Я вошел в палатку, желая рассказать больному Басию о том, что мост подожгли. Меня все больше занимали нравы этой странной земли. Хотя я не помню, каковы нравы и обычаи других народов, однако уверен: мой собственный народ был совершенно иным; ни в чем я не нахожу ни малейшего знакомого отклика.
Басий был очень слаб, однако мне показалось, что боль не слишком донимает его. По словам Ио, порой он весь горит, бредит и впадает в детство, рассказывая о своих учителях. Я заговорил с ним, и он оказался в здравом уме и твердой памяти.
Я рассказал ему про мост, и он предположил, что это сделали рабы с противоположного берега, надеясь направить нас по другой дороге. Естественно, я ничего не сказал ему ни о Кердоне, ни о том, что случилось в кузнице. Он спросил, распаханы ли для посева озимых поля, мимо которых мы проходили. Я удивился: мне казалось, он и сам видел их, однако он сказал, что почти весь день проспал да и с носилок много не увидишь, ведь рядом всегда кто-то идет. Я рассказал, что поля все еще покрыты жнивьем возможно, потому, что так много мужчин состоит на службе в армии.
- Пахать пора, - прошептал он. - Пока дожди не пришли.
- Ну тебе-то пахать рановато. Сперва поправься. Уверен, твои рабы прекрасно все сделают сами под твоим присмотром.
- Спартанцы никогда не пашут, ясно? Только я больше уже не хочу быть спартанцем. А землю обрабатывать необходимо. Вот в Аттике гоплиты имеют земельные наделы и рабов, однако и сами тоже работают на земле. Жаль, что я не могу. Рабочие руки в нашем хозяйстве очень нужны, только мне, наверное, придется обучать воинов.
- Война ведь почти закончена, - утешил я его. - По крайней мере, так говорят.
Он сокрушенно покачал головой:
- Великий царь еще вернется. А если не вернется, так мы сами пойдем грабить Сузы и Персеполис. И разразится еще одна война. Всегда начинаются новые войны...
Ему захотелось пить. Я принес воды из неторопливой зеленоватой реки, смешал с вином и поднес ему чашу.
- Больше уж нам с тобой не удастся сразиться, Латро, - промолвил он. Да, сегодня ты уж точно с одного раза положил бы меня на лопатки. Впрочем, запомни: когда-нибудь я снова одержу над тобой победу! Запомнишь?
- Вряд ли.
- Тогда запиши. После нашего первого поединка ты долго записывал что-то в свой дневник. Почитай-ка его.
Выйдя из палатки, я уселся на солнышке, намереваясь по совету Басия почитать свою книгу, однако не знал, где мне искать описание нашего поединка, и даже не был уверен, что этот поединок взаправду состоялся. Так что я открыл книгу где-то посредине и прочитал, как Эврикл Некромант заставил мертвую женщину встать из гроба. Читая это, я радовался, что ночь еще не наступила, и через каждые несколько строк поднимал глаза от написанного и любовался мирной рекой и легким черным дымком от сгоревшего моста, который рабы уже растащили на бревна.
Вскоре ко мне подошла Дракайна и уселась рядом. Она даже рассмеялась, увидев мое встревоженное лицо, и спросила, о чем это таком страшном я думаю.
- Что за ужасная вещь - иметь память! - воскликнул я. - Хотя я по-прежнему мечтаю, чтобы она ко мне вернулась.
- Но зачем она тебе, если помнить так ужасно?
- Потому что, не имея памяти, я теряю себя; а это еще страшнее. Каждый день для меня - словно камень, который вынули из стены дворца и перенесли в чужие края, где никто не знает, какими должны быть та стена и тот дворец.
- Раз так, ты должен радоваться каждому новому дню, ибо тебе принадлежит только один этот день.
- Взгляни на рабов, что трудятся в полях, мимо которых мы только что прошли, - сказал я. - Для них каждый новый день весьма похож на предыдущий. И если б я мог отыскать свою родину, то жил бы там, как они: зная о вчерашнем дне по сегодняшнему, даже если б не помнил, что случилось вчера.
- Богиня же обещала, что вскоре ты вернешься к своим друзьям, - утешила меня Дракайна. - Так ты сам говорил.
Я вздрогнул от радости, ибо совсем забыл об этом, и, не сознавая, что делаю, обнял Дракайну и поцеловал ее. Она не противилась, но губы ее оказались холодны, точно галька на дне того быстрого ручейка, где я когда-то в детстве плескался и шлепал босиком.
- Пойдем, - сказала она. - В палатке Пасикрата нам никто не помешает, если завязать тесемки полога. У меня припасено неплохое вино, а рабы принесут нам поесть. Мы можем не выходить оттуда до самого утра.
Я последовал за нею, даже не вспомнив о том, что обещал Кердону. В палатке было тепло, темно и тихо. Дракайна скинула свой пурпурный плащ и спросила:
- А ты помнишь, Латро, как выглядит женщина?
- Конечно! - воскликнул я. - Я не помню лишь, когда в последний раз занимался любовью с женщиной.
- Что ж, взгляни на меня. - Она стащила через голову свой "хитон. Округлые бедра ее были точно легкий изгиб морской волны, а груди вздымались горделиво, точно белоснежные купола дворцов, увенчанные красными халцедонами. Вокруг талии у нее была повязана змеиная шкурка.
Заметив мой взгляд, она коснулась ее и пояснила:
- Я не могу снять это. Но, по-моему, в этом особой необходимости нет?
- Нет, - согласился я и поцеловал ее.
Она засмеялась и принялась тормошить и ласкать меня.
- Разве ты не помнишь, Латро, как мы сидели с тобой рядышком на холме, когда были на этом острове в первый раз? Ах, как я желала тебя тогда! Но теперь-то уж ты мой.
- Да, твой, - сказал я, понимая, что лгу ей, хоть и сгораю от страсти. Я жаждал ее, как умирающий в пустыне жаждет глотка воды, как изголодавшийся жаждет хлеба, как слабый жаждет величия и царской короны. Но, увы, не как мужчина жаждет женщины. И ничего с этим поделать я не мог.
Она посмеялась над моей слабостью, и я почувствовал, что с удовольствием удушил бы ее, однако она своим странным взглядом точно отняла силу у моих рук; мне показалось, что их и вовсе оторвали от тела...
- Я еще приду к тебе - когда взойдет луна, - сказала она. - Тогда ты будешь сильнее. Жди меня.
И вот я сижу у костра и записываю все это в свой дневник, надеясь когда-нибудь разобраться, что же со мной произошло. Ночная бабочка трепещет крылышками у самого огня. Я смотрю на нее и жду, когда же наконец взойдет луна.
30. ВЕЛИКАЯ МАТЬ
Ужасная богиня, которой поклоняются здешние жители, рабы Спарты, явилась мне прошлой ночью. Я коснулся ее, и она стала видима всем. Страшное было зрелище! И сейчас еще весь лагерь гудит, однако я могу не торопиться со своими записями: еще не починили мост и нужно закупить на рынке провизию. Так что я еще не раз успею все перечитать, чтобы уже никогда не забывать этого.
Итак, вчера вечером Кердон незаметно подкрался ко мне, когда я сидел, тупо уставившись в огонь. Он присел возле меня на корточки и прошептал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});