А пэтэушники не учли, что экскурсовод то ли не знала, то ли соврала – не из серебра, а из сплава меди, цинка и никеля изготовлена «Леди экстаза».
КАК НА МАШИНЕ Я ОБОГНАЛ САМОЛЕТ
Как научиться не бросать педаль сцепления
– Слушай, душа моя... – говорит режиссер Виталий Игнатьевич, взяв меня за рукав.
Он всех, кому что-то говорит, берет за рукав и называет «душа моя» – может, просто имен не запоминает? Но сердце у меня замирает: вот он, мой звездный час! Сейчас Виталий Игнатьевич скажет: «Попробуй-ка сыграть этот эпизод за Сашу, что-то у него не получается».
И я войду в свет юпитеров... Нет, сначала гримеры меня загримируют, костюмеры оденут, потом я войду в свет юпитеров, застрекочут камеры, и... все ахнут: «Какой замечательный, оказывается, артист скрывался в этом инженеришке с автозавода!»
– Душа моя, – тянет Виталий Игнатьевич, – займись, пожалуйста, на досуге Мариной Дюжевой, научи ее ездить, хоть немного, а то, понимаешь, не всегда за рулем может сидеть ее дублерша. Ладно?
Я киваю, расстроенный до слез: не случилось звездного часа.
Мало того – роль отбирают. Дело в том, что «дублерша» актрисы Дюжевой – это я. На меня напяливают противную, тесную, пахнущую чужим потом женскую одежду, такую же, как у нее, только на несколько размеров больше, парик и широкополую шляпу и снимают за рулем на мелких планах, проездах, когда мелькаешь на экране не больше секунды.
Что ж, мы люди подневольные, маленькие, сегодня же начну учить эту фифу за руль держаться. С этой минуты я начинаю к Дюжевой приглядываться повнимательнее: стройная, невысокая, светловолосая. Мне хорошо знакомо ее лицо по фильмам, но помню я из них только «Мимино», «По семейным обстоятельствам», «Трактир на Пятницкой»... ах да, еще «Горожане», она там дочку Николая Крючкова, таксиста, играла.
Ну, вообще-то она, конечно, искренняя, детская какая-то, глаза такие сияющие... А здесь, в «Похищении века», в этой элегантной широкополой шляпе, в этих плотно облегающих бедра джинсах, она просто очаровательна; к такому выводу прихожу я не без внутреннего сопротивления.
И теплым осенним вечером мы катим с Мариной по улицам Ялты. Я пока за рулем: мне надо вывести машину на Севастопольскую трассу и уже там дать ей руль. Разговариваем о пустяках, но чувствую я себя скованно: терпеть не могу учить ездить. Честно говоря, я и учил-то в своей жизни до Марины всего троих, да и те – солдатики, в армии это было, где служил я офицером-двухгодичником после Московского автомеханического института.
И до чего же бестолковые попались мне солдатики: уже с правами, автошколы пооканчивали, а машина у всех троих козлом скакала – все трое не могли сцепление плавно отпустить. Сколько слов и мата я тогда на них потратил: «Не бросай, гад, сцепление!» Ничего не помогало, пока какой-то грамотный офицер меня не надоумил:
– А ты врежь по шее – знаешь, как рефлекс закрепляется?..
И действительно, хотите – верьте, хотите – нет: врезал каждому по разу – все как по маслу, второго раза не потребовалось. Но там – солдаты, здесь – артистка, причем известная, может, надо как-то по-другому?
Разговариваем с Мариной, пока я кручу баранку по тесным ялтинским улицам. Оказывается, имя Марина она не любит и сама себя зовет Машей, так же ее зовут и друзья. Ездить она училась в Москве, специально для этих съемок, но прав не получила и никогда получать не будет, потому что на экзамене по вождению идиот гаишник приказал ей остановиться и заорал:
– Вон из машины! Ты не то что ездить – сидеть в ней не имеешь права!
Тут от моей неприязни к артистке не остается и следа, и в пику гаишнику я решаю Дюжеву только хвалить и за оставшееся время съемок научить ее ездить по-настоящему, а не только для «крупных планов».
– А как вы, Юра, на эти съемки попали? – вдруг спрашивает она. – Ведь вы, по-моему, на автозаводе работаете?
– Работал, да. Испытателем. Уволился... – мучительно тяну я в ответ, не желая рассказывать ей свою историю. – Здесь гораздо больше платят.
Она кивает: понятно. Ну зачем мне рассказывать ей, что я три последних года работал стажером экспортного отдела АЗЛК, что всем нам приходилось подсиживать друг друга, чтобы быстрее вырваться за границу представителями завода, что и задницы всему начальству приходилось вылизывать до блеска, и огороды им вскапывать, и дачи строить? Сказать ей, что однажды я не выдержал, послал такую жизнь на хрен, и мне предложили уволиться, да, на мое счастье, попался мне в те дни Виталий Голубев, директор этой вот самой картины «Похищение века», стереоскопической, то есть объемной, eе надо смотреть в спецочках, картины, где она снимается? Что был я как бы личным механиком его новехонького «Москвича» и что оформили меня по договору на эту картину «инженером-консультантом», а на самом деле – мальчиком на побегушках? Это мне, что ли, рассказывать артистке Дюжевой?
Она ведь прекрасно знает, что официальный каскадер на нашей картине – Витька Иванов, белокурый бог, каратист, гонщик. У меня, правда, тоже первый разряд по автоспорту, что дает мне право выполнять автотрюки, но нет страховки, а без нее нельзя. Да если б и была, Голубев все равно предпочел бы Иванова, потому что он профессионал, а я первый раз на съемочной площадке, и живых артистов тоже вижу впервые в жизни – мне все это надо Дюжевой рассказывать?
Перебьется: «больше платят», и вопрос исчерпан.
– Давай-ка, Маш, садись за руль. – Я останавливаюсь.
Ай-яй-яй! Как же эта артистка бросает сцепление! Как же бедная моя «блондинка» дергает и стонет – сердце кровью обливается.
– Смотри, Маш, ноги работают одновременно и плавно: если левая сцепление нажимает, то правая газ отпускает, и наоборот, поняла?
Она кивает, закусив губу и вытянув шею, как страус. Пальцы ее на руле белеют, и я чувствую, что, если еще пару раз у нее не получится, бросит все к чертовой матери, расплачется и просто выскочит из машины – в степь.
– Ну давай еще разик, только плавно отпускай сцепление, ладно?
Она послушно кивает.
Ай-яй-яй, что же она вытворяет! И я машинально, не думая, как тогда, в армии, луплю своей увесистой ладонью по ее длинной и красивой шее. Не сильно луплю. Но и не слабо – нормально.
Машина замирает, Дюжева замирает тоже, медленно поворачивает ко мне свое лицо с огромными карими глазищами. И в них такое удивление и блеск от нарождающихся слез, что я от сильного испуга совершенно деловито говорю:
– Это рефлекс так закрепляется. Вот увидишь – больше ты сцепление ни разу не бросишь. Давай еще раз, последний, и плюнь мне в морду, если я вру.
Плевать не пришлось – больше педаль сцепления Марина Дюжева не бросила. Ни разу. Ни там, в Ялте, ни потом, спустя много-много лет – никогда.
Плюньте мне в морду, если я вру. А лучше сами попробуйте поучить кого-нибудь ездить.
Как без тормозов доехать до Ялты
Что может быть прекраснее, чем хороший автомобиль в начале очень длинной дороги и трое авантюристов в нем? Такое бывает очень редко – трое молодых, полных энергии парней едут на «стеганой» тачке из Москвы в Ялту на съемки, где ждут их хорошие «бабки», красивые девочки и такая жизнь, что много лет спустя она становится строкой биографии.
За рулем – я, машина моя: купленный на отцовские деньги металлолом, восстановленный мной, работником заводского автосервиса, до такой степени, что спидометра для скорости, какую он развивает, не хватает, что слов для оценки резвости и безотказности этой машины не хватает тоже, остается одно – «ласточка». Через мои руки прошла не только каждая ее гайка – я делал ее, как делал бы, если бы был Богом, себя. А я тогда в автосервисе был бог.
Пассажир справа – Иванов Витька, профессиональный каскадер. Настолько профессиональный, что теперь он работает по той же специальности в Голливуде и является членом профсоюза этих самых каскадеров в Америке, что само по себе есть уже высочайшее и уникальное достижение русского индивидуума! Основной его бизнес сегодня – это зарабатывание денег не на американских съемочных площадках, а на российских путем сманивания американских режиссеров на более дешевую и ничуть не менее колоритную фактуру, которую можно найти в гигантских пределах бывшего СССР, нынешнего СНГ.
Витька, если он одетый, на супермена вовсе не похож, он просто белокур, обаятелен, богат и пахнет лучшими запахами мира. Бабы перед ним рушатся. Причем какие бабы!.. Он же имеет пунктик: спит только с иностранками, русских девчонок не признает. А поскольку мы с ним живем в одном бунгало, то почти каждый вечер мне приходится хватать свои подушку, одеяло и простыню в охапку и носиться по всему ялтинскому кемпингу «Поляна сказок» в поиске свободной на эту ночь кровати. Как правило, в нашем молодежном коллективе я ее всегда нахожу.
Когда Витька раздевается, то тут же вызывает неприкрытое уважение: даже не мускулы, а сплошные жилы. В драке он просто великолепен, и вовсе не потому, что имеет какой-то там пояс карате. А потому, что он совершенно бесстрашен, ввязывается в самые крутые разборки, не думая ни мгновения, и с первых же секунд драки становится ясно, что он – ее гений.