быть подневольным и голодным. А еще понимаю, что таких, как ты, остались единицы. Замки-то король- объединитель приказал все разрушить. Да, за последние годы на их руинах стали появляться новые, но если я хоть что-нибудь понимаю, то подобные тебе там появятся не скоро, если вообще появятся. Подумай об этом на досуге.
— Ты жалеешь меня, Кенна? – Гроган удивленно поднял брови. — А ведь я служу королеве, и я открыл ей секрет, как леди Айлин делает золотую пряжу. И меня наградили за службу сытным ужином в виде тебя.
Мари невольно поежилась. Скорее всего, ей просто не повезло оказаться в дурном месте, в ночной час. А леди Гинерва еще только размышляет, кого отправить на съеденье. Но как бы там ни было, она действительно понимала духа, знала, каково быть бесправным слугой.
— Я, конечно, глупая деревенская девица, волей случая выбившаяся в служанки королевы, но думаю, страшен не сам клинок, а рука, его держащая.
Гроган хмыкнул, не желая развивать этот разговор. Он и так сказал больше, чем положено, больше, чем собирался. Духам-хранителям не свойственны человеческие понятия о дружбе, любви, преданности. Они должны нести службу и не более. Как можно полюбить того, кто умрет через жалких пятьдесят-семьдесят лет? Так же никакого сердца не хватит, если его рвать с каждой кончиной хозяина. Хотя старик Брен Кухул явно привязался к проклятому наследнику. И эта привязанность стоила ему жизни. А ведь именно он был первым брауни, заключившим договор с хозяином замка. Первым, кто поклялся на домашнем очаге, что в обмен на эмоции и жизненные силы будет хранить род…Гроган качнулся на цепи. Интересно, как должен поступать хранитель, если его хозяин не может исполнять обязательства? Нет, королева Гинерва быстро нашла выход, и он долго не чувствовал разницы, а вот сейчас вспомнил, каково это просто сидеть рядом и наслаждаться эмоциями, а не тянуть их, словно пиявка.
— Светает, — Кейр Мулах задумчиво посмотрел сквозь узкие окошки под самым потолком кухни, — Вам пора, госпожа. Спасибо и всего доброго.
— И тебе светлых дней, хранитель, — Мари поднялась, помедлила и все же произнесла то, что хотела:
— Пока я буду в замке, ты можешь приходить и кормиться моими эмоциями тогда, когда посчитаешь нужным.
Глаза грогана блеснули.
— Это великий дар, – произнес он задумчиво, поклонился и исчез.
Служанка несколько минут стояла, собираясь с мыслями, потом вздохнула, подобрала юбку и поспешила в покои к Айлин. Уже на верхнем уровне она нагнала одну из фрейлин, прислуживавших Гинерве. Дама несла кувшин воды, подкрашенной вином с шафраном, и серебряное блюдо с сухофруктами.
— Ее величество королева Гинерва приказала невестке гостинцев подать перед завтраком, — надменно произнесла она.
— Я сама обслужу тан Киркоулл, — прошипела Мари. — Пошла прочь.
— Да как ты смеешь, безродная!
— Легко, — Мари выхватила кувшин и блюдо, — а будешь балаганить, так по лодыжке получишь, раз так вовремя напомнила о моей безродности.
— Сильно надо, — дама смерила Мари брезгливым взглядом. — Служанка под стать своей госпоже-деревенщине. – Развернулась и, задрав подбородок, пошла прочь. Правда королеве о том, что не донесла кувшин до спальни, рассказать не решилась.
Стража легко пропустила Мари к Айлин в покои. Юркнув внутрь и заперев дверь на щеколду, девушка огляделась и замерла, пораженная увиденным. Все вокруг было покрыто пеплом. В сером, матовом мареве выделялась лишь корзина с золотой пряжей, да неполное веретено в прялке, словно работу бросили на середине. Под окном, на полу, завернувшись в клетчатый плед, сидела Айлин. В сухих глазах ее кружилась пустота.
Впервые за долгие сутки Мари стало по-настоящему жутко.
— Леди Айлин, — прошептала она.
Ответа не последовало.
— Леди Айлин, — Мари постаралась позвать громко, уверенно, но получился жалобный писк, на который хозяйка не обратила ни малейшего внимания.
Не зная, как привести госпожу в чувство, но понимая, что нужно сделать это в кратчайшие сроки, Мари подлетела и вылила полный кувшин подслащенной вином воды на голову Айлин.
Знала бы Гинерва, каким варварским способом было растрачено ее любовное зелье, пожалуй, прибежала бы собирать драгоценные капли да вливать их в рот строптивой невестке, но королева была уверена, что наказ, данный фрейлине, выполнен неукоснительно. Ведь дама отчиталась, что сама лично налила в кубок воды и поднесла пряхе.
Айлин моргнула, потом еще раз, растерла по серому от пепла лицу воду и подняла глаза на Мари.
— Он ушел, — слова из пересохшего горла выходили с трудом. – Я его прогнала, а он растворился в северном ветре и был таков. Я звала, кричала, срывая горло, а он исчез, как в прошлый раз, но теперь мне некого винить…а говорят, душа не может болеть. Как бы хотелось оторвать ее от тела и пустить в погоню за тем ветром. Догнала бы, оплела, как лоза кувшин, — Айлин закрыла глаза. — Как же я устала. Как я хочу домой, к папе…и чтоб мама тоже была рядом. Раз уж его больше не будет.
Мари в потоке непонятных слов выхватила одно, за которое ухватилась. Мама. Пепельноволосая сида с яркими бирюзовыми глазами.
— Вот, — Мари протянула клубок, — Ваша матушка передала. Наверное, это она была... Сказала, как прийти надумаете, кинуть перед собой, он и приведет.
Айлин медленно перевела взгляд от красной пряжи к служанке и обратно. Нахмурилась, пропуская сказанное вглубь себя и, шатаясь, поднялась. Тьма постепенно рассеивалась. Мокрое платье холодило спину, кожа зудела от налипшего пепла, а комната представляла собой пещеру дварфа. И посреди всех этих раздражителей алел клубок.
«Забирая одно, жизнь тут же дает мне другое, и так раз за разом, раз за разом, подсовывая мне все новые и новые «игрушки», чтоб я, дитятко неразумное, не плакала».
«Так повзрослей, девочка моя», — прошелестел теплый ветер, оглаживая ее растрепанные волосы.
Айлин стряхнула с плеч плед и с силой растерла лицо.
— Я ухожу. Мне надоело плясать под чужую волынку. Вокруг меня творится слишком много непонятного. Мать, которую я похоронила много лет назад. Колдун, который, непонятно какими силами, связан со мной, холмы, что манят и отталкивают одновременно. Непослушный сейд. Я потерялась сама и потеряла дорогих сердцу людей. И уж точно ничего не найду из этого, сидя в каменном мешке.
Пряха методично обходила комнату, собирая свои немногочисленные пожитки. Притом