Читать интересную книгу К востоку от Эдема - Джон Стейнбек

У себя в спальне Кейт вынула из сумки пять бутылочек, исписанную бумажку. Вложила это все в чулок, свернула и, спрятав в резиновый ботик, поставила его в глубь стенного шкафа, рядом с другим ботиком.

3

Дом Фей стал постепенно меняться. Раньше были девушки неряшливы, обидчивы. Только укажи им, что надо опрятнее держать себя и комнату, — и готова страшная обида, и весь дом дышал бы недовольством. Но Кейт повела дело иначе.

Как-то вечером, за ужином она сказала, что заглянула к Этель и там так чистенько и хорошо, что просто нельзя было не купить Этель подарок. Тут же за столом Этель развернула сверток; внутри оказался большой флакон одеколона, — надолго хватит. «Хорошо, что Кейт не заметила грязное белье под кроватью», — подумала обрадованная Этель. И сразу после ужина убрала белье, смела паутину из углов, помыла пол.

Вскоре потом Кейт объявила, что сегодня Грейс особенно красива, и, сняв с себя брошь в виде бабочки с фальшивым брильянтом, подарила ей. Пришлось Грейс побежать к себе наверх и надеть чистую блузку ради такой броши.

Повар Алекс, которого обычно ругательски ругали за стряпню, впервые услыхал, что никто не печет таких вкусных печений, как он, и что кулинарному искусству обучиться нельзя, надо родиться с талантом, чутьем, как у него.

Слепой тапер услышал, что его все любят. И его заезженно-тупая игра заметно улучшилась.

— Начинаешь вспоминать, и странное звучит из прошлого, — как-то сказал он Кейт.

— Что именно? — спросила она.

— Да вот хотя бы. — И сыграл ей.

— Прелестно, — сказала она. — Что это?

— Не помню. Кажется, Шопен. Эх, если б я мог видеть ноты!

Он рассказал ей печальную историю о том, как лишился зрения, а никому прежде не рассказывал. И в тот субботний вечер, убрав цепку со струн, он сыграл вещь, которую вспомнил и подрепетировал утром, — «лунное» что-то, кажется, Бетховена.

— И в самом деле лунное, — сказала Этель. — А слова знаешь?

— Оно без слов, — сказал Слепенький. — А надо бы слова. Мотив красивый, — сказал Оскар Трип, субботний гость из Гонзалеса.

А в один из вечеров Кейт вручила каждой девушке подарок — ведь во всем округе нет лучше, чище и милее дома, чем у Фей, и кого же благодарить за это, как не девушек! А такую приправу к рагу вы где-нибудь ещё пробовали?

Алекс ушел в кухню, украдкой вытер глаза тыльной стороной руки. Ух, какой он им приготовит пудинг с черносливом — пальчики оближут!

Джорджия стала вставать не позже десяти утра и брать у Слепенького уроки игры на рояле, и ногти у неё теперь были чистые, ухоженные.

— А я уж совсем было решила бросить ремесло и выйти замуж. Представляешь? — сказала Грейс, возвращаясь после утренней воскресной мессы.

— У нас и правда стало славно, — ответила Трикси. Девушки из дома Дженни, когда приходили к Фей на именинный торт, глазам своим не поверили. Теперь у них только об этом и говорят. Дженни очень рассердилась.

— А утром сегодня видела цифру на доске?

— Конечно, — восемьдесят семь за одну неделю. И ведь не праздники сейчас! Ну-ка, пусть Дженни или Негра с нами потягаются!

— Какие там праздники! Сейчас великий пост! У Дженни небось ни клиента.

После той болезни и кошмаров Фей была тиха, подавленна. Кейт чувствовала на себе наблюдающие взгляды Фей, но тут уж ничего не поделаешь. А что свернутый трубкой документ по-прежнему в шкатулке, Кейт удостоверилась, и девушки все его видели или слышали о нём.

Как-то днем Кейт постучалась к Фей, вошла; Фей подняла глаза от пасьянса.

— Как себя чувствуешь, мамочка?

— Прекрасно, чудесно. — Убрать из глаз настороженность Фей не смогла, не настолько она была ловка. — Знаешь, Кейт, мне хочется в Европу.

— Вот и чудесно. Эту поездку ты заслужила и можешь себе позволить.

— Я не хочу одна ехать. Хочу, чтобы и ты поехала со мной.

— Я? Ты хочешь взять меня? — Кейт взглянула удивленно.

— А как же. Конечно.

— Ах, милая мамочка! Когда же мы поедем?

— А ты хочешь?

— Я всегда мечтала. Когда же мы поедем? Давай не будем откладывать.

Из взгляда Фей ушло недоверие, лицо разгладилось.

— Может быть, будущим летом, — сказала она. — Будем готовить поездку на лето. Кейт!

— Да, мама?

— Ты… ты больше не обслуживаешь клиентов?

— Да зачем же? Ты ведь так обо мне позаботилась.

Фей не спеша собрала карты в колоду, обровняла, убрала в ящик столика. Кейт пододвинула стул, села, сказала:

— Хочу с тобой посоветоваться.

— О чем?

— Я стараюсь помочь по хозяйству, ты знаешь.

— Я без тебя как без рук, душенька.

— Больше всего мы тратим на питание, особенно зимой.

— Верно.

— Ну так вот: сейчас фрукты и всякие овощи можно купить за гроши. А зимой, сама знаешь, сколько приходится платить за консервированные персики и молодую стручковую фасоль.

— Неужели ты хочешь заняться консервированием?

— А почему бы нам не заняться?

— И Алекс согласен возиться?

— Хочешь верь, мама, хочешь не верь, но Алекс сам предложил. Спроси его.

— Не может быть!

— Клянусь тебе, сам предложил.

— Чудеса, черт меня дери… Ах, прости, душенька. Сорвалось с языка…

И кухня обратилась в консервный завод; все девушки помогали. Алекс и вправду поверил, что это его идея. Ведь он получил за неё серебряные часы с выгравированной дарственной надписью, когда управились со всеми банками.

Обычно Фей и Кейт ужинали за общим длинным столом, но по воскресеньям, когда Алекс не готовил и девушки обходились многослойными бутербродами, Кейт сервировала ужин для двоих в комнате у Фей. Это были приятные, по-дамски элегантные ужины. Всегда был какой-нибудь деликатес — гусиная печенка, особенный салат, пирожные из булочной Ланга, что на Главной улице. И на столе у Фей постлана была не белая клеенка, как в столовой, а камчатная белая скатерть, и салфетки были не бумажные, а льняные. Кейт сервировала стол по-праздничному, со свечами и — что редкость для Салинаса — с цветами в вазе. Кейт умела составлять прелестные букеты из полевых цветов, которые сама и собирала.

— Что за умница, — восторгалась Фей. — Все она умеет, из ничего сделает чудо. Мы с ней в Европу поедем. Вы и не знаете, а она и по-французски говорит. Честное слово. Вот на досуге попросите её сказать что-нибудь по французски. Она и меня учит. Знаете, как по-французски хлеб?

Фей наслаждалась предвкушением поездки. Она оживленно готовилась, планировала — и все благодаря Кейт.

4

В субботу четырнадцатого октября над Салинасом пролетели первые дикие утки. Фей видела в окно — летели на юг большим клином. Как всегда перед ужином заглянула Кейт.

— Летят утки, — сказала Фей. — Зима уж на подходе. Сказать Алексу — пусть печи приготовит.

— Подать тебе твое укрепляющее, мамочка?

— Да. Ты меня совсем разбаловала своими заботами.

— Я люблю о тебе заботиться, — сказала Кейт. Достала из комода бутылку с микстурой Пинкем, подняла её на свет, — Тут на донышке. Надо новую.

— Кажется, у меня там в шкафу остались ещё три из купленной дюжины. Кейт взяла стакан.

— Мушка попала, — сказала она. — Пойду вымою. На кухне Кейт ополоснула стакан. Извлекла из кармана пипетку, заполненную прозрачной жидкостью — настойкой чилибухи — и воткнутую в кусочек картофелины, как затыкают нос керосинового бидона. Аккуратно выдавила в стакан несколько капель.

Вернувшись к Фей, налила три столовые ложки микстуры, размешала в стакане. Фей выпила, облизала губы.

— Горькое на вкус, — сказала она.

— Горькое, мамочка? Дай попробую.

Кейт налила из бутылки в ложку, глотнула, поморщилась.

— И в самом деле, — сказала она. — Должно быть, слишком давно стоит. Надо выбросить. Ужасно горькое. Я принесу сейчас воды, запьешь.

За ужином Фей сидела вся раскрасневшаяся. Вот положила вилку, как бы прислушиваясь к себе.

— Что с тобой? — спросила Кейт. — Что с тобой, мама?

Фей очнулась.

— Сама не пойму. Наверное, небольшой сердечный спазм. Ни с того ни с сего стало страшно, и сердце застучало.

— Может, в спальню тебя проводить?

— Нет, милая, уже все прошло.

— Ой, у тебя такой густой румянец, Фей, — сказала Грейс, кладя вилку.

— Мне это не нравится, сказала Кейт. — Надо позвать доктора Уайльда.

— Не надо, все уже прошло.

— Ты меня напугала, — сказала Кейт. У тебя так и раньше случалось?

— Одышка иногда бывает. Видно, я слишком растолстела.

Весь тот субботний вечер Фей чувствовала себя неважно и по настоянию Кейт в десять часов легла спать. Кейт несколько раз заглядывала, пока не убедилась, что Фей спит.

Назавтра Фей вполне оправилась.

— Это, видимо, просто одышка, — сказала она.