У ступеней храма Отца — Неба стоял глава Храма Отца — Неба — седовласый, но еще крепкий пожилой мужчина, опиравшийся на деревянную палку. Светлейший Джесала Бларер возглавлял Совет главного эрнодарского Храма уже почти двадцать лет и, судя по всему, пока не собирался уходить на покой, хотя слухи о том, что ему на смену готовы прийти более молодые служители Отца — Неба, неустанно ходили среди придворной элиты. Кроме того, поговаривали, что он сам обладает изрядной магической силой, поэтому активно пригревает в храме чародеев. Ильтера хорошо знала его — Джесала был одним из немногих людей, относившихся к королевской воспитаннице с настоящей, а не показной доброжелательностью. И кто бы ни утверждать, что Роэран готов «подвинуть» главу Храма, она бы в этом усомнилась. Джесала Бларер только выглядел добродушным «дедулей», однако это впечатление было, пожалуй, обманчиво.
— Кто пришел сегодня в храм просить благословения Отца — Неба на бракосочетание? — его на удивление молодой голос с легкостью перекрыл и шум толпы. — Пусть они выйдут на площадь, чтобы небеса увидели просителей!
Ильтера поднялась на ногах, ставших за время поездки почти деревянными. Она бы, наверное, упала, если бы Дорнан предусмотрительно не подал ей руку. Чародейка чувствовала себя неуклюжей кобылой, по недоразумению нацепившей туфли для бальных танцев. Публика затихла, эскорт расступился, люди Канара Стелла с некоторой неохотой тоже подались в стороны. Даже придворные болтуны, что‑то активно обсуждавшие в задних рядах, приумолкли, поскольку на них зашикали соседи. Никто не желал разгневать Отца — Небо в лице главы Храма. В полном молчании невеста с помощью жениха выбралась из повозки, ухитрившись не упасть, и они рука об руку вышли на площадь.
— Кто просит благословения Отца — Неба на бракосочетание? — снова повторил Джесала, наградив мужчину и девушку испытующим взглядом.
— Дорнан из Дома Койр, тейллер, — спокойно произнес жених.
Все правильно: не хочешь разгневать жрецов — не называйся королем до коронации. Хватит и звания полноправного рыцаря, хотя он мог бы назваться и главой Дома. Уголки рта Джесалы слегка дрогнули, взгляд потеплел, и он одобрительно кивнул, поворачиваясь к невесте.
— Ильтера из Дома Морн, маг, — хотела бы она, чтобы ее голос звучал столь же спокойно, как у Дорнана, но дочь уничтоженного рода на такую роскошь права не имеет.
— Откройте лицо невесты, — кратко приказал Джесала.
Дорнан наклонился, подхватывая покрывало за нижний край, и одним взмахом освободил от него Ильтеру. К счастью, тонкая ткань не повредила прически, и девушка удовлетворенно услышала восхищенный вздох, прокатившийся по толпе. Спасибо Соре, сделавшей из нее настоящую красавицу, — по крайней мере, эрнодарцы не подумают, что королевой станет какая‑то оборванка. Вспомнив незнакомку из зеркала, Ильтера немного приободрилась. Впрочем, на лице жениха не отразилось никаких чувств — кажется, она с тем же успехом могла бы оказаться под покрывалом, например, совершенно голой или в синяках, будущий муж, небось, и бровью бы не повел. Он всего лишь выполняет долг перед умершим отцом, а не вступает в брак по собственному желанию.
— Ты видишь ту самую девушку, которую намеревался ввести в свой Дом? — скучающим тоном поинтересовался Джесала.
— Да, это она.
— А ты, — жрец снова повернулся к Тере, — желаешь войти в Дом мужчины, которого видишь перед собой?
— Да.
— Тогда повернитесь друг к другу лицом и возьмитесь за руки, — седовласый мужчина ободряюще улыбнулся Ильтере и, неожиданно легко обернувшись, вручил свой посох кому‑то из младших жрецов. — Сегодня Отец — Небо и дети его услышат ваши клятвы!
Еще несколько минут — и все станет необратимым. Тера на негнущихся ногах повернулась к жениху и вложила ледяные руки в его теплые ладони.
— Я, Дорнан из Дома Койр перед лицом Отца — Неба и присутствующих здесь свидетелей беру тебя, Ильтера из Дома Морн… — слова гулко отдавались на площади, разрезая жизнь придворного мага на «до» и «после»…
— Прошу, ваше величество, сюда, — кажется, это один из младших представителей какого‑то Дома — так суетиться перед новоиспеченной королевой более высокопоставленные придворные себе бы не позволили.
— Благодарю вас, — улыбнуться, чуть склонить голову и со всей возможной грацией опуститься на мягкое сиденье кресла, стоящего у подножия десятиступенчатого постамента, установленного на Дворцовой площади.
Больше всего Ильтере хотелось, чтобы ее оставили в покое и дали привести в порядок мысли и чувства. Но пока следовало довольствоваться уже и тем, что хотя бы позволили сесть. После свадьбы и проведенной за ней коронации она чувствовала себя так, словно провела пару суток в седле. Хотя нет, сорокачасовой верховой переход, однажды случившийся в ее жизни, надо признать, был гораздо проще и не отнял у Теры столько душевных сил. Там все казалось понятным: пограничники запросили помощи, королевская гвардия отправила несколько отрядов, с которыми тайно от короля увязалась и леди придворный маг, воспользовавшись относительной свободой передвижения. Впереди был враг, позади — Эрнодар, по полям гулял ветер, а верная Нарна — подарок Майрита на двадцатилетие воспитанницы — оказалась весьма выносливой и резвой кобылкой, к тому же прекрасно обученной и малочувствительной к магии. Рейд прошел без особых приключений, хотя потом ей и пришлось выдержать несколько дней королевского гнева, слегка уравновешенного лишь облегчением от того, что строптивая девица вернулась из небольшой локальной стычки живой и невредимой.
Теперь все было сложнее. Уже не столь очевидно, кто друг, а кто враг. Улыбающиеся и поздравляющие короля и королеву придворные изо всех сил демонстрировали самые трогательные чувства, кое у кого даже слезы на глаза наворачивались, но Ильтера сомневалась в том, что хоть кто‑то из них действительно испытывал то, о чем говорил. Пожалуй, она поверила в искреннюю радость только собственного эскорта, Соры Талит и остальных слуг, работавших во дворце Майрита, Джесалы Бларера да Коттара Лонка. И, наверное, тех немногих представителей Домов, которые участвовали в боевых конфликтах вместе с Терой — они поздравляли сдержанно и без витиеватой напыщенности, зато слова их шли от души, не укладываясь в рамки традиционных дворцовых речей.
На ее волосах сейчас красовалась тиара королевы, парная тиаре короля, — скорее церемониальный знак, нежели украшение. Два простых золотых обруча — женский и мужской, — по преданию, были откованы еще на заре существования Эрнодара. Ни одна модница из тех представительниц Домов, что сегодня поздравляли Ильтеру, в обычное время не согласилась бы надеть такое незатейливое украшение, однако сейчас они смотрели на чародейку с завистью. Любая из них без колебаний отдала бы полжизни за то, чтобы несколько часов побыть в этой тиаре, и рассталась бы со всеми фамильными доходами и драгоценностями за право сесть в кресло королевы у Клятвенного постамента, установленного на площади перед дворцом.