Для всех
Я решил, что Кристина глюк. Приход давно закончился, меня отпустило, да и не ловил я никогда таких реальных глюков, но как иначе объяснить ее появление на моем пороге? Последний раз мы виделись… черт, да когда же?! Блядская память сломалась пару лет назад, я порой забываю элементарные вещи. Второй курс художки, что ли? В конце сессии, кажется…
Или нет? Третий, третий курс, точно, сука! Нас выгнали на пленэр, едва сошел снег, и руки зябли от пронизывающего ветра с Онеги. Стуча зубами, мы зарисовывали унылые пейзажи весенней набережной: размокшую чавкающую хлябь пополам с собачьим дерьмом, черные мослы кустов и деревьев, обглоданных острозубой зимой, сероликих прохожих, неведомо как и для чего оказавшихся здесь в этот час. Всю эту дрянь.
Крис была там, в стайке скудоумных выблядков, мнящих себя Айвазовскими и Моне, возюкала огрызком карандаша в блокноте. Рисовала она посредственно. Ай, да какого?! Художник из нее был как из говна пуля, че уж там. На уровне наших одногруппников, что после трех лет учебы не могли нарисовать даже хуй на заборе, но ей одной я прощал это с легкостью. Таким, как Кристина, не обязательно уметь, им достаточно просто быть.
Если говорить о канонической красоте, то нет, красивой она не была. Скорее фактурной. Мраморное лицо, обрамленное черными пружинками волос, исчезающе-тонкие губы, острые вампирские скулы, глаза со стальным отливом, серые, как ебаное питерское небо. Она