Читать интересную книгу Жертва мистификации - Владимир Константинов

— А что такое? — всполошился Истомин.

— И он ещё спрашивает?! — «возмутился» Иванов. — Почему халтурите? Когда обрадуете общественность рождением наследника?

— Скоро уже, — улыбнулся Валерий.

— Правда что ли?!

— Правда.

— Вот это молодцы! Вот это по нашему!

— Мы с Людой хотели вас просить, чтобы вы согласились быть крестным отцом.

— Можно быыло бы и не просить, я и так согласен.

В это время зазвонил телефон. Сергей снял трубку.

— Добрый вечер, Сережа! — услышал знакомый голос Рокотова. — Дина сказала, что ты звонил. Что-то случилось?

— Случилось. Ты случайно не знаком с Валерием Спартаковичем Истоминым?

— Случайно знаком, — рассмеялся Владимир. — И что же с ним случилось?

— С ним ничего не случилось. Просто он вышел на одного сукиного сына, который по нашим сведениям проживает сейчас в Новом поселке.

— Где, где?! — удивился Рокотов.

— В Новом поселке, Есть такой в сорока километрах от города. А что тебя так удивило?

— А как его фамилия?

— Я же сказал — Новый.

— Сережа, прекрати безобразничать, — строго сказал Рокотов.

— Студенцов — его фамилия, Студенцов Игорь Иванович. Между прочим, он является членом Союза писателей России.

— Ну надо же! — ещё больше изумился Владимир.

И Иванов понял, что удивление Рокотова не случайно. Для того чтобы всегда сдержанный полковник эмоционировал, как пацан, должны быть весьма веские причины.

— Что тебе известно о Студенцове? — спросил.

— Мне только-что сообщил Беркутов, что также вышел на этого самого Студенцова. Более того, он считает, что Светлану содержат именно в его доме в Новом поселке.

— Вредный тип, скажу я тебе, этот твой майор.

— Это ещё почему?

— В кои веки появилась реальная возможность утереть вам нос, но и тут твой майор всю обедню испортил.

— Это точно. Он такой, — самодовольно проговорил Рокотов. — Придется ему наверное премию выписать.

— Знаешь, чем мы от вас, ментов, отличаемся?

— И чем же, интересно было бы знать?

— А тем, что мы работаем за идею, а вы за презренный металл. «Не подмажешь — не поедешь» — это про вас. Ага. А где он сейчас твой слишком активный мент?

— Следит за его домом. Собираюсь послать к нему на подмогу ребят. Студенцов не звонил?

— Ты, я смотрю, уже на сто процентов уверен, что это именно он.

— Ну если ни на все сто, то на девяносто девять — точно. Я мог сомневаться в информации Беркутова. Но когда она подтверждена ещё и Истоминым, то сомневаться не приходится. Не может быть случайностью, когда два человека по разным каналам выходят на одного и того же человека.

— Убедил. Ну, бывай. Обязательно держи меня в курсе событий. Как понял?

— Обязательно. До свидания, Сережа!

Иванов положил трубку, взглянул на Истомина, проговорил медленно, будто разговаривал сам с собой:

— Вот так-то.

— Как я понял из вашего разговора — на Студенцова вышел и Беркутов?

— Ага, — кивнул Иванов. — Этот «архаровец» отобрал у нас победу. Можно сказать — из под самого носа увел. «Не долго музыка играла. Не долго фраер танцевал».

Валерий усмехнулся. Лучший друг Иванова Михаил Дмитриевич Краснов сейчас бы наверняка недовольно фыркнул и проворчал: «Никакой солидности, понимаешь! Ведешь себя, как пацан!»

Сергей выбросил газету в урну для бумаг, туда же отправил бутылки. Закурил. Встал из-за стола. В задумчивости прошелся по кабинету. Остановился перед Истоминым и, насмешливо глядя на него, сказал:

— А теперь, Валерий Спартакович, поговорим, как следователь со следователем. Чем будем доказывать вину Студенцова?

Тот неопределено пожал плечами.

— Не знаю. Я уже думал над этим. Он нам практически не оставил шансов.

— Вот именно. Чисто работает этот с позволения сказать писатель. Умен. Очень умен. Пока у нас против него лишь похищение Светланы. Но и здесь ещё не все ясно. Он может представить дело так, что она сама увязалась за ним на дачу. Но только тут он вряд ли открутится. А вот по остальным фактам... По ним приходится рассчитывать лишь на показания главного режиссера Янсона и других подельников Студенцова. Как говорится: поживем — увидим. Ага.

Глава восьмая: Засада.

Дмитрий оставил «Мутанта» в лесу — вряд ли на него кто сможет позариться, и неспеша направился к дому Студенцова. Было тепло и тихо. Неподвижный воздух вкусно пах смолистой сосной и березовым дымком — где-то топили баню. Хорошо бы сейчас принять баньку. Поддать парку и хлестать себя до одури березовым веничком. А потом окатить парами ведер колодезной воды и долго сидеть в предбаннике, пить холодное пиво и вести с мужиками неспешные беседы о политике, о футболе, о ценах на бензин, о бабах, пардон, женщинах и о многом другом, что взбредет в голову. Хорошо! Сладкозвучные птахи весело щебетали миру о том, как замечательно жить на земле и быть свободными и независимыми, о том, что понимают положение вещей гораздо лучше людей, этих двуногих придурков, вообразивших, что они тут главные. Где-то громко и испуганно вскрикнул тепловоз. Жизнь!

Напротив дома Студенкова располагался старинный пятистенок с зеленым палисадником, где пышно цвели чайные розы и гладиолусы. Беркутов подошел к деревянной калитке, постучал. Никакого ответа. Дернул за висевшее на тонкой цепочке металлическое кольцо. Калитка открылась и он вошел во двор. Тот был пустынным. Дмитрий прошел к высокому крыльцу и только стал подниматься по ступенькам, как из открытых дверей сеней вырвался огромный дог, одним прыжком достиг Беркутова, остановился и громко сказал: «Гав!» Голос у него был впечатляющ, как, впрочем, и все остальное. Дмитрий судорожно ухватился за пистолет. «Живым не дамся!» — с тоской подумал. Но пес оказался слишком молодым, чтобы быть агрессивным. Он преданно и совсем беззлобно смотрел на человека, видя в нем лишь старшего товарища, и вилял хвостом. Поняв это, Дмитрий дружески похлопал пса по холке и почесал за ухом.

— Здорово, приятель! Ну и напугал же ты меня, чертяка.

В ответ дог вдруг поставил передние лапы Беркутову на плечи и лизнул щеку шершавым языком.

— А вот этого не надо! Не надо этих телячьих нежностей. Пора становиться мужчиной.

Дог понял, что его предложение — поиграть, не прошло, разом поскучнел и уныло побрел в сени. Дмитрий направился следом и постучал в дверь, ведущую в дом. Через некоторое время услышал мужской голос:

— Да-да, войдите!

Открыл дверь, вошел и увидел перед собой пожилого мужчину с заспанным лицом и всклокоченными седыми волосами, вопросительно на него смотревшего.

— Здравствуйте! — поздоровался Беркутов.

— Здравствуйте!

— Я из управления уголовного розыска области. — Дмитрий достал служебное удостоверение, протянул мужчине. Тот внимательно ознакомился с ним, вернул. Представился:

— Огуренков Петр Петрович. А я смотрел телевизор да задремал, — смущенно проговорил он, извиняясь за свой внешний вид. — Что случилось, Дмитрий Константинович?

— Петр Петрович, вы соседа напротив хорошо знаете?

— Игоря? Да, относительно хорошо. Мы ведь с ним в одной писательской организации состоим.

— А что означает — относительно?

— Хорошо я знал его отца Ивана Емельяновича, так как был с ним примерно одного возраста. А Игорь... Игорь молодой, у него свои интересы. При отце он здесь не появлялся. Стал жить сравнительно недавно. Он что-нибудь натворил?

— Скажите, Петр Петрович, у Игоря бывают гости?

— Не скажу, что часто, но бывают.

— Это тоже молодые писатели?

— Нет, что вы. Писателей я знаю всех. А эти мне совершенно незнакомы.

Беркутов достал фотографию Толи Каспийского, протянул Огуренкову.

— Этого среди них не было?

Тот долго рассматривал фотографию, сказал нерешительно: возвращая фото:

— Возможно. Но утверждать не берусь.

— А в последние пару дней вы здесь никого не видели?

— Позавчера поздно вечером я видел, как к нему в ограду въехада иномарка. А вот когда выехала, и выехала ли вообще — не видел.

Беркутова охватило возбуждение.

«Здесь Козицина! Здесь! Определенно», — весело подумал он.

— Марку машины не запомнили?

— Точно не разглядел, но как мне кажется, это был американский «Форд».

— В салоне были люди?

— Да, конечно. Четверо вместе с водителем.

— А женщины среди них не было?

— Не разглядел. Темно было. Я видел лишь силуэты. По ним трудно судить — кто там, мужчины или женщины.

Дмитрий сделал очень серьезное и ответственное лицо, проговорил со значением:

— У нас есть основания полагать, что в доме Студенцова скрывается очень опасный преступник.

Огуренков отчего-то оглянулся и, понизив голос, спросил:

— А что он натворил?

— Это, Петр Петрович, жуткая тайна. За её разглашение я могу прямиком угодить под суд.

Хозяин недоуменно взглянул на непрошенного гостя. Затем весело рассмеялся.