Читать интересную книгу Смеющийся волк - Цусима Юко

10. Дети воды

Всё вокруг было холодноватого тёмно-синего цвета, напоминающего цвет неба на рассвете. Не понять было, где верх, где низ. Издали доходил сюда белёсый мерцающий свет — словно снежинки переливались во время снегопада. Наверное, там, на поверхности, находился другой мир. Обнажённое тело мальчика качалось среди водорослей. Сцепленное с ним за руку, рядом покачивалось тело девочки помладше. Их тела отливали красивым синим отблеском. Девочка, заворожённая этой красотой, радостно засмеялась. Вместо смеха раздалось бульканье, напоминающее лёгкий звон колокольчика. Оно тоже было жемчужного цвета. Пузырьки поднимались вверх, навстречу белёсому мерцанью, и там исчезали. Девочка, подтягивая за запястье мальчика, который всё ещё спал, стала плавать среди водорослей. Мальчик открыл глаза, с удивлением посмотрел вокруг, увидел девочку и наконец улыбнулся. Он не помнил имени, но перед ним было знакомое родное лицо. Изо рта мальчика тоже поднялась струйка жемчужных пузырей, которые заплясали вокруг в белёсых бликах. Голые дети обнимались, поглаживали друг друга, покусывали и лизали. Они казались друг другу очень красивыми. Подплыла стайка серебристых рыбёшек и, обойдя детей стороной, углубилась в чащу тонких водорослей. Над головами у них в белёсых отблесках проскользнула стайка красных рыбок. Бесшумно колыхались вокруг чёрные и бурые водоросли. Между ними мелькали и исчезали синие рыбки, морские змеи, маленькие креветки, двустворчатые раковины моллюсков и большие трубчатые раковины, крабы в покрытых шипами панцирях. Голые дети, взявшись за руки, с весёлым смехом плыли сквозь густую синеву над морским дном, гонялись за красными и синими рыбками, удирали от мурен, пытались поймать вылетающие изо рта пузырьки. Они играли и резвились, не чувствуя никакой усталости. И спать им не хотелось. И голода они не ощущали. Они готовы были так играть бесконечно. На морском дне виднелась большая скала. Дети подплыли к ней и удивлённо покачали головами. То была не скала, а нечто, сделанное человеческими руками. Люди на этом сооружении плавали по морям. Но сейчас оно лежало на дне морском, и вокруг сновали рыбы, а на железном корпусе прилепилось множество раковин. Теперь это была «холодная спальня». Детям вдруг стало грустно. Они поплыли прочь и вернулись в лес водорослей. Присмотревшись, они увидели, что вокруг в мутной синеве беззаботно плавают такие же, как они, голые люди. Их можно было спутать с рыбами — так свободно они передвигались в морской стихии. Наверное, и они сами казались этим людям рыбами. Там была женщина, сидящая верхом на рыбе с ребёнком у груди. Был мальчик, который играл усами креветки. Мужчины играли в догонялки с морскими змеями. Дети вспомнили, что все эти люди собирались вернуться к себе на родину, что лежит за морем. Наверное, теперь они собьются в косяк, как рыбы, и поплывут под водой на свою родину. А куда же они сами собирались плыть? Дети озадаченно посмотрели друг на друга. Они никак не могли вспомнить. Детям опять стало немного грустно. Они плавали, взявшись за руки, гонялись за стайками серебристых рыбок, дразнили морских звёзд и актиний на морском дне, здоровались с медузами причудливых форм. Наконец они заметили мерцающий белый свет вдалеке. Серебристая медуза, привлечённая мерцаньем, словно растворилась в бликах и исчезла. Дети улыбнулись. Наверное, если туда поплыть, многое станет понятным. Они поспешили вслед за медузой к мерцающему свету, скользя сквозь синеватую толщу воды. Чем ближе они были к источнику света, тем сильнее становилось мерцание. Вот оно превратилось в ослепительный блеск. Их глазам, привыкшим к мягкому, рассеянному свету глубин, стало больно. Тело тоже пронизала острая боль. Но пути назад уже не было. Они плыли всё вперёд и вперёд, в сияющие недра. Раздался звук лопнувшего шара — и они оказались на поверхности. Яркое сияние смешивалось здесь со скорбными воплями.

* * *

… Ночь. Свет лампочек. Отблеск ацетиленовых фонарей. Неподалёку катит трамвай, разбрасывая искры с проводов.

— Ох, жарко! Сейчас бы в воду! — послышался женский голос.

Рядом с женщиной, взявшись за руки, шли двое мальчиков. Сзади послышался только что, должно быть, сломавшийся голос подростка:

— Да, жарища!

— Да ничего особенного! — ответил другой подросток.

— Мама, а куда мы идём? — спросил мальчик.

Женщина, которая несла на закорках малыша, на вопрос не ответила и только продолжала бормотать себе под нос:

— Ох, ну и жара! Ну и жара в Токио!

Двое мальчиков оглянулись. Их старшие братья, двое подростков с бритыми головами в школьных фуражках, в рубашках с короткими рукавами и выцветших брюках, кивнули им. У обоих подростков были загорелые лица, узкие глаза, потрескавшиеся губы. У подростка поменьше глаза были красные и слезились.

— Мама! Ма-а-ма-а!

Мальчики еле волочили ноги, голова у них кружилась от жары, в горле пересохло, в ушах стоял звон.

Женщина с бледным лицом и приоткрытым ртом упорно шла вперёд. Глаза у неё блестели. Под тяжестью малыша она не могла идти по прямой и всё время пошатывалась то влево, то вправо, наклонившись вперёд. Волосы у неё сбились и спутались, пряди прилипали к вспотевшему лбу.

Мальчики слышали, как подростки переговариваются между собой:

— Да, жара! Эх, сейчас бы в воду!

— Мама, ну куда ты нас ведёшь?! — тянул мальчик.

— Не ной! Не видишь? Мама сама не знает, что делать… Сейчас где-нибудь устроим привал, — успокаивал его второй.

— А она говорила, что в Токио нам тётя поможет… Всё враньё, наверное?

— Всё равно, и в Тотиги нам жить нельзя… И в Токио, наверное, тоже. Эх, если бы папа был жив!..

— Что ты заладил?! Как девчонка! Забыл, что мы обещали теперь работать вместо папы?!

Мальчик пониже отвёл глаза и потупился. По улице, пошатываясь, шли подвыпившие мужчины с раскрасневшимися физиономиями, пробегали весело хихикающие женщины в передниках. Женщина в платье с сигаретой в зубах стояла в закоулке между двумя домами. Собака брела вдоль дороги, наклонив голову, с умильным выражением на морде. Кошка переходила через дорогу. Ехал навстречу трамвай, высекая из проводов ослепительные искры. Двое рослых американских солдат шагали по улице, с любопытством озираясь по сторонам. Вокруг них вилась стайка чумазых мальчишек.

Женщина всё шла и шла. Четверо детей поневоле тащились за ней. От вечерних передвижных лотков с едой до них доносились соблазнительные запахи вкусных блюд. Глаза у детей туманились от голода. Они с утра ничего не ели. У старшего подростка в рюкзаке не было никакой еды. В узелке, который несла в руках женщина, тоже ничего съестного не было. Всю провизию, что женщина с пятью детьми захватила из дому в своей горной деревушке перед отъездом из Тотиги, они уже съели. Все деньги, которые у них были, потратили на железнодорожные билеты и одежду для детей.

— Ох, жарко! Вот бы в этой речке искупаться! — бормотала женщина, прикусывая губу.

Она сильно прикусила губу несколько раз, так что пошла кровь. На ногах у женщины были обуты деревянные сандалии-гэта, и пальцы ног тоже были сбиты в кровь. Двое мальчиков крепче сцепили руки и переглянулись. По щекам у них при этом потекли слёзы.

Справа блестела большая река. Золотые и багряные блики кружились в сумраке, так что река скорее напоминала луг, над которым вьётся рой насекомых. Стоит вечером зайти на этот луг, как золотое и багряное сияние взвивается в воздух, озаряя тела детей.

Сидевшая у женщины на закорках маленькая девочка принялась хныкать:

— Мама, кушать! Мама-а, риса! Ма-ма-а!

— Тихо, тихо! Надо сначала искупаться. Ты ведь и в деревне всегда купалась в речке, да? И хорошо станет! — бормотала, словно про себя, женщина, глядя на реку.

Двое мальчиков сквозь слёзы смотрели, как блестит под солнцем водная гладь. Усталые ноги жгло и саднило. Как хорошо было бы пошлёпать сейчас по воде!