Струан приказал поставить паруса к ветру, и около получаса они гладко скользили по воде, ничем не выделяясь среди других лодок. Внезапно краем глаза Струан заметил большую лорку, быстро приближающуюся к ним с наветренной стороны. На носу лорки стоял Брок. Струан пригнулся, бросился к румпелю и оттолкнул рулевого. Вонг и рулевой изумленно посмотрели на него и что-то возбужденно затараторили, вся команда следила за Струаном.
Он круто перевел румпель вправо, моля Бога, чтобы лорка быстро послушалась руля. До него чуть слышно донесся голос Брока: «Ну-ка, право руля, живее!» и он почувствовал, как его паруса потеряли ветер. Струан рванул румпель в другую сторону, чтобы развернуться и поменять направление на противоположное, – бесполезно, судно его не слушалось. Лорка Брока подошла к ним бортом, он увидел, как взлетели вверх абордажные крючья и намертво впились в их фальшборт. Струан поднял мушкет.
– О, да это ты, Дирк, клянусь Богом! – крикнул Брок, изображая крайнее удивление. Он, широко улыбаясь, облокотился на фальшборт.
– Абордажные крючья являются актом пиратства, Брок! – Струан перебросил нож – рукояткой вперед – Вонгу. – Крючья рубить быстро раз-раз!
– Прав ты, парень, прав. За крючья прошу прощения, – отозвался Брок. – Я, было, подумал, что твоей лорке понадобился буксир. Да и флага твоего на мачте не видно. Ты, может, теперь его стыдишься?
Струан видел, что команда Брока вооружена и стоит по местам. Горт расположился на полуюте рядом с небольшим фальконетом на вертлюжной подставке, и, хотя орудие не было направлено в его сторону, Струан знал, что оно заряжено и готово к бою. – В следующий раз, когда ты бросишь абордажные крючья на мой корабль, я буду считать тебя пиратом и разнесу тебе голову.
– Разрешение ступить на борт, Дирк?
– Да.
Брок проскользнул меж такелажных тросов своей лорки и перепрыгнул на лодку Струана. Три человека вскочили на фальшборт, готовясь последовать за ним, но Струан поднял мушкет и прокричал: – Стоять на месте! Хоть один ступит на борт без разрешения, и я отправлю вас прямо в ад.
Матросы, качнувшись вперед, остановились.
– Совершенно верно, – кивнул Брок с сардонической усмешкой. – Таков морской закон. Капитан приглашает на борт, кого захочет. Стойте, где стоите.
Струан подтолкнул Вонга вперед.
– Обрезай крючья.
Перепуганный китаец подбежал к борту и начал кромсать веревки. Горт развернул фальконет, и Струан прицелился в него.
– Отставить, Горт! – резко выкрикнул Брок.
Морской закон был на стороне Струана: использование абордажных крючьев действительно квалифицировалось как пиратство. Равно как и появление на борту с оружием без разрешения капитана. А изо всех английских законов ни одни не охранялись столь строго и не исполнялись столь неукоснительно, как законы, регулирующие отношения кораблей и определяющие права капитана в открытом море. Наказание за пиратство было одно: веревка на шею.
Вонг перерезал последний трос, и лорки начали расходиться. Когда между ними легла полоса воды в тридцать ярдов, Струан опустил мушкет и прокричал:
– Попробуйте только подойти ко мне ближе чем на пятьдесят ярдов, и, клянусь Господом, я обвиню вас в пиратстве. – Он оперся спиной на фальшборт. – Что все это значит, Тайлер?
– Я мог бы у тебя спросить то же самое, Дирк, – беспечно ответил Брок. – Я заметил вчера, как ты проскользнул на ют сампан. – Его глаз посверкивал в свете фонаря. – Потом я увидел тебя в очень смешном наряде – ни дать ни взять кули – и, слава Богу, ты благополучно добрался до своей фактории. Странно все это, сказал я себе. Может, старина Дирк сделался главою скорбен? Или, может, старине Дирку нужна помощь, чтобы целым и невредимым выбраться из Кантона? Поэтому мы немного от ошли вниз, потом потихоньку вернулись и встали на якоре к северу от поселения. Дальше глядим, ты садишься на эту вонючую посудину. Ты сам и с тобой две красотки.
– То, что я делаю, никого, кроме меня, не касается.
– Ага, кто же спорит?
Мозг Струана лихорадочно работал. Он понимал, что лорка Брока гораздо быстроходнее его собственной, что команда опасна и хорошо вооружена и что одному ему против них не выстоять. Он проклинал себя за то, что был так самоуверен и не следил за рекой.
Но, с другой стороны, ты все равно бы не заметил, как Брок проскользнул мимо. Как же теперь обыграть его? Должен быть какой-то выход. Ему ничего не стоит пустить тебя ко дну под покровом ночи, и, даже если ты уцелеешь, ты вряд ли сможешь доказать что-нибудь впоследствии. Брок просто заявит, что это произошло случайно. К тому же Мэй-мэй не умеет плавать.
– Эта старая лоханка сидит что-то уж необычно низко. Может, швы текут? Или груз так тяжел?
– Что у тебя на уме, Тайлер?
– Слухи, парень. Все вчерашнее утро перед нашим отъездом не смолкали разговоры. Слухи про серебро Ти-сена. Ты слышал об этом?
– Господи, да о чем там только не болтали.
– Верно. Но все сходились в одном: где-то в Кантоне спрятано серебро, много серебра – выкуп императору. Я об этом даже думать не стал. Пока не увидел, что ты вернулся. И тут мне подумалось, как интересно все получается. Это после спора-то на двадцать тысяч гиней. Очень интересно. Потом ты ночью, как вор, садишься на груженую лорку и идешь на юг, хотя северный рукав удобнее. – Брок потянулся и яростно поскреб бороду. – Старого Дзин-куа что-то не было видно эти дни, а?
– Его нет в Кантоне, это верно.
– Старый Дзин-куа ведь твой пес. По крайности, – с издевкой сказал Брок, – он твой человек, а?
– Ближе к делу.
– А куда спешишь, парень? Нет, спешить нам некуда, клянусь Богом! – Он бросил взгляд на нос своей лорки. – Нос-то у нее мелко сидит, тебе не кажется? – Брок намекал на острый железный шпиль сечением в квадратный фут, торчавший из носа на шесть футов сразу под ватерлинией. Много лег назад Струан изобрел этот таран как простой и надежный способ пробивать корпус судна и пускать его ко дну. Брок и многие другие Китайские торговцы переняли его.
– Да. А мы перегружены. Но вооружения у нас хватает.
– Это я заметил. Носовая пушка, кормовая пушка, а вот вертлюгов нет. – Возникла напряженная пауза. – Еще пять дней, и приходит срок твоим бумагам. Верно я говорю?
– Да.
– Ты заплатишь по ним?
– Через пять дней узнаешь.
– Сорок-пятьдесят лаков серебра – это ведь будет много тонн?
– Надо полагать, не мало.
– Я спросил Горта: «Послушай, что стал бы делать старина Дирк, если бы йосс начал вроде как отворачиваться от него?» А Горт и говорит: «Он бы попытался его изменить». – «Верно, – говорю, – но как?» – «Заем», – говорит. «Ага. – говорю, – стал быть, заем и есть». Только где занимать-то? И тут, Дирк, мальчик мой, я подумал о Дзин-куа и о Ти-сене. Ти-сену конец, значит – Дзин-куа. – Он замолчал на мгновение, неторопливо двигая челюстью. – Тут на борту две женщины. Я буду счастлив доставить их на Вампоа в Макао. Куда только ни прикажешь.