– Я знаю. Вы не пытались объясниться?
– Пытался. Я поехал в столицу… Добиваться приема у Первого маршала, но это не имело смысла. Приказ исходил от кардинала.
– Кардиналы в Талиге не отдают приказов.
– Сударыня, Талигом правил Дорак.
Правил, раздери его кошки, и какое-то время неплохо правил, хотя и не так, как хотелось военным.
– Дорак не приказывал увольнять надежных офицеров. Это лучший способ превратить их в ненадежных…
– Именно это со мной и произошло. Я сумел пробиться к кансилльеру. Он обещал помочь, но не смог. По крайней мере он так сказал и предложил мне место капитана в замке Эпинэ. Я согласился, а что мне оставалось?
– Мысль о том, что Штанцлер врет, вам в голову не приходила?
– Зачем ему было врать? Он использовал меня… мою обиду, но вышвырнул меня Дорак, а король подписал приказ.
– Что бы вы стали делать, если б не пробились к Штанцлеру?
– Вернулся бы в Торку, нашел своего полковника. Я же не знал, что все бесполезно. – Эмиль. Или был таковым в юности, хотя сына никто из армии не вышвыривал. Попробовали бы!.. – Я виделся со Штанцлером, когда он сбежал в Эпинэ. Мне очень долго казалось, что он честный человек.
– Казалось? Значит, сейчас не кажется.
– Я пришел к выводу, что Монсеньор был прав, когда обвинял кансилльера. Ее величество тоже начинала так считать. Штанцлера следовало вернуть в Багерлее, но ее величество не хотела отказываться от своих слов.
Ее величество хотела, чтобы старый интриган исчез, но не туда, где у него возьмут показания. Катарина как-то ухитрилась устроить, чтобы бывший кансилльер убрался в Закат, или все вышло случайно?
– Не помню, зачем вы отправились к Штанцлеру?
– Я решил проверить особняк. Мои люди упустили Штанцлера из виду, а его положение после убийства королевы изменилось. Монсеньор собирался арестовать Штанцлера сразу же по окончании регентства ее величества. К сожалению, мы опоздали.
– К сожалению?
– Преступников нужно судить. Если это возможно, конечно…
Вспомнил Маранов?
– Значит, Штанцлера вы бы отправили в Багерлее?
– Это решал бы Монсень… Проэмперадор Олларии.
– А что бы вы сделали с Окделлом?
– Если бы я нашел Окделла сразу… Боюсь, я бы его застрелил на месте.
– Боитесь?
– Я неверно выразился. Я не уверен, что смог бы удержать себя в руках и обдумать последствия.
– А теперь? Представьте, что вы найдете убийцу ее величества сейчас. Что вы предпримете?
– Мне придется его убить. По возможности тайно. Окделла нельзя судить открыто, ведь объявлено, что ее величество умерла родами. Монсеньору пришлось бы принять решение на себя, а он слишком привязан к… убийце.
– Вы откровенны, – сощурилась Арлетта. – Барон, почему вы исчезли именно тогда, когда были нужнее всего? В первую очередь вашему Монсеньору.
– Сударыня, – едва не покраснел Карваль, – дело в том… Я не хотел уезжать в Ариго. Я боялся, что меня там задержат… Гораздо дольше, чем я сам задержусь на севере.
Именно так Арлетта и думала.
4
Что за персона такая наладилась в Седые земли, Добряк Юхан сообразил, едва в Метхенберг заявился первый столичный хорек. Вонючка таскался по трактирам и расспрашивал про Кальдмеерова адъютанта. За первым шпионом потянулись другие; эти врали кто про Штарквиндов, кто про Фельсенбургов, кто про старых друзей, и все сулили хорошие деньги. Тогда-то Клюгкатер и сложил устрицу с ракушкой, то бишь суд над Ледяным, мешки золота и спешку.
Мысль о доносе шкипер отбросил сразу – ни с корабликом, ни с жизнью прощаться не хотелось, а продав молодого Фельсенбурга, до зимы и то не дотянешь. Если не в Метхенберг ножом пырнут, так в Ротфогеле башку дурную табуреткой пробьют да разведут руками – мол, по пьяни, мол, поссорились, мол, с кем не бывает… В море и того хуже! Юхан прямо-таки чуял: хорьковые деньги достанутся крабьей теще, а шквал ли удружит, незнакомый риф или фрошеры, разница невелика. Море так или иначе спросит, ну и зачем, господа селедки, его злить?
Добряк с морем отродясь не собачился и начинать на шестом десятке не собирался. Ловчить он, конечно, ловчил, не без того, но не зарывался, потому ему и везло. Одно дело – подкормить миног паршивым ублюдком, и совсем другое – нагадить Фельсенбургам, которым всего-то и надо за хорошие деньги спрятать наследника.
Конечно, от оказавшегося горячим фрахта можно было увильнуть, Юхан и увильнул бы, заправляй в Эйнрехте приличный кесарь, но при нынешнем чудушке сидеть на заднице становилось себе дороже. Спроси Клюгкатера, с чего он так решил, шкипер бы только сплюнул, но уверенность в том, что ничего хорошего не высидишь и нужно удирать, крепла с каждым днем. На юге ловить было нечего – Бешеный постарался. Оставался север, так почему б и не подвезти охотничков? Если как следует обмозговать, риску будет меньше, а что совсем без него не выходит, так ведь море – оно не лужа, оно рисковых любит.
– Если как следует обмозговать, – Добряк достал фляжку, но пить и сам не стал, и Ротгеру не предложил – рано еще! – риску будет меньше. Для охоты вашей все заготовлено, но до зверья еще добраться надо. Сдается мне, приятель ваш не просто так торопится.
– Не просто, – коротко подтвердил Ротгер. Молодец: врать не врет, но и лишнего не болтает.
– А ведь разгуливают по Метхенберг… всякие. Молодого Фельсенбурга ищут.
– И что с того?
– А то, господин хороший, что не в той бочке, сдается, они ковыряются. – Попробовать, что ли, цену поднять? Да нет, попозже… – Пока не в той.
«Охотничек» улыбнулся и кликнул хозяина. И опять правильно – наживку со всех сторон обнюхать нужно.
– А что младшему Фельсенбургу делать в Метхенберг? Пиво не присоветуете?
– Светлое берите. Карл сам варит, с братцем Фридрихом… А в Метхенберг Фельсенбургу соваться сейчас глупо. В море – фрошеры, на берегу – хорьки.
– Две пары светлого. И закуску. Фрошеры нам не нужны… Почему бы вам не перебраться, скажем, в Щербатую Габи? Подальше от фрошеров, поближе к Седым землям. Правда, не знаю, как там с пивом…
– Хорошее там пиво, если в поселке. – Надо же! С языка бухточку снял! Ну, господа селедки, теперь срастется, теперь все срастется! – И местечко недурственное. Мелковато, ну да «Утенок» – не линеал, камни не яйца, а я не курица. Не сяду. Когда ждать?
– Может, через неделю, может, позже.
– Можно и через неделю. – Кружку мы выпьем, пиво не можжевеловка и не чернила, договор не скрепит. Выпьем и намекнем, что времена нынче дорогие.
– Отлично. – Ротгер проводил взглядом Карла. – С нами монах один ехать собрался, трактат по землеописанию пишет, только как бы его морская болезнь не скрутила. Проверить надо. Пусть для начала хоть до Габи сходит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});