Он выглядел усталым.
— Что… — Генриетта нервно сглотнула. — Что будет теперь?
— Теперь, — ответил он, выходя из дома и спускаясь по ступеням, — мы отправляемся домой. — Он кивнул лакею, который спешил вслед за ними. — Поймайте нам экипаж, сделайте милость.
— Экипаж? Разве вас не ожидает где-нибудь карета? Да и мое пальто и ботинки остались в дамской комнате.
— Слухи о нашем странном обручении и поспешном уходе скоро достигнут ушей моего кучера. Дорогу домой он знает. Да и транспортное средство при нем.
— Да, но…
— Уличные ботинки вам не понадобятся, — добавил Дебен, шагая по гравийной дорожке и неся ее на руках к ожидающему наемному экипажу. Усадив ее, он снял с себя фрак и накинул ей на плечи. — И пальто тоже. До Дебен-Хаус отсюда недалеко.
— Дебен-Хаус? Но почему мы едем туда?
— Потому что нам нужно поговорить. Там нас никто не потревожит. Мои слуги не осмелятся задавать мне вопросы в моем собственном доме. Если я отвезу вас куда-то еще, там наверняка окажется кто-то, кто попытается заставить нас следовать традициям. Хотя мы и обручены, нам все еще нельзя находиться наедине. Так, во всяком случае, скажут люди. А я… черт побери! — Он запустил пальцы в свои густые черные кудри, точно находился на пределе. — Я не могу и дальше продолжать в том же духе. Это невыносимо.
Завернувшись в его фрак, Генриетта забилась в угол экипажа. Невыносимо, значит.
— Вы хотите сказать, вам невыносима мысль о помолвке со мной?
— Нет! Как вы вообще могли такое подумать! — Дебен поморщился. — Могу себе представить, как вы истолковываете происходящее. Я вел себя неподобающе, но нет. Я сожалею лишь о том, при каких обстоятельствах сделал вам предложение. Практически желая, чтобы этот олух своим поведением заставил вас принять его. Он сказал, что вырос с вами. Неужели в таком случае ему неизвестно, что, приказывая, можно добиться лишь того, что вы поступите с точностью до наоборот? Вы едва не воскликнули «Вот тебе!» и не притопнули ногой. Как, по-вашему, я должен себя чувствовать, осознавая, что вы сделали это лишь назло другому мужчине?
— Я… я не знаю, — сдавленно произнесла Генриетта.
Он говорил с таким жаром, будто ему не все равно.
Неужели происходящее и в самом деле имеет для него значение? Ну хоть немножко?
— Я полагал, что удовольствуюсь вашим положительным ответом. Но, похоже, когда дело касается вас, моя совесть обостряется до предела. — Закрыв глаза, он запрокинул голову, положив ее на туго набитую подушечку. — Великий боже, до знакомства с вами я даже не подозревал, что она у меня есть.
— Н-но вы не сделали ничего, чтобы чувствовать себя виноватым.
Дебен горько рассмеялся:
— Да неужели? Разве вы не понимаете, что я с вами сделал? Я лишил вас свободы выбора. Теперь вы обязаны выйти за меня замуж, в противном случае вас всегда будут считать подлой особой. А знаете, что еще хуже? Мне никто не посмеет сказать ни слова упрека. Никто. Я смогу вести себя так ужасно, как только пожелаю, и все двери будут открыты для меня. А вот если вольности позволите себе вы, общество немедленно подвергнет вас опале, придется до конца дней скрываться в деревне. Но даже там вам не удастся полностью избавиться от последствий сегодняшнего вечера.
Генриетта прикоснулась ладонью к его пальцам, которые он снова запустил себе в волосы.
— Не стоит беспокоиться, ничего этого не случится. Я выйду за вас замуж. И не намерена менять свое решение.
— Конечно нет. Вы не из тех, кто пасует перед вызовом. В том-то и беда.
Экипаж дернулся и остановился, лорд Дебен распахнул дверцу.
— Именно на эту вашу черту я и сделал ставку. Это непростительно, — простонал он, отшатываясь от нее и не оборачиваясь.
Генриетта выбралась без посторонней помощи и последовала за ним к парадному входу в величественный особняк, внутри которого он уже успел скрыться.
— Эй! — закричал кучер, видя, что оба его пассажира уходят, забыв о его существовании. — А денежки кто платить будет?
Генриетта услышала доносящийся из дома голос лорда Дебена, грубо отдающего кому-то приказ позаботиться об этом.
Едва она шагнула в огромный холл, как мимо пронесся лакей, мигом растворившийся в ночи. Второй стоял на месте, изумленно взирая на нее. Генриетта решила, что представляет собой то еще зрелище в накинутом поверх вечернего платья мужском фраке и без наставницы. Хуже всего то, что именно она стала причиной дурного расположения его светлости.
Прижав фрак к груди, она задумалась, что делать дальше.
Дверь справа от нее открылась, и появился лорд Дебен.
— Это мисс Гибсон, — сообщил он ошеломленному лакею. — Скоро она станет леди Дебен, если только не сумеет придумать способа отвергнуть глупое предложение, которое я сделал ей сегодня.
Произнеся эту тираду, он снова скрылся в комнате и с грохотом захлопнул за собой дверь.
Лакей моргнул один раз, пытаясь осознать эту удивительную новость. В следующее мгновение профессионализм снова к нему вернулся, и он спросил Генриетту, можно ли забрать у нее фрак.
Она отрицательно помотала головой, мысленно готовясь к тому, что ждало ее за дверью, и отправилась на поиски лорда Дебена.
Девушка нашла его в комнате, которая выглядела так, будто ее специально подготовили к его приходу. Лорд Дебен стоял на коврике спиной к разожженному в камине огню. В руке он сжимал стакан. Его взгляд был обращен на Генриетту.
— Если бы вы хотели, чтобы я придумала какой-то способ отменить нашу помолвку, не следовало вам уносить меня из дома Твинингов и везти к себе домой.
— Знаю, — угрюмо согласился он. Затем резко рассмеялся. — Даже когда я решаюсь что-то изменить, то могу лишь заставить себя произнести правильные слова. Но, похоже, я не способен ничего поделать со своей эгоистичной манерой поведения.
— Хотите сказать, — уточнила Генриетта, закрывая за собой дверь, — чувствуете себя обязанным освободить меня от данного слова, но не в состоянии решиться на такой… благородный шаг?
— Да, будь все проклято! — Одним глотком Дебен осушил содержимое стакана, со стуком поставил его на каминную полку. — Я безжалостно воспользовался шансом, подаренным мне этим идиотом, и связал вас по рукам и ногам. Позволив ему вести себя столь глупо, безмолвно просил его подвести вас к принятию предложения. Это самый низкий и худший поступок, который я когда-либо совершал. Не успел я поздравить себя с тем, что несколько недель назад не пересек черту, похитив вашу невинность и тем самым заставив выйти за меня замуж, как тут же совершил нечто столь же ужасное.