Мне захотелось встать и пройти между кресел, мои ноги одеревенели и в то же время слегка дрожали. Я открыл дверь кабины, спрыгнул на землю, и тут же был подхвачен порывом ветра, потом прислонился к фюзеляжу самолета и оглянулся назад.
На траве не осталось даже едва заметных следов. Нечто похожее на бороздки начало вырисовываться на сухом песке поблизости с границей травяного покрова, потом они углублялись и у самого моря резко выделялись на мокром песке, но их начало было уже размыто первой же волной. Половину успеха всего дела составляло точное попадание точки приземления на мокрый песок у самой воды. Мне было приятно отметить, что все это отлично удалось.
Меня стало знобить: ветер легко пронизывал мою рубашку насквозь, а во время этой посадки я буквально весь взмок. Пришлось вернуться в кабину и облачиться в замшевую куртку моего приятеля с маленьким пулевым отверстием на левой руке.
Из салона вернулся Кен и мы по очереди вышли наружу. На склоне холма со стороны деревни появились любопытные.
– "Дакота" лежит там, в роще? – Китсон махнул рукой в сторону кипарисов.
– Да, – в моей памяти всплыл темный остов самолета, застывший посреди неподвижных деревьев в сумрачной дремоте. – Иди, взгляни, а мне нужно развернуть самолет. Ветер скоро сменится на северо-западный, будет лучше, если машина встанет носом против ветра. Да и при взлете без этого не обойтись. – Я посмотрел на короткую полосу травы и почувствовал, как у меня подкашиваются колени.
Кен уже скрылся за деревьями, когда первые обитатели острова подошли к самолету. Я спросил про Николаса и тут заметил его фигуру на склоне. До его приближения мне удавалось отвечать на все вопросы кивками и пожиманием плеч.
Он сразу узнал меня, и мы обменялись рукопожатием.
– Все в порядке?
– Да, у нас все нормально.
– Неполадки? – он указал на "Пьяджио" – Нужна помощь?
– Да, в некотором роде. Мне нужно развернуть его. Можешь помочь?
– С удовольствием.
Я забрался в кабину и заработал тормозами, а тем временем Николас с добровольцами разворачивали и толкали самолет назад, к самому началу рощи. Затем мне осталось только поставить его на ручной тормоз, поставить под колеса колодки, разобраться с рычагами управления, запереть рулевую колонку выйти из самолета.
Николас встал лицом к роще.
– Твой друг... – он махнул рукой вперед.
– Пойду найду его, – после нескольких шагов я обернулся. – Кто-нибудь высаживался на остров этим утром?
– Никого не было. Море слишком волнуется, – покачал головой Николас.
– В такую погоду в море вообще кто-нибудь выходит?
Похоже, эти слова несколько задели его самолюбие.
– Здесь все хорошие моряки, но какой смысл выходить в море, когда...
Он снова покачал головой, и налетевший порыв ветра разметал его светлые волосы по лбу. Я кивнул и направился вслед за своим другом.
Как и в первый раз мне показалось, что за мной просто захлопнулась воображаемая дверь. Воздух застыл вокруг меня, наступила тишина, и только где-то вдалеке ветер шумел в вершинах деревьев. Легкий сумрак, стволы деревьев, прохладная земля под ногами и поросший лишайником самолет создавали атмосферу векового спокойствия. Даже то место, которое я расчищал, чтобы рассмотреть эмблему Пакистана, теперь уже выглядело старым и нетронутым. Мне удалось поймать себя на том, что ноги мои стали ступать так тихо и осторожно, словно я боялся разбудить злых духов.
Кена по-прежнему не было видно. Чтобы найти его мне пришлось обойти весь самолет, и только тут в ветровом стекле появилось его лицо. Он кивнул мне и вышел из самолета.
– Ну, и что ты думаешь об этом? – тихо спросил я.
– Это самая удивительная вещь из всех, что мне доводилось видеть. Просто средневековый храм какой-то. Ни за что бы не... – он беспомощно замотал головой. – Просто не могу себе представить. Возникает чувство, будто топчешь могилы пилотов.
Мне трудно было что-нибудь возразить.
– Думаешь драгоценности все еще где-то здесь? – почти прошептал Китсон.
Я пошел назад, и мой приятель потянулся за мной. На границе кипарисовой рощи нас дожидался Николас. Неподалеку дети тянулись на цыпочках, стараясь заглянуть в окна "Пьяджио", а взрослые уже разбрелись по домам, подальше от пронизывающего ветра и непогоды. По небу быстро надвигались грозовые тучи. На землю упали первые капли дождя.
– Познакомьтесь, Николас – мистер Китсон. Кен, это Николас Димитри.
– Рад познакомиться, – несколько напряженно сказал житель острова, и они пожали друг другу руки.
– Николас во время войны квартировался на этом острове, он – немец. Ему понравились здешние места, островная жизнь. После войны и для него нашлось место на этом острове. Я все правильно рассказал, не так ли?
– Да, все так и было, – мрачно отозвался Николас.
Китсон нахмурился и посмотрел на меня. На таком ветру все эти дипломатические формальности начинали действовать ему на нервы.
– Ну, куда мы теперь отправимся? нетерпеливо спросил он.
– Возможно Николас согласится нам помочь, – начал я издалека. Кен удивленно поднял брови, а в глазах Димитри появилось напряженное любопытство.
– Все началось с появления в этих местах "Дакоты". С тех самых пор. Кен, что ты почувствовал, стоя у ее полуразвалившегося остова?
– Мне казалось, что я нахожусь в церкви, – он обернулся и посмотрел на кипарисовую рощу в нескольких футах от нас.
– Ты оказался прав, – подтвердил я. – Так это и было задумано.
Они оба уставились на меня.
– Эта "Дакота" оказалась здесь немногим более десяти лет назад, – пояснил я, – а этим деревьям никак не меньше двадцати пяти. Кен снова беспокойно обернулся к роще:
– Не мог же самолет врезаться в них. Тогда появилось бы...
– Верно. Значит кто-то пересадил деревья сюда уже после того, как здесь приземлился самолет.
– С какой стати это было нужно?
– Ну, мне кажется, я начинаю догадываться. Не могу сказать, что мне многое известно о национальном характере греков – обитателей окрестных островов, но вряд ли они уподобятся дикарям, чтобы сделать священный фетиш из мертвой машины. Только один человек мог превратить ее в святыню – это пилот.
– Моррисон, – поддержал меня Китсон, – тот парень, что привел сюда эту "Дакоту", – тут он упрямо мотнул головой. – Сумасшествие какое-то.
– Не говори мне об этом. Мы и так понимаем, что это все ненормально. Первым украшениям потребовалось десять лет, чтобы добраться до Афин из этих мест. Нам также известно, что кто-то вырыл в роще деревья и посадил вокруг самолета. Причина должна быть просто ненормальной.
– Да, ты прав. Так значит ты считаешь, что Моррисон остался жить на острове?