Молодой эльф из последних сил держался на ногах, то и дело пошатываясь. Двое палачей так и остались стоять рядом со своей жертвой, поддерживая его под руки. Несчастный эльф был избит до неузнаваемости. Ушастые всегда славились своей жестокостью, но тут они превзошли сами себя.
Дарен почувствовал приступ подкатившей к горлу тошноты, на миг вообразив какие муки пришлось пережить эльфу.
— Звери! — процедил он сквозь зубы.
А представление только начиналось.
— Ты, Панкитро Эль'ворноМихайиндиэн Котнральерн Бор Эльстин из рода Аворндей, оклеветал Совет Старейшин, кой представлен мудрейшими эльфами нашего племени, оскорбил их честь и достоинство, попрал честь и светлое имя Верховного Эльфа. — начал свою речь Азиульдриэн, приподнявшись из удобного кресла. — Ты был признан виновным. Но я, от имени Совета, даю тебе последний шанс отсрочить погибель, ибо милости нашей и мудрости нет предела. Хоть ты и не достоин такой благосклонности, ничтожнейший из недостойных, я все же спрошу у тебя: способен ли ты отринуть свое упрямство и безрассудство, признав свою неискупимую вину перед Советом и лично передо мной, Великим Верховным Эльфом над всеми эльфами?
Михей снисходительно посмотрел на своего правителя, скривив разбитые в кровь губы в язвительной усмешке, но не торопился с ответом. Переведя взгляд на безутешно рыдающую сестру, он подмигнул одним глазом, как будто ничего не случилось, как будто все происходящее не больше чем фарс и расстраиваться нечего…
Получив ощутимый удар в живот, эльф невольно согнулся, но стражники тот час же его выпрямили, заставив смотреть в глаза правителю, лицо которого перекосилось от брезгливости.
— Отвечай, когда тебя спрашивают, гнида. — угрожающе произнес один из конвоиров.
Эльф сплюнул кровь и что было мочи громко произнес охрипшим голосом:
— О, Правитель мой, лучезарный и небесный Котринш Дель Иренго Азиульдриэн Эль'Неророт Бор Акливий из рода Дельтруций, не был бы ты так мил засунуть себе этот Посох…
Очередной удар прервал слова Михея. Удовлетворенная толпа взревела. Азиульдриэн побагровел от злости, сжав кулаки, чтобы хоть как-то удержать свой праведный гнев внутри и не ударить в грязь лицом перед своим новоиспеченными подданными.
Весея со слезами упала на колени, изо всех сил пытаясь докричаться до неразумного брата:
— Михей, не надо! Прошу тебя, не надо!
Но было поздно. Дождавшись когда толпа стихнет, Азиульдриэн подвел итог:
— Я беру на себя смелость считать твой ответ отрицательным. И раз ты упорствуешь… Казнить! Сейчас же!
Толпа взревела с новой силой. Теперь сторонников юного бунтаря прибавилось, и они оживленно требовали дать парню шанс.
— Ненавижу эльфов. — в сердцах проговорил Дарен, вынимая меч из ножен.
— Эй, дружище, ты чего?! — рассеянно захлопал глазами Ждан.
Мигом управившись с оружием, Дарен дружески хлопнул товарища по плечу и смешался с толпой, кинув на последок:
— Прикрой меня.
Препятствий на пути к помосту чинить Хранителю никто не стал. Любой житель Лесной знал, что спор с этим малым закончится в его пользу, тем более что в руках Хранителя меч становился не просто символом, а еще и грозным оружием. Несмотря на всю свою массивность, Дарен легко забрался на помост, который по высоте был ниже его самого на голову, а то и полторы. Публика ахнула и замерла. Этой пары секунд Хранителю было в самый раз, чтобы оттолкнуть конвоиров, перекинуть почти бесчувственного эльфа через плечо и потащить прочь со сцены. Палачи быстро оправились, накинулись на парня с двух сторон, но меч оказался проворнее, чем их запачканные чужой кровью руки.
Хранитель напрочь забыл об излюбленном эльфийском оружии — луках, вспомнив об этом досадном факте лишь когда с десяток острых стрел вонзились в заботливо раскинутый другом «Щит» в паре сантиметров от его груди. Доля секунды потребовалась Дарену, чтобы почувствовать отголосок магии своего спасителя и понять, что это был не Ждан. Совершенно непонятный отголосок, чужой…
Дарен плохо запомнил все, что было дальше, как он вырывался из общины, таща на себе окончательно потерявшего сознание эльфа, как петлял по лесу, отрываясь от погони. Только ночью, обессилив, он позволил себе опустить бесчувственного страдальца на землю и самому присесть.
Тащить его дальше на себе не казалось Дарену самой удачной идеей, и он попытался привести эльфа в чувства. Через полчаса отчаянных усилий Михей открыл слабые веки.
— Давай, принцесса, некогда мне с тобой возиться, гнать надо дальше. — в сердцах ворчал Хранитель, помогая эльфу приподняться.
Тот еще пару минут иступлено смотрел в одну точку перед собой, а потом, оценивающе взглянув на Хранителя, произнес еле слышно:
— Пальцы вправь.
Дарен не сразу сообразил, чего он него хочет эльф, но, взглянув на разбитые руки с вывернутыми пальцами, тут же принялся выполнять просьбу. Престолонаследник корчился от боли, но не позволял себе ни малейшего стона.
— Крепко они тебя. — не удержался Хранитель.
— Это они умеют. — все также слабо отозвался Михей.
Воцарилось молчание. Дарен продолжал хлопотать над ранами эльфа, проверяя целостность костей. Когда парень управился, эльф посмотрел ему в глаза и произнес:
— Спасибо тебе, человек. Но тебе тут не место. Возвращайся в общину. Эльфы не посмеют тебя тронуть, ты Хранитель. Но лучше тебе перебраться в Новгородскую — у Азиульдриэна, конечно длинные руки, но туда ему не дотянуться. Феофан должен тебя принять, ты хороший парень. Скоро эльфы нас нагонят, тогда пощады не жди. Мне терять уже нечего — я и так труп. А ты иди.
— Я вытаскивал тебя оттуда, чтобы побегать по лесу с эльфом на горбу? — с издевкой спросил Хранитель, вглядываясь в разбитое лицо Михея.
— Я пойду сам. Может, оторвусь.
— Далеко ты не уйдешь. — пытался противиться парень.
— Я сам справлюсь. — жестко произнес Михей. — Иди отсюда.
Дарена терзали смешанные чувства. Он вспомнил предательство человека, которого считал другом. Он вспомнил беснующуюся толпу, желавшую лишь одного — крови. Ему теперь не было обратной дороги. В то же время он нисколько не жалел, что спас жизнь этому отчаянному парню, хоть он и был таким же сдвинутым, как и все эльфы.
Хранитель без лишних слов развернулся и исчез в черноте леса. Подождав, когда парень отдалится на достаточное расстояние, Михей тихонько застонал. Боль. Физическая острая боль в каждой клетке тела, в каждом органе… Но она не шла ни в какой сравнение с той, болью, что рвала душу эльфа. Отупевший от отчаянья взгляд матери стоял перед его глазами. Крик сестры, заглушаемый ревом толпы. Ненависть и предательство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});