Еще один «энергетический проект» Пантелеймон Кондратьевич курировал с, мягко говоря, сильным недоумением: академик Синицкая предложила ему обеспечивать энергетику в республике картофельной ботвой. Поначалу он воспринял это предложение как глупую шутку, но сейчас…
Тогда, на совещании, посвященном развитию химической промышленности в Белоруссии (и, в частности, производства удобрений) товарищ Синицкая в перерыве сказала Пантелеймону Кондратьевичу буквально следующее:
— Сейчас в Белоруссии из полезных ископаемых только одна картошка имеется. Но она — ископаемое гораздо более полезное, чем можно было бы предположить: на кило собранных клубней она дает еще столько же, если не больше, ценнейшей ботвы.
— Вот уж ценность так ценность! Ее даже на компост отправлять — и то пользы мало.
— Это потому, что вы ее в компост неправильно кладете. То есть мужики кладут неправильно. А надо класть правильно, и тогда кило этой ботвы даст целых сто литров горючего газа метана. А если принять во внимание, что в Белоруссии сейчас картошки народ выращивает чуть меньше миллиона тонн, то, мне кажется, пренебрегать сотней миллионов кубометров газа просто глупо.
— Сколько газа⁈
— На самом деле вам придется газа производить минимум раз в пять больше, ведь чтобы ботва газ производила, ее нужно смешать с навозом, дерьмом из городской канализации, добавить ботву и жмых сахарной свеклы…
— Ботва и жмых идут на корм скотине!
— Да, но после того, как скотина ее переварит, то получаемый продукт как раз для газа и становится самым подходящим. Там много чего в газовые реакторы добавлять придется — и если вы не сможете обеспечить производство хотя бы полумиллиарда кубов газа в год, то придется вас в угол поставить и леденец отобрать…
В мае сорок первого выстроенный у деревни Шабаны газовый завод вышел на производство шестидесяти тысяч кубометров метана в сутки — и уже началось строительство второй очереди этого завода. А еще сразу семь таких же заводов стали строиться в других областях Белоруссии, так что, услышав об открытии месторождения газа в Ставрополье, Пантелеймон Кондратьевич лишь ехидно усмехнулся. А к словам Веры Андреевны он теперь стал относиться с огромным уважением: тогда она мало что написала на бумажке расчет того, как из полумиллиарда кубов метана сделать полмиллиона тонн мочевины, но и намекнула на возможность получения другого удобрения:
— А еще… у вас в республике геологи-то есть?
— Для разведки новых месторождений картошки? — усмехнулся товарищ Пономарев.
— И это лишним, конечно, не будет. Но если геологии у вас найдутся и они в окрестностях Старобина пробурят дырку в земле, метров так в четыреста с небольшим глубиной, то они найдет кое-что настолько интересное, что им придется минимум по Красному Знамени дать…
Избытка геологов в Белоруссии точно не было, как и буровых установок — но теперь, когда в полном соответствии с предсказаниями самого молодого академика в республике появился свой газ, Пантелеймон Кондратьевич решил, что советы ее нужно не просто выслушивать, а немедленно исполнять — и в Старобин была отправлена геологическая экспедиция. Сам товарищ Пономарев с содроганием вспоминал, сколько ему пришлось выслушать, пока он эту буровую добывал — а теперь просто ждал, что там эти геологи на глубине в четыреста метров найдут. И внутренне готовился снова обратиться к товарищу Синицкой, в этот раз уже за орденами для геологов: он уже знал, что Вера Андреевна всегда выполняет свои обещания по части наград. А вот за что она эти награды пообещала, было еще неизвестно, и оставалось только ждать того, что сообщат геологи…
Начиная с определенного уровня руководители в СССР переставали следить за календарем. То есть все же следили, но вот на дни недели внимания уже не обращали — и на состоявшемся первого июня совещании руководства НТК никто даже не вспомнил, что сегодня вообще-то воскресенье. То есть вспомнила одна Вера, которая, войдя в зал совещаний, громко со всеми поздоровалась и также громко высказала свое мнение по поводу даты:
— Всем здравствуйте, и я на самом деле всем здоровья желаю, даже несмотря на то, что мне даже в воскресенье из-за вас, гадов и мерзавцев, с детьми посидеть не получается.
— И мы все очень рады тебя видеть, — ухмыльнулся Валентин Ильич. — Но ты уже большая, сама понимать должна, что по будням у всех нас другой работы хватает… и у тебя, кстати, тоже: все же сессия в университете начинается, даже если про все остальное не вспоминать. Так что садись и давайте приступим…
На самом деле по сегодняшним вопросам присутствие Веры на совещании было совсем не обязательным, но Валентин Ильич давно уже заметил, что при ней совещания проходили быстро, по деловому, не превращаясь в матерные перебранки — и потому при малейшей возможности ее на подобные совещания приглашал. Вдобавок она довольно часто и по вопросам, с химией вроде как и не связанным, давала довольно неплохие советы — а на сегодняшнем совещании любые советы были бы очень кстати. Просто потому, что основной вопрос был очень непростой: как НТК может помочь в развитии промышленности в Китае. А то, что совещание пришлось созывать именно в воскресенье, объяснялось просто: товарищ Мао в пятницу окончательно разгромил войска Гоминьдана, попутно выгнав из Гонконга и Макао британцев и португальцев — и у него политическая обстановка стала более чем напряженной — а новое обострение на границе Советскому Союзу точно не требовалось.
СССР коммунистам Китая помог в этой войне очень сильно, фактически полностью почти четрырехмиллионную армию товарища Мао вооружив и обеспечив боеприпасами. И прокормив ее в течение почти четырех лет — а теперь товарищ Сталин очень хотел, чтобы Китай сам себя смог прокормить и обеспечить всем необходимым. Потому что усаживать себе на шею еще и четыреста миллионов китайцев Иосиф Виссарионович считал совершенно недопустимым, Советскому Союзу и себя прокормить было непросто. А ведь еще СССР сильно помогал и старым союзникам, Монголии и Корее — но с этими двумя странами было уже понятно, что скоро они с шеи советского народа точно слезут и даже сами помогать ему начнут довольно многим. А вот с китайцами все было не очень понятно — и НТК было поручено разработать такую программу помощи очередному братскому народу, чтобы при этом и советских людей не обездолить.
А помогать точно было необходимо: все же Вячеслав Михайлович договорился с товарищем Мао о признании коммунистическим Китаем независимости Восточного Туркестана, Монголии и Маньчжурии. Но не просто так, а в обмен на «всемерную поддержку в развитии китайской промышленности и сельского хозяйства» — и теперь товарищ Сталин потребовал от НТК установить размер этой всемерности…
И когда Валентин Ильич огласил тему совещания, Вера не удержалась:
— Лично я думаю, что тут и обсуждать нечего.
— Как это нечего? — возмутился было товарищ Тихонов.
— Вот так: нечего и всё. У нас по плану идет строительство всего, что только можно и нельзя, в СССР — и все силы, все ресурсы мы должны направить именно на решение наших задач.
— Но помощь коммунистам Китая тоже является нашей задачей! Товарищ Сталин сказал…
— Я знаю, что сказал товарищ Сталин — а еще я хорошо знаю, чем мы занимаемся и сколько усилий на это тратим. И знаю, что резервов у нас просто нет.
— То есть вы хотите сказать, что помогать китайским товарищам мы не должны⁈
— Валентин Ильич, вы меня что, плохо слышите? Я сказала, что у нас нет резервов — но вот у товарища Мао такие резервы есть. У него сейчас армия в четыре миллиона человек, а у нас на стройки людей не хватает. Так вот, я предлагаю сделать так, чтобы китайские коммунисты сами помогли себе китайскую промышленность выстроить. И начать можно, скажем, с тракторов, которые мы для Кореи в Лесогорске делали: нам они не нужны, Ирсен у себя уже два завода выстроил, которые точно такие же трактора производят — вот мы китайцам этот завод подарим, всю документацию на трактор передадим — и пусть они для себя сами еще такие же заводы строят.