— Не все наши люди хотят это сделать. Нет, практически все собираются посетить Миринду, чтобы принять гражданство и получить нейросети, однако они хотят вернуться обратно. Тут их дом, они здесь родились и выросли.
— А от меня-то что вы хотите?
— Уничтожить антарцев. За сто лет они стали нашими кровными врагами или беря в рабство, или убивая детей, братьев и сестер. У всех граждан моей республики к ним необъятный долг крови, который надо бы вернуть.
— Что от меня требуется? Только учтите, я помогу вооружением, но участвовать в геноциде не собираюсь.
— Это не геноцид, мы не тронем женщин и детей, уничтожим только мужское население антарцев и освободим всех рабов. В проливе есть шесть островов, на берегах которых добывают очень вкусных моллюсков — вы их, кстати, пробовали.
— Розовенькие?
— Они самые. Так вот, часто пираты антарцев нападают на острова и похищают людей вместе с месячным уловом. Специально, гады, поджидают. Наши подразделения не всегда успевают. Острова разбросаны, а людей мало. Мы, конечно, несколько раз прихватывали их при нападении. Но это мало что изменило, налеты все равно продолжаются. Так что тут дело принципа, нам эта чернь не нужна.
— А, ну, тогда ладно.
Трое остальных присутствующих, до этого молча слушавшие наш диалог, подсели ближе.
— Денис, тут есть кое-что интересное для тебя, — после короткого колебания и разрешающего кивка командора, сказал барон. Как только я внимательно посмотрел на него, он продолжил: — Шестьдесят лет назад командором Тонь был издан указ о награждении тех «вольников», что освободят нас из плена кораблей и помогут вернуться в империю. Этот приказ действителен до сих пор.
Неопределенно хмыкнув, командор Тонь продолжил за бароном:
— Мы понимаем, что вознаграждение для одного «вольника» слишком велико, однако озвучим его сейчас же. Дан, продолжай.
Барон кивнул:
— За три месяца до этой памятной битвы разведуправление нашего флота получило сообщение о крупном конвое антарцев. Третье крыло крейсеров и мой батальон были направлены для уничтожения этого конвоя. Дождавшись в определенном секторе, указанном нам разведчиками, мы уничтожили охрану и почти все корабли. Было взято на абордаж шесть транспортников. Пять из них благополучно были перегнаны к нам в тыл и сданы как призы. Однако один большой транспортник модели «Болиф» мы спрятали в аномалии в соседней системе. Его груз — сложенная для транспортировки военная жилая станция с тремя отдельными модулями. Средний док, средняя заправочная станция и средний диспетчер со всеми положенными защитными средствами. Это все занимает чуть больше половины трюма, остальное все забито мебелью для внутренних отсеков и другими расходниками. То есть можно спокойно сбросить станцию в определенном клочке пространства, дождаться, когда она разложится и проведет все регламентные работы, состыковать все три модуля, и можно спокойно ее использовать. Законы у нас в империи не изменились, ты, как «мусорщик», работающий по государственной программе, можешь найти ее и перегнать в Империю, за сенты зарегистрировав все на себя. Потом можешь продать ее или купить кусок пространства в любой точке империи и развернуть станцию, сделав ее своим домом. Купить отдельный участок тоже не проблема. Стоимость зависит от координат.
— То есть вы мне дарите и транспортник, и весь груз? — с сомнением спросил я. — Сам транспортник, а тем более «Болиф», славящийся своей надежностью, стоит сто восемьдесят миллионов кредитов. Станция… Кстати, что за станция?
— Средняя, «Лемур» в нестандартной компоновке.
— «Лемур»?! Весело. Подобная станция стоит от трехсот миллионов, да еще бывшая военная и в нестандартной компоновке. Наверняка ведь за четыреста потянет?.. В чем подвох?
— Неизвестность. Прошло больше ста лет, мы не знаем, на месте ли он. Поэтому сразу и предупреждаем. Трюм у корабля цел, двигатели тоже. Однако один-единственный неудачный выстрел повредил гипердвигатель. Ремонт в тот момент был невозможен, и мы, спрятав транспортник, законсервировали все, что можно. В общем, ты помогаешь нам, мы передаем тебе координаты транспортника и список запчастей, требующихся для ремонта.
— Это бесполезно, мы же не антарцы. Проще поставить наш прототип… Ладно. Я согласен, тогда давайте все проведем через протокол. Только вместо пары суденышек я вам за такое вознаграждение восстановлю два крейсера, один из них тяжелый, и два небольших грузопассажирских судна. Благо мусорщики щедро снабдили эту систему своими кораблями. Еще установлю нейросети, что успел собрать, и дам базы знаний. Для двухсот человек хватит. Как вам?
— Согласны, тогда начинаем вести договор о сотрудничестве под протокол, — кивнул барон.
Мы оба писали нашу беседу с начала разговора, это и так понятно, но перед составлением официального документа полагается озвучить это вслух для подтверждения.
За десять минут мы составили договор и скрепили его рукопожатием. Отмечать сделку решили потом, когда все стабилизируется.
Откинувшись на спинку кресла, я только сейчас осмотрел кабинет. Красивый, даже гобелены с видами охоты; было видно, что тут поработал неплохой модельер, да и колония была самодостаточная.
— Я все хотел спросить, а как называете вы свою планету?
— Очень просто. Надежда, — ответил барон.
Присутствующие не поняли моего смеха. А когда я объяснил, присоединились ко мне.
— Ну что, приступим? — спросил я, когда все успокоились.
* * *
— Приняли? — спросил инженер Люрье. Припомнив свою старую флотскую профессию, он изрядно помог мне в восстановлении кораблей.
— Да, и «Бегун», и «Ржен». Экипажи их уже осваивают, — устало улыбаясь, ответил я. — Транспортники ребят устроили, осталось только отбуксировать их сюда, на орбиту, и начать восстановление. Все равно лучше не подобрать, флотские, блин, вообще уничтожены.
За последние двадцать три дня я успел восстановить два боевых корабля. Один тяжелый крейсер, имеющий имя «Бегун», с летной палубой на двадцать истребителей — сейчас их принимают летчики авиакрыла крейсера из молодых граждан республики — и крейсер «Ржен». Честно говоря, пришлось побегать и постараться, благо сроки меня не поджимали. Первым делом спустил на планету переносной мобильный реактор, к нему три капсулы диагноста, четырнадцать лечебных, двенадцать реаниматоров и три кибердоктора. Больше не было. Вернее, медоборудование было, но в таком состоянии, что проще пустить на переработку. В общем, все, что можно было использовать, мы или спустили на планету, или переправили на выбранные корабли.
С «Бегуном» я справился быстро. Корму с маневровыми ему отперфорировали во время битвы и реакторный повредили, а вот все остальное фактически в порядке. Систему жизнеобеспечения восстанавливать не нужно. Найдя крейсер такой же модели, но с уцелевшей кормой, переставил двигатели на «Бегун», после чего заделал пробоины, восстановил вооружение, реакторный отсек и провел юстировку гипердвигателя. Все вместе, включая тест-драйв, заняло одиннадцать дней. Быстрота восстановления объясняется тем, что на меня работало более двух сотен инженерных и технических дроидов под управлением Игоря, Андрея и Любы.
А вот со «Рженом» пришлось повозиться. Причина банальна: редкая модель. Таких, судя по записям, погибло всего три. Вот я и помучился, разыскивая остальных, чтобы привести в порядок выбранный. Но как бы то ни было, и он вошел в строй. «Бегуна» принял Тонь, а «Ржен» теперь под командованием капитана Лифра, одного из друзей барона. Ранее он тоже командовал крейсером. В общем, я восстановил наименее поврежденные корабли, с которыми, на мой взгляд, было меньше всего возни. Так что эту часть договора я выполнил, как и предоставить легкое пехотное вооружение республике.
Тогда, три недели назад, после памятного мне разговора в кабинете барона, мы вышли из резиденции и остановились у строя гвардейцев. Именно их мне нужно было протестировать на интеллект, установить нейросети штурмовиков и закачать боевые пехотные базы.