Как же ей повезло с отцом. Живя в Лондоне, она узнала о том, что многие родители имеют на дочерей свои планы и вовсе не принимают в расчет их счастье.
Лорд Дебен зашагал по комнате взад и вперед.
— Я учился не в университете, а дома. Немного знаком с латынью, но мой отец не видел смысла в том, чтобы я изучал греческий. Он хотел лишь, чтобы я научился управлять имениями и вести себя как джентльмен. Можете представить мое отчаяние. Я подумывал о том, чтобы отправиться в Фарли-Холл и попросить перевести моего секретаря, но потом решил, что ваш отец не потерпит жульничества. Поэтому спросил, можно ли мне взять словарь и хотя бы попытаться соотнести символы.
— Боже. Впечатляет!
— Вы снова наделяете меня добродетелями, которыми я в действительности не обладаю. Я так и не сумел понять, что написал ваш отец!
— Я не имела в виду…
Генриетта и не рассчитывала, что он справится с переводом. Она была впечатлена тем, что он провел чуть ли не две недели, ломая голову над какой-то греческой эпиграммой, пытаясь заслужить разрешение ее отца ухаживать за ней.
— А затем, по истечении первой недели, он сообщил мне, что проявил ко мне снисхождение, написав загадку по-гречески, хотя мог бы написать на арамейском. Наконец — ну, вы знаете меня лучше, чем кто бы то ни было, и, должно быть, уже догадались — я сдался. Разорвал треклятую бумажку на кусочки и выбежал в сад.
— А потом?
— Ваш отец последовал за мной, заставил сесть рядом с ним на скамью и сказал, что, хотя сам не выбрал бы меня вам в мужья, по крайней мере я кажусь ему человеком с честными намерениями в отношении вас. Если вы сами пожелаете стать моей женой, он не станет противиться, запрещать, ведь у женщин очень своеобразный вкус.
Генриетта как наяву слышала сухие слова отца. Он всегда полагал женщин величайшей загадкой.
— Именно тогда я и признался, что вовсе не уверен в вашем желании стать моей женой, именно поэтому решил повидаться с ним. Я надеялся, что, сумев завоевать его расположение, смогу сделать его своим союзником, принимая во внимание то, как высоко вы цените его мнение.
— Ох. И это… это помогло заручиться его поддержкой?
— Нет. Он обрадовался, что его дочь не потеряла голову, оказавшись в Лондоне. Когда я уезжал, он не пожелал мне удачи. Просто заявил, что я, вероятно, не такой идиот, каким кажусь, раз влюбился в девушку, обладающую здравым умом, и если вы все же станете моей женой, я непременно изменюсь в лучшую сторону.
— Великий боже! — воскликнула Генриетта, прижимая руку ко рту: лорд Дебен провел эти две недели не так уж приятно!
— Но этого не случится, — мрачно заключил он. — Мое сегодняшнее представление показало, что я не способен измениться. Я вернулся в столицу с намерением ухаживать за вами по всем правилам, а что сделал вместо этого? При первом же удобном случае лишил вас выбора, оставив только один путь — выйти за меня замуж.
Генриетта стряхнула с плеч фрак и, поднявшись с дивана, быстро пересекла комнату и подошла к нему, он взял ее руки в свои.
— За сегодняшний вечер я совершил лишь один поступок, которого не стыжусь. Показал тому болвану, что вы сумели поставить на колени самого пэра королевства. Если бы вы выбрали его, это, возможно, заставило бы его обращаться с вами чуть более уважительно. Это ведь был тот самый мужчина, из-за которого вы плакали в вечер нашего знакомства, не так ли?
— Да. Но я на удивление быстро забыла о нем. Потому что встретила кое-кого, кто полностью затмил Ричарда.
Она сжала ладони Дебена, давая понять, что имеет в виду его. Он в ответ еще крепче ухватился за ее руки.
— Я научил вас желать меня физически и понимаю это, но…
— Но я всегда испытывала к вам гораздо большее. Просто не решалась выказывать чувства. Вокруг и так полно сплетен, не хотела выставляться влюблённой дурочкой.
Дебен всматривался ей в лицо.
— Я всегда полагал, что могу точно определить, о чем вы думаете.
Генриетта отрицательно покачала головой.
— Вы так часто сердились на меня, — настаивал он.
— В жизни не испытывала ни к кому такой злости, как к вам. Вы заставили меня желать того, что я считала невозможным. Я… — Она подняла голову, чтобы смотреть Дебену прямо в глаза. — Я не хотела влюбляться в тебя, полагая, что ты не сможешь полюбить меня в ответ. Но не могла избавиться от любви к тебе, как ни старалась. Неужели не видишь, какое пагубное действие это чувство оказывает на мой характер?
Дебен шумно выдохнул.
— Тебе не нужно было даже пытаться соблазнить меня, — продолжала Генриетта, — как и загонять меня в угол, из которого был только один выход — брак с тобой. Достаточно было всего лишь спросить меня.
— Я не осмеливался, — ответил Дебен, — думал, ты не воспримешь меня всерьез.
— Поначалу, возможно, так и случилось бы, — согласилась она. — Возможно, тебе пришлось бы делать мне предложение несколько раз, прежде чем я поверила в искренность твоих намерений, ты ведь всегда считал меня забавной. Сначала я, полагаю, решила бы, что ты меня просто дразнишь. Кроме того, как поверить, что мужчина с твоим опытом и репутацией подлинного ценителя женской красоты захотел жениться на женщине, единственной привлекательной чертой которой являются ее волнистые волосы?
— О, это из-за того, что я тебе наговорил.
Она ласково улыбнулась ему:
— Ты называл меня курочкой.
— Как та деревенщина.
— Он придумал это прозвище, когда я была маленькой девочкой. У него была курица, похожая на меня, с таким же длинным носом.
— Я обожаю твой нос! — воскликнул Дебен. — Он отличает тебя от прочих. Надеюсь, наши дети его унаследуют. Буду рад, если эта черта станет передаваться из поколения в поколение по нашей линии.
— В самом деле?
— В самом деле, — заверил Дебен, целуя Генриетту.
Она задрожала от радости.
— А мне нравится в тебе абсолютно все. Прежде чем начнешь возражать, что это невозможно, — поспешила заверить она, видя, как он, нахмурившись, собирается сделать именно это, — позволь заметить, милорд, я тебя люблю. Всем сердцем.
Она коснулась ладонью его щеки и нежно погладила.
— Мне кажется, ты слишком долгое время был одинок. Из того, что я узнала, могу заключить, никто никогда тебя не любил так, как ты того заслуживал, поэтому ты и счел себя недостойным любви. Но я люблю тебя, — твердо заявила она. — Мы будем любить друг друга не только в спальне. Мы будем общаться друг с другом. И мне дела нет до того, что ты ненавидишь других женщин, потому что ко мне у тебя иное отношение.
— Ты в самом деле имеешь в виду то, что говоришь, — выдохнул он, внимательно всматриваясь в ее лицо.