Погорелов высказал мысли многих из нас. Ведь разговоров об учебе у нас иногда хоть отбавляй, а возможности часто только те, что в бою. А там, как известно, применяешь фигуры вынужденно — в соответствии с маневром и действиями противника.
Коммунисты отмечали в своих выступлениях, что в условиях фронта летчики должны стремиться использовать любые возможности для совершенствования техники пилотирования: пилотаж в зоне, учебный воздушный бой, стрельбу по наземным целям. На собрании предлагалось продолжать плановую учебу, добиваться совершенствования всех элементов и фигур пилотажа под руководством квалифицированных командиров-методистов. К учебе должны привлекаться все летчики, особенно молодые. Решение собрания потребовало от коммунистов неукоснительно соблюдать строгую воинскую дисциплину на земле и в воздухе, решительно пресекать случаи отступлений от уставов и наставлений, повысить требовательность к себе и к подчиненным. Оно послужило нам, коммунистам, да и всем летчикам, хорошим уроком повышения бдительности, наведения должного воинского порядка в подразделениях, совершенствования боеспособности. Влияние партийной дисциплины на жизнь и боевую деятельность полка чувствовалось теперь, как и всегда в самые ответственные моменты, в полной мере.
Февраль 1944-го выдался снежным, частые метели мешали летной работе. Вылеты в основном начались во второй половине месяца, когда погода чуть стабилизировалась. Полк уже несколько раз перебазировался. Теперь наш аэродром отделяла от передовой лишь небольшая гряда высот. Мы слышали артиллерийскую стрельбу и даже рокот танков.
Близость аэродрома к линии фронта позволила командованию оборудовать на одной из высот наблюдательный пункт. Оттуда мы следили за появлением самолетов противника. Вылет на перехват осуществлялся теперь из положения готовности номер один по первому сигналу с НП.
Обязанности наблюдателей несложны, но очень ответственны. Нередко это дело поручали девушкам. Прилежные и исполнительные, они справлялись и с этой задачей, оказывая большую помощь командованию и выручая механиков, всецело занятых подготовкой машин.
Тот день 24 февраля выдался на редкость ясным. На наблюдательном пункте у телефона дежурила Шура Мягкова. Полеты проходили с обеих сторон весьма интенсивно. Группы одна за другой уходили в воздух и, проведя бой, возвращались, но угроза появления все новых и новых стай стервятников оставалась, и потому готовность номер один не снималась с повестки дня.
…Сквозь окуляры бинокля Шура пристально всматривается в небо, время от времени поглядывает и на покрытое снегом озеро Орлец. По берегу его проходит наш передний край. Девушке видны изломанные линии ходов сообщения, темные холмики блиндажей, брустверы окопов. На душе у Шуры неспокойно. Там, на аэродроме, ждет сигнала на взлет младший лейтенант Степан Молчанов. Шура знает номер его машины и очень волнуется за летчика, предчувствуя, что вот-вот он появится в небе и она сможет наблюдать за его боем.
В полку известно об их дружбе. Девушка скромная, строгая, она любила Степана. Мы, его товарищи, видели, что Молчанов также всерьез увлекся ею. Вчера вечером на торжественном ужине в честь празднования Дня Красной Армии они о чем-то увлеченно говорили, и такая безграничная нежность светилась в глазах обоих, что у всех, кто их видел, теплело на душе. Когда на следующее утро Шура на машине уезжала на наблюдательный пункт, Степан долго смотрел ей вслед.
Солнце поднялось уже довольно высоко, небо по-прежнему было чистым и ясным. Вражеские бомбардировщики продолжали налеты на наш передний край, но каждую их атаку отбивали истребители.
Шура Мягкова спешно сообщила о приближении новой группы бомбардировщиков противника и увидела над своим аэродромом зеленую ракету. Вслед за ней, взблеснув крыльями, взлетали «яки».
Степан Молчанов шел ведомым у заместителя командира эскадрильи старшего лейтенанта С. М. Купаво. Серебряные машины одна за другой, как птицы, взмыли вверх, развернулись и пошли к передовой навстречу врагу. Девушка вела свой бинокль за машиной Степана и тихо приговаривала, как заклинание, одни и те же слова» не замечая никого вокруг: «Вернись живым, Степа… Вернись живым…»
Иногда в линзы бинокля попадал самолет Купаво или «юнкерс», к которому приближалась пара. Купаво и Молчанов с ходу атаковали врага. Трассы их снарядов пересекались почти рядом. Летчики, повторив заход, догнали одного из «юнкерсов» и сбили его. На третьем заходе они разрушили боевой строй фашистов. Сбросив бомбы на свои войска, противник развернулся на запад. Но тут на наших ребят навалилась стая врагов. Четыре «мессершмитта» насели на Купаво и Молчанова.
Силы явно неравные. Два истребителя, применяя фигуры высшего пилотажа, плотно держатся друг возле друга, отчаянно отбиваясь от наседающих врагов. Вошел в штопор еще один Me-109. Но остальные, словно осы, вьются со всех сторон. Воздух то и дело прорезают густые пулеметные трассы.
Шура опрометью бросается к телефонному аппарату, торопится запросить помощь, но с аэродрома уже взмывают в небо новые пары «яков».
Самолет Молчанова наконец выходит из боя. Его отсекают от наседающих «мессершмиттов» взлетевшие свежие пары. Степан проходит над аэродромом, но не может с первого захода попасть на расчищенную от снега полосу и идет на второй круг. Шура теряет серебристую точку из виду. Напряженно всматривается она в бездонное синее небо над горизонтом. Спустя несколько мгновений где-то за высотками вырастает черный столб. Глухие раскаты взрыва доносятся до НП. Позже станет известно, что смертельно раненному летчику не удалось справиться с поврежденной машиной.
«Я долго не могла оторвать взгляд от этого дыма. Все надеялась: вдруг самолет со знакомым номером появится с другого направления и приземлится на аэродроме… — рассказывала впоследствии Шура. — Но не дождалась…»
Степана Молчанова похоронили с воинскими почестями у села Калачево, вблизи Великих Лук, могилу украсили еловыми ветками.
Высокая награда Родины
Март выдался на редкость теплым. Снег с земли начал сходить рано, солнце пригревало все сильнее. Четко наладилась наша воздушная работа.
2 марта с утра до вечера мы прикрывали штурмовики. Все атаки истребителей противника отбили успешно, и «илы» свою задачу выполнили. 3 марта был особый день. Впервые перехватываем самолеты противника с помощью радиолокационной станции наведения «Редут». По ее наведению я сбиваю «Юнкерс-88», пытавшийся внезапно под нижней кромкой облаков проскочить в глубь нашей обороны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});