А что все это время делал дурачок?
Правильно. Дурачок спал под горами золота и своим храпом пугал всех, кто заходил в пещеры.
И так продолжалось два дня. Все это время я ходила по пятам за Марианной, боясь остаться без ее защиты, и практически обжилась в пещерах, познакомившись со всеми ее обитателями.
Обе дочери Искры оказались не такими уж и плохими, какими показались мне первоначально. Девчонки явно мучались от безделья, слоняясь по замку, да пещерам. Без сопровождения им было запрещено выходить даже во двор, а в замке все время находился хоть один из Драконов, охраняя сестер, мать, а теперь еще и меня.
Пятеро сыновей Искры старались держаться от меня подальше, да и я не горела желанием с ними общаться, потому что меня пугали их жаждущие взгляды.
С мамой Алека мы обоюдно невзлюбили друг друга, так как у Клариссы оказался отвратительный характер, что было не удивительно после того как я узнала, как Драконы появляются на свет. Оказалось, что добрых Дракониц не существует в природе, потому что на их долю выпадает забота о труднопоявляющемся на свет потомстве. Так по рассказу Клариссы Алек родился благодаря долгим десяти годам, на протяжении которых его мать день и ночь выхаживала яйцо.
Да-да яйцо. Оказалось, что Алек родился не в человеческом обличье, а в драконьем, и до десяти лет вообще не знал, что такое человеческое тело. Это меня ужаснуло практически также, как и новость о существовании Драконов, и я снова начала задумывать о том, а не попробовать ли сбежать? Зато этот факт объяснил куда у парня делся пупок. Оказалось, что его никогда и не существовало за ненадобностью, потому что чистокровные Драконы появлялись на свет из яйца-камня.
При чем камней таких было не мало, а вот вылуплялись они далеко не все, и рождение нового Дракона было событием мирового масштаба, и конечно каждый Дракон ценился сообществом этого мира. Именно по этой причине убивать их было нельзя даже в схватке и поэтому все ящеры, с которыми дрался Алек, остались в живых.
И поэтому у всех Дракониц поголовно были отвратительные характеры. И я их понимала. Это же десять лет — десять! — надо потратить, чтобы выходить яйцо, потом сотню следить за неразумным ребенком.
И что в итоге видит несчастная мать в лице Кларисы? Как ее ненаглядное чадо дерется со старыми, умудренными опытом Драконами за человеческую женщину! Да я бы на ее месте не просто клевала Алека в макушку и верещала как резанная.
В общем, с мамой Алека мы не поладили, даже несмотря на то, что как женщина женщину я ее понимала. А вот папе-Дракону я неожиданно понравилась, как в общем и деду, которого, несмотря на сетование Марианны, ничуть не смутили мои волосы. Оба Дракона были счастливы видеть меня, и дни напролет смеялись и радовались.
— Искра! У нас две Искры! — кричали они по вечерам, наедаясь и напиваясь в столовой, пока я пряталась в отведенной мне комнате.
— Наконец-то у нашего дуралея хоть что-то получилось! — орал грозный дед, не сдерживая слез радости.
А виновник нарушения спокойствия все это время дрых в своей сокровищнице, восстанавливая силы. Меня его беспробудное состояние раздражало, и хотелось покинуть замок, но все-таки я переживала за его рану и продолжала ждать, когда же он проснется.
Объявился он на третий день моего пребывания в замке. Я проснулась среди ночи и хотела слезть с кровати, чтобы попить воды, но неожиданно запнулась за тело, лежащее на прикроватном коврике, и упала на пол с криком.
Приподнявшись на локтях, наткнулась взглядом на янтарные глаза, обладатель которых лежал около кровати, подложив согнутую в локте руку под голову, а в другой уже привычно сжимал прядь моих волос. Мы оба застыли друг напротив друга, не зная, чего ожидать от второго. Я смотрела в его глаза и испытывала невероятный коктейль эмоций: я чувствовала и обиду, и радость, и тоску, и облегчение, и злость, и счастье. А еще мне очень хотелось его обнять и сказать, что очень переживала за него.
Но, конечно, своим желаниям я не стала потакать и лягнула его в бок, запоздало замечая бинты на правой руке. Алек взвыл, рывком садясь и хватая себя за плечо. Я тоже подскочила, и схватила его за перевязанную руку.
— Прости, я не хотела! Не хотела! Больно?
— Не тррогай! Не тррогай! — в ответ заорал парень, пытаясь отстраниться от меня и спрятать пострадавшую конечность. Я же упорно хотела ее осмотреть.
— Где болит?! Дай посмотрю!
— Нет! Не надо!
— Пальцами пошевелить можешь? — орала я в ответ, припоминая способ определения сломана рука или нет.
— Да! Вот! — Алек поднял руку и продемонстрировал мне свои дергающиеся пальцы.
Я немного успокоилась и отстранилась, снова садясь напротив него. И мы опять застыли в нелепых позах, не зная, что сказать.
— Ты заслужил, — неловко сказала я, имея в виду свой удар ногой, но получалось так, будто я говорила о его ране. — В смысле не это, а…
— Я понял, — ответил он.
— Да как ты вообще до такого додумался? — негодовала я. — Вся эта история с женихами, париками и твоим раздвоением личности…
— Рраздвоения личности у меня нет, — перебил он меня. — Диагнозов мне ваши вррачи наставили много, но такого никогда не было.
Я закатила глаза.
— Ты говорил о себе в третьем лице и пытался мне себя же просватать.
— Я же не виноват, что ты меня не узнала. Я и не думал, что прриманка срработает. Так на дуррачка ррешил посидеть вечеррком в таверрне…
— Приманка? — переспросила я, опешив.
— Ну да, — пожал плечами парень. — Когда в тот день Черрный успокоился, меня взялись лечить твои бабушка и мама. Тогда-то Нина и увидела меня без паррика, а потом попрросила тебя найти. И даже сказала как.
— Как? — изумленно переспросила я.
— Взять самую доррогую машину, перреодеться в одежду твоего мирра, запастись техникой врроде ноутбука и телефона, ррасставить все это на самом видном месте и ждать, — перечислял парень, загибая пальцы. — Я всего лишь ррешил попрробовать, что из этого получится, а ты уже через полчаса сама явилась!
— Бабуля! — возмутилась я, ударив кулаком по полу. — А дальше? — гаркнула я.
— А что дальше? — переспросил парень. — Ты меня без парика не узнала, даже несмотря на то, что на мне была та же самая одежда, что и в клубе.
Помнила бы я еще эту одежду! Было темно и по залу бегали разноцветные прожекторы, из-за которых я даже не могла определить он седой или блондин.
Ага, в итоге брюнетом оказался.
— Ты сама за меня прридумала, как мне тебя увезти домой. Мне только поддакивать оставалось.
— Ты обещал найти мне жениха! — возмутилась я. Он замотал головой.
— Не было такого! Я что ли идиот создавать себе конкурентов?
— Да, ты идиот! — подтвердила я, пнув его на этот раз в ногу. Он тут же поджал ее под себя.
— Я всего лишь сказал, что буду защищать тебя. И, по-моему, пррекррасно с этим спрравился!
Я не стала упоминать про те пару раз, когда готова была поседеть даже несмотря на то, что и без того уже была практически седая.
— Ты мне врал!
— Я не вррал! Я недоговарривал, и, между пррочим, срразу об этом прредупрреждал.
— Ты не говорил о том, что ты — это Алексий!
— А ты и не спррашивала…
— Я спросила Дракон ли ты! — возмутилась я.
— И? Что я ответил?
Я напрягла память, открыла рот и замерла, понимая, что он так и не ответил на этот вопрос.
— Все равно. Ты соврал, что родственник бабушки Алексия.
— Так я и есть ее рродственник.
— Ты сказал, что ты Алексей!!!
— Меня бабушка Алексеем назвала, а дед перреиначил на дрраконий манерр.
Я не сдержалась и, несмотря на его рану, накинулась на него, схватив за шею. Не переспорю, так хоть задушу противного, изворотливого змея.
На этот раз он не орал от боли, а шипел, терпя все мое негодование. Мы поборолись несколько минут, катаясь по полу из стороны в сторону, и, в конце концов, затихли.
— Зачем ты со мной мучался? Надо было в башню везти, — заметила я, тяжело дыша и обнимая его за шею.